— Господин, если вы желаете убедиться в преданности Джульетты и Люси, не лучше было бы ещё раз просканировать их магией, либо же заклеймить и посадить в магические оковы? — Спрашивала Облачко, перед тем как отправиться на задание.
— Моё доверие к ним абсолютно. — Отвечаю я, — потому, и прошу проверить тебя не их лично, а окружение, в котором они обитают. Крысы, заговорщики скоро вновь проснутся, та слепота, возникшая от лучезарного появления моего, со временем начнёт сходить. Потому-то я и хочу, что бы ты, моя личная Тень, донесла до этих двух Императриц всю опасность и шаткость положения, в котором завис дворец. Все люди смертны, в грядущей битве я могу пасть, со мной скорее всего погибнут цветы и Аорра, тогда этим двум придётся взять бразды правления в свои руки. И руки эти должны быть крепки, а почва, на которых будут стоять их ноги, ещё крепче. Императрицы обязаны окружить себя исключительно верными клятве и престолу чинами. Пусть идиотами, пусть решёнными амбиций слабаками, но исключительно верными! Только так, на вере и их личной силе, империя сохранит своё единство, не рассыплется, как того желают наши враги.
— Вы допускаете возможность своей гибели? — Суккубша напряглась. — Я не хочу отправляться на это задание, найдите кого-то другого. Я сильнейшая, я…
Мы были одни, я мог делать с Облачком всё что угодно: уговаривать, ругать, но выбрал другой путь. Обняв высокую, грудастую и чертовски соблазнительную суккубшу, застыл в размышлениях и бесконечном подборе правильных слов. Она бунтовала, боялась остаться одна, что её кинут и уйдут на войну без неё. Бунтарство это, непокорность росли с демоном так же, как в силе своей росла сама Облачко. Я видел это, понимал, что в любую секунду может настать момент, когда не смогу контролировать эту демоницу. Это непременно произошло бы, сейчас или позже, потому я не стал действовать, как некогда Эсфея. Не стал властно повелевать, требовать и оскорблять без нужды, напоминая кто я и что я.
— Милая, есть работа, для которой ты подходишь лучше всего. Эту работу никто, кроме тебя, не сделает. Облачко нужна мне именно там, а безопасность мою здесь, и без тебя, есть кому обеспечить. Не торопись, делай что должна, а я буду тебя ждать дома, договорились?
Мягкость, снисходительность и человечность победили. Суккубша с печалью в голосе кинула едва слышное «угу», на прощание одарив меня своей печальной, застывшей на лице гримассой. Она слишком сблизилась со мной, привыкла всегда находиться на дистанции пары телепортаций. И теперь была вынуждена оторваться от «кормильца», лично, с головой окунуться в серую, неприятную и полную хитросплетений взрослую жизнь.
Удачи тебе, Облачко. Глядя на рассыпавшиеся в полумраке городской суеты искорки, нахожу глазами Зарю, а рядом с ней прибывшего с первой тысячей Эглера.
Наступал момент по-настоящему готовиться к войне.
Глава 14
Огромными потоками, непрерывной цепью от Вавилона и до самой границы, шли караваны, битком набитые оружием и порохом. Первые фитильные гранаты для гарпий и ангелов, стреляющие алебарды, а с ними новые, не менее эффективные арбалетные болты, стрелы, метательные копья и многочисленные магические расходники. На границу везлось всё, что только могло пригодиться: одноразовые артефакты, тонизирующие и исцеляющие зелья, а с ними пули, самопалы, однострелы, и порох, очень много пороха. Казалось, конца и края нет всей этой веренице. В самых узких проходах, на мостах стали возникать заторы, очереди, из-за которых меня периодически выдергивали из городка с просьбой расширить мосты и дороги. Интенсивность потока не стихала утром и ночью. Постепенно, с поступающими припасами, к нам стали перетекать и новые рекруты.
Каждый новый день — минимум от трёх до четырёх-пяти тысяч новобранцев из Вавилона. Толпы рекрутов вынуждали меня строить очередной ангар или барак, рядом с которыми так же строились арсеналы, столовые и помещения рабочих, помогавших поддерживать снаряжение рекрутов в пригодном для использования состоянии. Ночи по эту сторону хребта становились такими же холодными, как и те, что царили в империи. Жарких ветров, идущих из пустыни, не хватало, люди начали мерзнуть, с морозами могли прийти и болезни. Понимая всю опасность подобного, в столицу отправлю приказ о снабжении следующих групп новобранцев тёплыми вещами. Тем, кто уже прибыл, даю разрешение отправиться в окрестные леса на сбор хвороста, заготовку дров, а с ней сбор всего, что только можно употребить в еду. Орды голодных, жадных до каждой веточки зверолюдов кинулись в леса. Словно гоблины, орки Саурмяна, они вырубали деревья, вырывали с корнями кусты. Всё, от пожухлых трав и до опавшей листвы, растягивалось по лагерям, использовалось для нужд армии и тех, кто продолжал прибывать за ними. Семей военных, рекрутированных из трущоб, в округе становилось всё больше. Обед и ужин, полагавшиеся рекруту, в каждом втором случае делился между минимум двумя людьми. Целые семьи с одним кормильцем-мужчиной обивали окрестности лагерей военных, плаца и казарм, в ожидании, когда тот самый, добрый и заботливый кормилец принесёт любимцам покушать. На фоне столь резко возросшего в регионе населения, вакансий для новоиспеченных работников не хватало. В подмастерье не пробиться, как не попасть на работы в теплицы, златори, шахтёры и грузчики. Огромное количество не подлежащих призыву детишек возрастом от десяти и до пятнадцати лет слоняются без дела, сбиваются в банды, на фоне голода начинают заниматься очень опасными вещами.
Предотвратить мародерство и зреющую внутри детей злобу, берусь путем их морального и физического воспитания. Кадетство, та же военная подготовка и служба, с отличием лишь в том, что в горячку боя этих детишек никто отправлять не станет. Еды мало, но ситуация постепенно стабилизируется. Теплиц уже только у пустыни столько, что кажется, ими вся западная часть горы усыпана. К этому стоит добавить возможные урожаи на севере, торговую миссию Горлеона, а с ними, ещё неделька-другая, помощь с юга, ещё через неделю-две, с востока. Еда со всех концов империи пойдёт в Вавилон, от него к нам, сюда на границу, где уже и без наших союзников под возделывание попали гектары тепличных угодий. Мы близки к полной и абсолютной победе над голодом, главное — верить в свою магию, наши общие силы и выдержать эти последние голодные и холодные дни.
— Эглер, найди среди своих подопечных тысячника, желательно именитого, того, кому пора на пенсию. Он возьмёт на себя обучение будущих рекрутов, кадетов из числа беспризорников. Пусть среди таких же стариков соберёт команду тренеров. А за тем начнёт отбор среди детишек. Берите всех, девчат и пацанов. Условия такие: тренировки от рассвета и до заката. Тем, кому нет тринадцати, еда в половину от взрослого дневного пайка. Тем, кому от тринадцати и до пятнадцати, питание раз в день, как у взрослых. И так, до шестнадцатилетнего возраста, после чего, либо отработка в стаже города или на границе, столько же лет, сколько и учились, либо перевод в регулярные войска с жалованием в пятьдесят процентов и полноценным питанием.
— Сколько кадетов велите рекрутировать? — Едва закончив проверку стрельцов-алебардистов, дроу, выглядевший свежим и бодрым, с блеском в глазах показал свою готовность продолжать трудиться.
— Пока что не больше двух тысяч. В дальнейшем, когда отправимся на Абу-Хайра, я планирую снять и забрать с собой пограничный гарнизон, а детишками заткнуть образующуюся дыру. Как считаешь, сто семьдесят пять умелых бойцов сопоставимы двум-четырём тысячам вооруженных, обученных твоими избранниками детей?
Дроу усмехнулся.
— В чистом поле, в бою против нежити дети не выстоят. А вот при обороне, думаю, их силы будут равны силам стариков.
Да ты у нас оптимист…
Еда — вечная проблема и головная боль для меня. Сейчас она хранилась на одном большом складе, к слову, отремонтированном мной, но не возведенном. Расположился склад внутри старых казарм форта. Ранее, в общении с гиеной и обещаниями я не соврал. Их тараканье пристанище, где даже не каждый таракан выживет, я таки привёл в порядок. Снёс всё к чертям собачьим, а после построил заново. Теперь конюшни местных жеребцов выглядят как апартаменты дубайских коллекционеров лошадей, а местные стражники жили как туристы, с прекрасными видами на смертельно опасную пустыню. Поставив несколько башен по периметру, в них я заселил гарнизон, утолщенным, зачарованным стеклом застеклил бойницы, к которым, впервые в этом мире, добавил механизм открывания окна. Теперь, чтобы убедиться, что враг наступает, не нужно высовывать голову, рискуя получить в еблет. Просто погляди в окно, окно, что по прочности равно камню. Создание таких окон, наша совместная с Зарей разработка. Она стала для меня отличной возможностью потренироваться в сфере контролируемого уплотнения материалов. Данный вид крафта я освоил ещё в пещерах, однако, там всё происходило совсем в других масштабах. Процесс почти не контролировался. Со стеклом вышло совсем иначе. Пришлось немало попотеть, чтобы вывести шлаки, добиться небольшого, одинакового размера, прозрачности и чистоты. Конечным результатом я был очень доволен, и в дальнейшем, планировал развить успех, внедрив это стекло в боевые щиты пехотных элитных подразделений. Тогда, воинам совсем не понадобится высовывать головы из-за щита, что бы увидеть своего врага. Просто гляди в застеклённую прорезь, руби, коли, либо держи строй, пока тот, кто позади, зарядит своё оружие, да шмальнёт ублюдку прямо в лицо. В общем, щиты со стеклом показались мне гениальной идеей, впрочем, как и множество других… Типа большой пушки и неудавшегося проекта по созданию автоматического оружия. Моя добрая, верная, вечно клинящая, забивающаяся гарью, ломающаяся как целка на выпускном винтовка, грустила и пылилась в углу, ожидая наступления своего звёздного часа. Страна уже вовсю производила обрезки, готовилась к производству более дальнобойных, двуствольных ружей, а я, всё ещё фантазировал о сценке из Дума или Макса. Где я, держа в руках