д конец я и не сунулся с зажиманиями и поцелуями на прощание. И чуть не кайфовал, возвращаясь в гостиную и вспоминая, КАК посмотрела напоследок моя змеючка. Милаха Дизель сумел удивить тебя, да, колючая «мисс-пока-еще-Брукс»?
— Братцы, она его сделала!
Ну что за идиоты! Все совсем-совсем наоборот, но доказывать это вам, клоунам, не собираюсь. Я поерзал, примащиваясь удобнее, и закрыл один глаз, вторым кося-таки на экран. Все же смотримся мы вместе с Кэт оху… хорошо прямо.
— Ну, я бы не была столь категорична, все же Ронан с честью вышел из этой ситуации, — возразила ржущим жеребцам наша воздушная блонди, а Мангуст присосался к ее шее, поглаживая растопыренной лапой живот. Вот, послушайте голос разума! Это я совсем не об Али, да простит она меня, а о молчащем в тряпочку Рике, занятому действительно важным делом — ненаказуемым тисканьем своей женщины. — Посмотрите, с каким достоинством он осуществил маневр по тактическому отступлению с целью смены…
— Алеена, какое достоинство? — фыркнул насмешливо Фино. — О чем ты! Она же его на слабо взяла! Сделала, как пацана сопливого!
Брехня! Не было такого. Все было так изначально и задумано. Мой гениальный — и пофигу, что спонтанно импровизированный — план сработал на все сто!
— Ребята, вы обратите внимание на другое — вы видите, как ловко она управляется с огромным ножом? — Мари, смотревшая запись на удивление молча и очень пристально, замахала кистью в воздухе, повелевая: — Фино, тормозни, прокрути назад. Вот. Да, здесь. Видите? Для такого нужен немалый опыт. Поверьте женщине, которой тоже приходилось готовить на огромную семью.
— Мари права. Настолько лихо расправляться с огромным куском мяса… это надо уметь, — поддакнул Саваж. И это при том, что из него обычно и слова особо не выжмешь.
Вот! Вот, видели! Мужик знает, что делает. Мари права!
— Кто-нибудь видел Ронни? — чего-то прям возбудившись, внезапно повысила голос драконяша, и я открыл и второй глаз, насторожившись. — Он должен посмотреть на это!
— Кто упомянул всуе имя меня — могущественного и великолепного? — моментально появился продюсер, которого в самом конце ужина выдернул какой-то очередной чрезвычайно важный звонок от очередного чрезвычайно важного хрена.
Нет, я и раньше подозревал, что с нашим Ронни что-то нечисто. Ну не бывают такими обыкновенные люди. Вечно умудряется выскочить, как чертик из табакерки, в самое «подходящее» время в самом «подходящем» месте. Точно демон. И главное — не сильно-то и маскируется.
— Ронни! Это бомба! — приглашающе помахал ему Рауль. — Ты должен это увидеть! Это такой прикол бесконечный — смотрел бы и смотрел.
— Ронни, между прочим, это не просто прикол… — попытался проинформировать Фино, но Ронни его оборвал, буквально сделав стойку на изображение, заставляя насторожиться и меня.
— Что это? Любительская съемка?
— Это съемка скрытой камерой, Ронни, ты только посмотри, как наша Кэти…
— Всем шуш! — от звона и мягкости в голосе нашего великого и ужасного мигом и следа не осталось, звякнул металл. — Так, ага. Отлично. Прекрасный ракурс. Боже… Божечки… Где мой оператор? Джимми, как его там…
— Джейсон Трейс, — подсказала Мари.
— Да, да, вот этот вот птенчик. Мари, карамелька, позови-ка мне его. Ноа, останови кадр. Немедленно!
Ноа аж подпрыгнул от команды, а я сел, понимая, что начинается нечто важное. И это будет касаться как минимум Кэт. А значит, и меня.
— Да, мистер Лоуренс, звали? — появился парень в форменном жилете съемочной группы.
— Джимми…
— Джейсон.
— Птенчик мой, ты видишь это? — даже не взглянул на собеседника Ронни, прилипший глазами к большому экрану. — Ты видишь то же, что и я?
— Прекрасный кадр. Камера ее любит, — присмотревшись, подтвердил Джейсон. — Она выглядит естественно и очень органично.
— Любит? Любит?!! Камера ее обожает! Она от нее кон… пребывает в экстазе. Ты только посмотри! — взорвался повелитель шоу, подскочив еще ближе к экрану. — Не высветила ни одного пигментного пятнышка на лице, не прибавила ни одного фунта к этим роскошным аппетитным формам, даже без грима Кэти выглядит как вишневый чупа-чупс. — О, да, моя голубоглазка — тот еще редкий бриллиант и суперлакомство, я же не просто так на нее повелся сходу. Было же там из чего выбирать, но как ее увидел… — Это же… Ей же надо сниматься!
Что, блин?
— Ронни, да ты посмотри, как она нашего Дизеля уработала. Это же животики надорвешь… — еще силился вякать Фино, но его уже никто не слушал.
— Ронни, а что, если…
— Мистер Лоуренс, может…
— Джимми, как ты думаешь…
— Кулинарное шоу! — оборвал болтовню Ронни. — Не полновесный формат, а вкусная десятиминутная вставочка в основной контент. Пилотный проект можно запустить на нашем YouTube-канале, в Тик-Ток кидать самые смешные моменты на тридцать-сорок секунд. И название погорячее. Но без ценза. Что-то типа…
— Она южанка, если она себя не контролирует, то у нее прорывается четкий техасский акцент, — заметила Мари.
— И она любит слово «ковбой», — влез Рауль
— «Накорми горячего ковбоя»! — сначала себе под нос, а потом и громче сказала драконяша. — Как вам? «Накорми горячего ковбоя».
— Прекрасно! Идеально! Божественно! — Ронни только что бешеной белкой не запрыгал по гостиной.
— А согласие Кэти когда спрашивать будем? — не слишком радостно спросил наконец я.
— Сейчас! Вот прямо немедленно! — метнулся Ронни в сторону лестницы, но я сорвался с места и перекрыл ему дорогу.
— Хрена с… Нет! Она и так устала адски и только спать легла. Подождут ваши великие замыслы до утра.
— Э-э-эм-м… Ронан, птенчик мой замечательный, а не забыл ли ты, что жених ты нашей роскошной тигрице только формально? Не переигрывай, — тихо, чтобы услышал только я, но внушительно возразил мне Лоуренс.
Да чума на твой фиолетовый чуб! Бессовестный эксплуататор уставших беззащитных женщин!
— Я все равно пойду с тобой, — тут же набычился я.
— Да не вопрос, — моментально сменил тон наш многоликий манипулятор и снова защебетал как ни в чем не бывало. — Птенчик мой, давай попробуем сыграть с этой дикой кошечкой в мою любимую игру? Плохой и очень плохой полицейский, — расплылся в предвкушающей ухмылочке этот… очень нехороший человек.
В ответ на деликатный стук Ронни из-за двери послышалось глухое:
— Салливан, пожалуйста, я очень устала, давай все завтра.
Опа, а что с голосом? Он не просто уставший, а какой-то… гундосый. Заболела, что ли? Когда только успела?
Будь я один, наверное, прислушался бы к невысказанной мольбе и просто реально оставил бы девчонку в покое. Но я был не один. И стук повторился.
— Да что ж ты такой… — Дверь рывком распахнулась. И хорошо, что перед ней стоял не я, а наш «самый, сука, плохой в мире полицейский». Потому что при виде покрасневшего носа, заплаканных глаз и припухших, как будто их кусали, губ моей змеючки у меня екнуло странно где-то за грудиной и захотелось тут же взреветь «какому смертнику жить надоело?». А наш Ронни — ты чё, реально ослеп, Лоуренс? — сделав вид, что ничего не заметил, проворно юркнул в чужую комнату без спроса. И еще и меня за руку втащил.
— Кэти, котеночек мой, нам срочно, вот прямо до обморока, надо обсудить с тобой очень важную вещь. Я бы не пришел, но наш птенчик настоял.
Кто? Я? Да что ж ты за козлина такой, Лоуренс-чтоб-тебе-в-вонючей-отработке-искупаться!
— Мистер Лоуренс, этот суперважный вопрос никак не может подождать до завтра? А еще лучше — до никогда? — явно с трудом пытаясь быть вежливой, поморщилась Кэтрин.
— Никак не может, правда, птенчик? — замотал головой этот… предатель!
— Кэти, на самом деле я вовсе не…
— Господи, как вы меня все достали, — трясущимися губами прошептала моя железная «откручу-любому-яйца-и-не-поморщусь» мисс Брукс и вдруг… заплакала.
— Ронан, птенчик, я же говорил, сейчас не время, — засуетился Ронни и начал выталкивать меня обратно в коридор. — Выйди, выйди, нам тут с котеночком надо пошептаться. По-свойски. По-девчачьи. Да, куколка?
Эта радужная скотина чуть ли не пинком под зад окончательно выдворил меня из комнаты моей — МОЕЙ — женщины и захлопнул дверь.
Ну не сука?
Глава 19
Развезло меня, как только проводила изумленным взглядом Ронана и закрыла дверь своей комнаты. Все же я до последнего ждала, что маска паиньки с него слетит, что выскочит-таки его истинное нутро затаившегося в засаде озабоченного жеребца, и у двери он предпримет попытку хотя бы облапать меня в качестве «Доброй ночи», а то и прорваться на мою территорию. Ну или на крайний случай отпустит какой-нибудь недвусмысленный намек про то, что я знаю, где его комната, если что.
Но нет. Салливан даже в щечку чмокнуть не сунулся, просто довел за ручку до двери и, пожелав спокойной ночи, ушел. Будто на самом деле просто хотел убедиться, что я препровождена в отведенное мне место и больше не буду вторгаться своим чуждым присутствием в их почти семейные посиделки. Потому что сидя с ними там, за этим длинным столом, осознала, что все начинает восприниматься совсем иначе.
Опасно для меня.
Так раздражавшие до этого и создававшие хаос в голове препирательства и взаимные подколки братьев, тарахтение дико странного типа Ронни, голоса Мари и Алеены сливались в нечто иное. Музыку вместо шума. Музыку, что является частью этой необычной семьи и их окружения. Создает ее атмосферу. Такую плотную, насыщенную, реальную. Такую, в которой им всем уютно, они тут дома. Они да, а я нет.
Моего дома, моей семьи не стало вместе с мамой. С тех пор я — настоящая стопроцентная американка, покорительница Дикого запада. Перекати-поле. Ни дома, ни родных, ни привязанностей. Вся жизнь на колесах, в погоне за мечтой, в надежде на лучшую жизнь, поисках того самого места, где хорошо. А хорошо, как оказывается, там, куда я никогда не доберусь.
И какого-то черта меня так этим пробрало…
Еще и все остальное…