— Иисусе! Это не секс, а убийство кайфом какое-то, — пробубнил сипло в изгиб шеи Кэти, по которой растекся прям бескостной кучей. — Детка, спихни меня, я, похоже, кони двинул от кайфа.
— Лежи пока… хорошо… — ответила она тоже изрядно просевшим голосом.
— Тяжелый.
— В самый раз.
Вот оно.
То, чем в меня так долбануло.
По-простому и идеально в точку. В самый раз.
Ты мне тоже.
Я потерся о ее влажную от пота кожу физиономией и лизнул, тащась от солоноватого вкуса. Меня все еще, как на волнах, качало. Тянущая мягкая судорога-отходняк в промежности, и по нервам катит отзвуком во все стороны.
— Ты же не планируешь долгого перекура, м-м-м, ковбой? — Кэти принялась водить по моей спине, едва-едва касаясь кончиками пальцев, усиливая мои ощущения и неминуемо разжигая опять.
— Я курить бросил еще в пятнадцать, хватило одного взгляда сожалеющего от ма Линды, за спиной которой как раз стоял па Джек с обещанием, что мне будет худо, если еще ее расстрою, — пробормотал и поерзал, приподнимаясь на локтях и толкнувшись бедрами, давая понять, что зайти на новый круг нефиг делать. Но нам бы поговорить сначала. — Вот, кстати, пора тебя с ними знакомить. Как насчет в эту пятницу?
— Тебе не кажется, что говорить о таких вещах, когда ты еще практически во мне, как-то неловко? — завозилась Кэтрин.
Задавил ее все же, жеребец тяжеловозный.
Сполз с нее, мухой метнулся в ванную избавиться от защиты и плеснуть на себя воды.
— А так ловко? — спросил, садясь на край кровати.
Мне на голову прилетела блузка Кэти, от которой избавиться сразу нам было недосуг, а через пару секунд она сама прижалась ко мне обнаженной грудью.
— Смотрю, десертом ты быстро наелся, раз поговорить потянуло, — выдохнула она мне в ухо, подымая дыбом все волосы на теле и не только.
— Да какой там наелся, детка! Так, крошка сладкого и перепала. — Дернулся убрать с морды тряпку, но она схватила оба моих запястья, заводя мне за спину, и прижала их там, прильнув ко мне полностью.
— Так уж совсем и крошка? — лизнув меня за ухом, от чего всего дернуло, а член подпрыгнул и шлепнул по животу, она завязала блузку как повязку, лишающую меня зрения.
— Клянусь, малость самую, — сходу захрипел, когда тонкая, но сильная ручка тигрицы скользнула по моему животу вниз, обласкала крепким пожатием член, а вторая по-хозяйски обхватила-взвесила яйца. Бля-я-я, как же я обожаю, когда она вот так берется за меня. — Хоть и вкуснее сроду ничего не ел, но как же мало. Всегда мало будет по ходу, детка.
— Тогда надо исправлять, — прошептала она совершенно порочно, начав накачивать мой ствол уверенными движениями.
— Еще как надо! — еле выдавил, снова дурея моментом, и отомстил мучительнице, протолкнув свои зажатые ее телом кисти ниже и добираясь до клитора.
— Рон! — всхлипнула Кэти, которой тоже, видно, стало не до игр, и тут же коварно улизнула.
Я слепо мотнул башкой, соображая, куда делась, но вдруг ее ладони легли на мои колени, толкнув их в стороны, а головки коснулось ее дыхание.
Ну все, конец тебе, Дизель.
Самый лучший из, сука, возможных. Но я ведь в одиночку скончаться не согласен. Поэтому на ощупь ухватил Кэти на подлете к главному и потащил на себя.
Десерт у нас в этот раз «шестьдесят девять», детка.
— Дизель! У тебя, сучонок похотливый, совесть есть вообще? — загрохотал по ощущениям прямо у меня в мозгах голос явно злющего Саважа. Ему что, Мари совсем не дает, что он вечно не в духе и ночами по чужим комнатам шарахается?
— Какого хрена? — каркнул я, шаря рядом лапой в поисках Кэти. — Чего тебе не спится? И стучать надо вообще-то. Может, мы тут любовью занимаемся.
Разморенного и тщательно отлюбленного этой ночью тела не нашлось, и зенки мои мигом распахнулись.
— Мы? — язвительно уточнил брат. — В смысле, ты и твоя правая рука? Кэтрин только что укатила на своем ведерке для песочницы, загрузив туда приличный такой баулище. Ничего, что съемка уже десять минут как началась? Мари опять вся на нервах! Я тебе…
— Куда укатила? — внезапное дурное предчувствие укусило меня за задницу, и я ломанулся голышом в ванную к зеркалу.
— Твою мать, Дизель, я ослеп и оглох от звона твоих колоколов! Прикрывайся, мужик! — возмутился брат.
Ничего.
Никаких идиотских писулек помадой.
И почему тогда хорошим знаком мне это ни хера не кажется?
Глава 29
Я не единожды поблагодарила бога, что большая часть этой шумной, немного безалаберной, но нереально дружной семейки предпочитала подольше поспать. Потому что, наткнись я на вездесущих братцев-хакеров или слишком внимательную к мелочам Мари, так легко мне не удалось бы выбраться. А так я лишь на цыпочках проскользнула мимо что-то насвистывающего молчуна Саважа, колдовавшего над кофемашиной. И, быстренько заведя свою малолитражку, тихо-тихо выбралась на утренние улицы. Отправляться прямиком в офис я смысла не видела, поэтому включила радио и поехала давать круги по городу. Ведь и с ним, ставшим таким привычным за последние три года, я тоже сегодня прощаюсь. Если уж срываться с места, то лететь далеко и без оглядки. Так быстрее отболит, если ничего напоминать не станет, уж опыт есть у меня.
Спустя пару часов бездумного путешествия я остановилась в точке икс и уперлась лбом в руль. И даже немного постучала об него головой. Все. Вдохнула-выдохнула и пошла воплощать в жизнь принятое решение. Лучше уж так — как больной зуб самой дернуть. Раз-два-тр…
— Тук-тук.
Я аж взвизгнула, когда чья-то тень закрыла мне солнце.
— Кэти-котеночек, пупсичек мой дорогой, открой дверцу папочке Ронни. У меня для тебя кое-что есть.
Иисусе! Откуда здесь, на стоянке офиса «Нельсон энд санс», взялся Лоуренс? Да еще в таком виде! Он и так может выглядеть? Ничего себе!
Хоть солнце и светило мне прямо в глаза, но основное я разглядела — передо мной стоял самый настоящий волк, да чего мелочиться, матерый волчара с Уолл-стрит. Идеальная прическа — никаких, мать его, фиолетовых чубов и бирюзовых косичек. Костюм, что даже на неискушенный взгляд выглядел тысяч на пять баксов. Явно ручной работы кожаные офисные ботинки, кашемировое пальто, строгий галстук и перстень выпускника университета Лиги Плюща. С таким переговорщиком даже «папа» не побрезгует поздороваться за руку.
— Ронни? — опешив, уставилась на него я. — Что ты тут делаешь?
— Останавливаю кое-кого от совершения огромной ошибки, сладкая. На-ка, возьми, — он протянул мне незапечатанный конверт.
— И что в нем? — насторожилась я.
— А ты достань и прочитай, — царственно кивнул он. — Как раз у нас есть несколько минут.
— Несколько минут перед чем?
— Перед важной встречей.
Вот же интересная манера отвечать на вопросы, не внося ни капли ясности при этом.
— Но я не планировала никаких важных встреч.
— Зато я планировал. И даже пытался сказать тебе вчера об этом. Но ты была слишком погружена мыслями в предстоящее прощание с… со всеми, скажем так, и не обратила на мои слова никакого внимания. Вот я и решил напомнить сам.
— Как ты?.. Да без разницы уже, — смутившись, я отвела глаза, прикусила губу и достала листик из конверта.
— Читай вслух, — последовал высочайший указ.
Прочистив горло, я начала:
— Я, Кэти Брукс, никчемная, ни на что не годная, никому не известная, никем не любимая… дура? — возмутилась я на последнем слове и вскинула на него глаза. — С чего это?
— А ты дальше читай, — ничуть не впечатлилась моим возмущением новая версия Ронни.
— …дура, потому что подумала так о себе, несмотря на то, что мне хватило всего нескольких дней, чтобы очаровать всю семью «Адских механиков», съемочную группу знаменитого и непревзойденного мистера Лоуренса…
— Это, как ты понимаешь, обо мне. Я про знаменитого и непревзойденного, — пояснил на всякий случай Ронни.
— …включая деда моего жениха, Адама Райда, а также заочно родителей моего жениха, Линду и Джека Вестонов, которым Ронан Салливан за эти дни прожужжал обо мне все уши, — мои руки задрожали, а буквы стали расплываться и скакать. — Ронни, я…
— Ты еще не закончила. Продолжай.
Я вздохнула, проглатывая тугой ком нервозности, и подчинилась. Все равно же не отстанет.
— И вот, привязав к себе всех этих замечательных людей, а также нагло и бесцеремонно украв у всех женщин моей Родины, великой Америки, ее самого лучшего холостяка, вышеупомянутого Ронана Салливана, путем влюбления его в себя до умопомрачения, я подло бросила их всех и скрылась, не оставив ни своего нового телефона, ни возможности меня отыскать. Я также признаюсь в собственной трусости, поскольку пошла и молча уволилась из компании, на благо которой добросовестно проработала последние три года. Только потому, что этого захотел кто-то, а не я.
— Я же правильно понимаю, именно это ты сегодня и сделала, улизнув с тем здоровенным чемоданом, и сейчас ты идешь прямиком в департамент по персоналу?
— Ронни, я…
— Что ты? Ты не собиралась всего этого делать? Ты не устроила вчера прощальный ужин, о смысле которого никто не должен был догадаться? Ты не ухайдокала ночью нашего самого горячего жеребца, так что он утром проспал к началу съемок? Не закинула в багажник своей букашки — господи, как Ронан тебе еще позволяет передвигаться на таком барахле? — свое добро, чтобы иметь возможность сразу после увольнения свалить в туманную даль, не попрощавшись ни с кем?
— Это мое барахло и мое добро! Которое я сама купила! И мне нравится эта машина! — возмутилась я, любовно погладив свою крохотулю по рулю. — И вообще!..
— Вообще, ты тут достаточно всякой чуши наговорила, — ткнул пальцем в листок в моих руках продюсер.
— Это не я наговорила, а ты заставил меня прочитать написанное тобой, — обалдела я от такого поворота.
— А кто тебе поверит, что это я написал? Да еще и до того, как ты все это воплотила в жизнь? — хитро ухмыльнулся наглый манипулятор. — На диктофоне не видно, что ты что-то читаешь. А я пущу запись в эфир после того, как через пару дней после твоей пропажи Салливан поставит на уши все