– Я ничего нигде не выигрывал, – ответил я.
– А где играли?
Кларк откусил от своего сэндвича крошечный кусочек.
– В «Автостраде», на втором этаже. У меня там такие друзья – всегда устраивают просто королевский прием.
– Ага, друзья типа того бродяги Пайни Вудса, да?
Кларк с любовью пристроил еще одну малюсенькую порцию картофельного салата на свою вилку.
– Пайни не так уж и плох. Сынок, надеюсь, пока ты здесь, я с удовольствием тебя с ним познакомлю. Лично я считаю, что Пайни человек просто уникальный. – Он поднес вилку ко рту. – Кстати, именно Пайни сказал мне, что ты выиграл кучу денег.
– Да сколько выиграл-то? – спросила Мэй. – Весь лот, то есть тысячу, или малый лот – сто?
– Я ничего не выигрывал, – терпеливо повторил я. – Я приехал сюда утром и – сразу в госпиталь.
– Джой мне говорила… – начала Мэй.
– Ты же слышала, что сказал Нэдди, – перебил Кларк. – А Джой в последнее время не в себе.
– Кстати, как они, тетя Джой и дядя Кларенс? – спросил я.
– Кларенс и Джой постарели, на люди выбираются нечасто, – ответила Мэй.
– Можно и так сказать. – Кларк клюнул краешек сэндвича. – Мой совет: умирайте молодыми, пока жизнь еще приносит радость. – Он внимательно исследовал содержимое моей тарелки. – Молодого человека с таким аппетитом прокормить не просто.
– Зато с радостью могу помочь вам закупить продукты и даже кое-что приготовить.
– Ты этим и занимаешься, сынок? Работаешь поваром в буфете?
– Нет, я работаю в нью-йоркской компании, производящей программы для компьютеров, – сказал я. Выражение липа Кларка подсказало мне, что он никогда прежде не слышал слов «программист» или «программы». – Мы производим то, что заставляет компьютеры работать.
– Ну что ж, работа на предприятии дисциплинирует людей, удерживая их от опасных соблазнов. – Он опять клюнул корочку своего сэндвича и положил его на тарелку. – Проблема нашего времени в том, что молодежь ничем не занята, болтается без дела по улицам. А виной тому, я считаю, родители. Они слишком эгоистичны, чтоб привить своим детям хотя бы понятия об элементарной дисциплине. Очень грустно оттого, что наш народ – хуже всех.
На эту тему он был готов рассуждать часами.
– Что произошло сегодня утром, дядя Кларк? Расскажите, я ведь так толком и не знаю, что и как, – попросил я.
Он откинулся на спинку стула и нацелился в меня насмешливым взглядом:
– Карл Льюис и глазом бы не успел моргнуть к тому моменту, как я уже набирал «девять-один-один». Это девочку и спасло.
– Часов в шесть утра в дверь позвонили, – продолжила Нетти. – В это время я обычно уже не сплю, бессонница. «Это Стар, – подумалось мне, – и бедной девочке нужна помощь любящих родственников». Меня аж в дрожь бросило: что-то стряслось.
– Данстэновская кровь, – кивнув мне, вставил Кларк.
– Только я открыла дверь, Нэдди, твоя мать рухнула прямо мне на руки. Ни разу в жизни я не видела, чтоб она так выглядела. Мама твоя всегда была очень хорошенькой женщиной и еще долго оставалась бы хорошенькой, несмотря на то что дает себе волю во всем.
– Излишний вес никогда не портил женщину, – отметил Кларк.
– Ну, дело не в набранном весе и не в седине, а в другом. Она была напугана. Ясно как божий день, ты чего-то боишься, сказала ей я. Бедняжка ответила, что ей надо хоть чуточку поспать, а потом она все расскажет. Хорошо, дорогая, говорю, приляг, отдохни на диване, а я пока приготовлю тебе твою старую кровать и, когда скажешь, – завтрак. Она велела мне достать у нее из сумочки записную книжку и позвонить тебе в Нью-Йорк. Но у меня и так был номер твоего телефона, прямо там, на кухне. Но знаешь, Нэдди, я чувствовала, что ты уже в пути, но никак не думала, что ты так близко! Потом я сварила кофе и поднялась наверх постелить чистое белье. Когда вернулась, ее на диване не было. Заглянула на кухню. Стар не было! И тут вдруг слышу: входная дверь открылась, потом закрылась, я бегом обратно и вижу – Стар возвращается к дивану. Говорит, ей стало нехорошо, решила глотнуть свежего воздуха.
Нетти покачала головой, будто желая подчеркнуть явное неправдоподобие слов Стар.
– Тогда я ей не поверила, не верю и сейчас, хотя мне очень неловко говорить это ее сыну. Она кого-то там высматривала. Или увидела проходящего мимо.
– Если верить Джой… – начала было Мэй.
Нетти остановила сестру взглядом и вновь посмотрела на меня.
– Я спросила ее: что происходит, милочка? Мне-то можно сказать. И она говорит: тетя Нетти, чувствую, что-то плохое должно случиться, и очень беспокоюсь. Затем спросила, звонила ли я тебе. Твой мальчик уже в пути, говорю ей, и Стар закрыла глаза и заснула. Я немного посидела рядом, а потом вернулась на кухню.
Почувствовав, что подошло время ею дебюта, дядя Кларк оторвался от спинки стула и подался вперед:
– Я спустился вниз и увидел женщину, преспокойно себе спящую на моем диване! Что за черт, подумал я, медленно подошел поближе и наклонился рассмотреть получше. Здравствуй, Кларк, сказала женщина и тут же снова отключилась.
– Пришла Мэй, и я приготовила всем нам вкусный завтрак. Немного погодя появилась Стар – стоит и улыбается. Она сказала Кларку: мол, мне почудилось, что я видела твое красивое лицо, дядя Кларк, но потом решила, что приснилось. Стар села за стол, но к еде не притронулась.
– Зато эти две уплетали за себя и за нее, – проворчал Кларк. – Мяли, как парочка табачных фермеров.
– Только не я, – возразила Мэй. – Я ем ровно столько, сколько надо, чтобы не умереть с голоду.
– Стар выглядела получше, чем утром, но тем не менее – плохо. Кожа была серого оттенка, и в глазах не было ни искорки. Самое плохое, что я чувствовала и видела: Стар до смерти напугана.
– Эта девчонка никогда ничего не боялась, – сказал Кларк. – Просто она знала, что больна, и ты приняла это за ее страх.
– Да она знала, что больна, однако боялась она – за Нэдди.
– За меня? – спросил я.
– Вот именно, – вставила Мэй.
– Кларк тоже слышал, что сказала Стар, но не придал значения ее словам, потому что были они не о его красивом лице.
– А что она сказала? – Мне вдруг подумалось, что мама уже дала мне ключ к разгадке.
– «С моим сыном может случиться ужасное, и я должна помешать этому». Вот что она сказала.
– Да все я слышал, – буркнул Кларк.
20
Несколько минут спустя я почувствовал непродолжительное, совершенно не свойственное мне успокоение и спросил, не говорила ли мама чего-либо еще о том ужасном, от чего она хотела защитить меня.
– Совсем немного, – ответила Нетти. – И не думаю, что она смогла бы пояснить сказанное.
– Она спросила, – добавила Мэй, – как мне живется без Джеймса. Стар ведь приезжала на похороны. – Хмурым взглядом она напомнила мне, что я не приехал. – Она казалась вялой и безрадостной, в общем, не такой, как всегда. Помню, она попросила Нетти связаться с одним из ее старых друзей. Потом пошла к разделочному столику и как-то очень странно вскрикнула. И сразу же грохнулась на пол. Клянусь, я думала, мы потеряли ее. Кларк сломя голову бросился к телефону.
– Супермену так не броситься, – сказал Кларк. Я сделал глубокий вдох, а за ним – выдох.
– Может, это прозвучит странно, но она случайно не упоминала ли моего отца?
Мэй и Нетти уставились на меня, рот Кларка распахнулся, придав лицу глупейшее выражение.
– Мне кажется, мама хочет, чтобы я узнал его имя. – Пораженный неожиданной идеей, я рывком двинулся вперед на стуле. – Она хотела, чтобы я успел приехать сюда, к ней. Она хотела, чтобы я не гадал всю оставшуюся жизнь, кто мой отец.
Кларк казался сбитым с толку.
– Ради бога, да с какой стати ты будешь гадать?
– С самого твоего рождения Стар ни словом не обмолвилась о твоем отце, – сказала Нетти.
– Наверное, все откладывала, откладывала до того момента, пока не поняла, что времени почти не осталось.
Тетушки обменялись взглядом, смысл которого я разгадать не смог.
– Я все понимаю – возможно, тогда вы считали, что моя мама бросила тень на вашу семью. Но вы приняли ее, вы приютили меня. Тетя Нетти, тетя Мэй, я бесконечно благодарен вам за все, что вы сделали. Но мне нисколечко не стыдно за то, что Стар не была замужем, когда я родился.
– Что за чушь ты несешь? – возмутился Кларк.
– Нашей семье никогда не приходилось краснеть за Стар, – сказала Нетти.
– Ну, может, тогда вы считали, что надо скрывать… – фраза моя умерла, не успев столкнуться со стеной их полного непонимания.
Мэй прищурилась, будто попытавшись получше сфокусировать свой взгляд на мне:
– Нэдди, когда Стар родила тебя, она была замужем.
– Нет, не была, – возразил я. – Именно об этом я и говорю.
– Уверяю тебя, была, – настаивала Нетти. – Она, по своему обыкновению, в очередной раз сорвалась с места, а вернулась уже замужней женщиной, причем до родов оставалась примерно неделя. Муж бросил ее, но я видела документы.
Все трое смотрели на меня, и во взгляде каждого я видел три разные степени неодобрения и даже негодования.
– Но почему же она ничего не говорила мне?
– Женщины не обязаны сообщать своим детям, что они незаконнорожденные.
Мириады странных чувств, будто искры крохотных фейерверков, обожгли мне грудь.
– А почему она дала мне не его фамилию, а ее?
– Потому что ты был более Данстэном, чем тот человек. Его имя не имело никакого значения.
– А документы у вас не сохранились?
– Вряд ли. Скорее всего, их уже давно нет.
Я без слов согласился. Мамино отношение ко всем официальным бумагам, кроме разве что автомобильных прав, выходило за все пределы простой беспечности.
– Давайте разберемся, все ли я правильно понял. Стар уехала из дома с незнакомым вам человеком, вышла за него замуж и забеременела. Муж бросил ее вскоре после того, как родился я. Так было дело?
– Почти все так, – сказала Нети.