Дальновидный Капоне не ожидал, что хорошие времена будут длиться вечно. Конечно, он вряд ли предвидел Великую депрессию, но, в отличие от многих, привыкших к сухому закону как к источнику постоянного дохода (адвокат Кларенс Дэрроу утверждал, что 18-я поправка вообще не подлежит отмене) отлично осознавал, что все закончится в течение ближайших 4–5 лет. Созданной системе следовало искать новый бизнес.
Некий прототип такого бизнеса, заключающийся в трудовом рэкете, уже существовал. Конечно, бандиты не трогали рабочих и их свободные ассоциации, речь шла о профсоюзах. Большинство были своеобразными владельцами или даже организаторами бандитских группировок, как Большой Джим Колозимо. Владельцы бизнеса выплачивали пособия, обсуждали и называли сроки забастовок ради повышения заработной платы или улучшения условий труда. Но при этом профсоюзы утаивали большую часть взносов, разворовывали пенсионные фонды и вымогали деньги у работодателей, чтобы предотвратить забастовки или договориться полюбовно.
Руководители профсоюзов, как правило, были послушны. Как объяснял Капоне, «члены профсоюзов всегда проголосуют за того, кто кричит громче и красивее, кто больше всех пообещает рабочим свиных отбивных, лежащих на дороге. Вы даете это им одной рукой и забираете другой. До тех пор пока гонорар в текущем году у профсоюзных боссов будет выше, чем гонорар года минувшего, им совершенно наплевать на размер взносов. Они считают взносы чем-то вроде налогов, только эти налоги выплачиваются не государственным, а профсоюзным ворам, управляющим некоторыми вещами. Инакомыслящим сначала предлагают исполнительные должности, в случае повторного отказа их избивают. Если после выхода из больницы отказники продолжают что-то кричать, от них избавляются».
Другой областью деятельности мог стать рэкет в бизнесе. Как отмечали Tribunе и издания Hearst Corporation, этот вид вымогательства до принятия сухого закона был широко распространен в самых разных формах. Например, владельцы гаражей и платных стоянок нанимали бандитов Вест-Сайда, которые прокалывали автомобильные шины, вынуждая владельцев автомобилей искать месячные парковки, Макси Эйзен взыскивал дань с большинства продовольственных магазинов и других торговцев. Наиболее перспективным направлением Капоне считал создание защитных ассоциаций по Бруклинскому примеру Фрэнки Йеля.
В конце 1927 года Ассоциация работодателей Чикаго опубликовала список двадцати трех предприятий, которыми манипулировали рэкетиры.
В этот список, помимо вполне ожидаемых прачечных, химчисток, сборщиков мусора, торговцев рыбой, домашней птицей, мясом и деликатесами и продуктовых магазинов, входили медицинские учреждения, фотографы и стоматологические кабинеты.
Рэкетиры пошли дальше. К 1929 году в список входила девяносто одна организация. По предположениям аналитиков, не менее 70 % организаций были подконтрольны Капоне и его коллегам.
Как ни странно, Капоне вошел в этот бизнес бесконфликтно, по официальному приглашению. В мае 1927 года к владельцу крупного предприятия по чистке и ремонту одежды Моррису Беккеру обратился представитель Ассоциации Master Cleaners and Dyers. Вымогательство проходило по классической схеме защиты и обеспечения поддержки высоких цен. Ассоциация работодателей подсчитала, что в 1929 году ценовая политика предприятий, поддерживаемая рэкетом, обошлась Чикаго в $130 миллионов, а два года спустя Комиссия Чикаго по борьбе с преступностью установила, что этот показатель составляет уже $200 миллионов.
В южной части Чикаго только Моррис Беккер сумел устоять против ассоциации Master Cleaners.
За сорок два года работы в этом бизнесе Беккер получал приличную прибыль, выполняя чистку мужских костюмов за $1,25 и женских платьев за $1,75 (в отличие от ценовых программ Master Cleaners – $1,75 и $2,25 соответственно). В мае 1927 года Master Cleaners направила к Беккеру главу профсоюза работников розничной торговли Сэма Рубина для согласования ценовой политики. Когда следователи спросили, как Рубин сумел стать во главе союза, хотя никогда не занимался этой отраслью, он ответил: «Я умею убеждать людей».
– О, – сказал Беккер при знакомстве, – вы тот самый мистер Рубин, о котором я так много слышал?
– Да, – ответил Рубин, – и услышите гораздо больше. Хочу кое-что сказать. Вы должны повысить стоимость услуг.
– Конституция гарантирует мне право на жизнь, свободу и полное стремление к счастью.
– К черту эту проклятую Конституцию, – сказал Рубин. – Я куда серьезнее этой вашей Конституции.
Через три дня на предприятии Беккера взорвалась бомба. Когда Беккер заявил официальному представителю Master Cleaners, что все равно будет придерживаться фиксированных цен, ему ответили: «Беккер, продолжите упрямиться – вас просто выкинут».
Секретарь ассоциации потребовал от Беккера пожертвование в размере $5000. Затем на предприятии внезапно вспыхнула забастовка. Когда Беккер поинтересовался причинами, профсоюзные чиновники коротко ответили: «Поговорите с Кроули». Ф. У. Кроули, глава ассоциации Master Cleaners, предложил предпринимателю последний шанс: он должен присоединиться к ассоциации, внеся взнос наличными в размере $ 5000, и снисходительно согласился на рассрочку, когда Беккер сообщил, что сейчас может собрать только $3000.
Вместо того чтобы заплатить, законопослушный Беккер отправился в прокуратуру штата. Коллегия присяжных выдвинула обвинение пятнадцати сотрудникам Ассоциации, которая наняла в качестве адвоката экстравагантного Кларенса Дэрроу, хотя сторона прокурора Кроу представила достаточно вялые доводы. Свидетелями по делу выступили Беккер и сын.
– Где остальные свидетели? – возмутился Беккер.
– Если вы считаете, что свидетелей недостаточно, выйдите из зала и доставьте их сами, – огрызнулся помощник прокура. – Я следователь, а не судебный пристав!
Для вынесения оправдательного приговора понадобилось пятнадцать минут. «Все пункты, изложенные в жалобе Беккера, были внимательно изучены присяжными», – мягко отреагировал на критику прокурор штата Кроу.
Беккер был сыт по горло законом и порядком. Он пошел прямо к Капоне, сумев договориться с многочисленными телохранителями в гостинице Metropole. Беккер вел себя как Капоне, когда со смехом говорил про «про-фэс-сора». Это вызвало благосклонность Капоне. Беккер предложил Капоне стать партнером в новом бизнесе, связанном с услугами химчистки. Позже Беккер рассказывал: «Я знал, какие деньги можно сделать в этом бизнесе, если быть честным по отношению к людям. Я отправился прямо к Капоне, рассказал про риск бомбежек и другие опасности, всегда следующие за основанием независимого концерна. Вы знаете, каков мистер Капоне. Ассоциация тоже знает».
Взрывы? Избиения? Поджоги? Больше такого не могло случиться.
Беккер ликовал: «Капоне – мой партнер, прекрасно понимающий, что можно заработать больше денег за счет снижения стоимости. Ну, а как убрать прессинг со стороны конкурентов, Капоне знает лучше меня». Когда руководителя новой клиниговой фирмы Sanitary Cleaning Shops, Inc. посетил адвокат Master Cleaners, ответ Капоне был коротким: «Убирайся из кабинета, и если еще раз попытаешься сунуться в мой бизнес, выкину в окно». Беккер не скрывал самодовольства: «Теперь не нужны ни прокурор штата, ни полиция, ни Ассоциация работодателей. У меня лучшая защита в мире».
Некий критик, обычно сохраняющий относительную беспристрастность суждений, писал: «Дело не в том, что Капоне по собственной инициативе примкнул к легальному бизнесу. Его пригласил Моррис Беккер…»
Капоне рассудил, что бизнес-рэкет хорошо подойдет к его профсоюзному рэкету.
Двадцать пять небоскребов в Чикаго Луп однажды выплатили по $1000, чтобы предотвратить выход из Союза лифтовых операторов. Но у Капоне были свои ограничения. Он не занимался наркобизнесом, который мог уничтожить всю созданную систему, не похищал людей, считая это варварским ударом по семье жертвы, не имел ничего общего с карманниками. Но при этом Капоне всегда был готов рассмотреть любой многообещающий бизнес.
Следует отметить, Капоне никогда не обманывал партнеров. Через пару лет он оставил сотрудничество с Sanitary Cleaning (прибыль предприятия была относительно скудная, и Беккер сумел договориться с Master Cleaners). Но еще долго после разрыва Беккер заявлял: «Аль Капоне был скрупулезен и соблюдал все условия заключенного договора. Я старался поступать так же… Никогда бы не пожелал более честного партнера в любом бизнесе».
С этим были согласны лучшие люди Флориды. Прежде чем купить виллу на Палм-Айленд, Капоне взял дом в аренду на полгода. Поскольку аренда осуществлялась на имя Аль Брауна, владельцы понятия не имели, кем в действительности является арендатор, пока не услышали новости по корабельному радио, по дороге на Ривьеру. Вернувшись обратно в конце арендного срока, хозяева ожидали увидеть собственность в виде руин, оставшихся на поле битвы. Фактически они не обнаружили ни царапины, не говоря уже о каких-то поломках или недостачи имущества. Наоборот, серебряной и фарфоровой посуды в доме оказалось недостаточно для масштабов мероприятий, устраиваемых Капоне, поэтому он удвоил число большинства приборов, оставив новые приобретения владельцам.
По мнению хозяев, стоимость этого подарка значительно превышала сумму неоплаченного телефонного счета в $400. Но вскоре появилась супруга Капоне и, принеся глубокие извинения (оказалось, они просто проигнорировали новый тариф телефонной связи), вручила чек на $500. Владельцы не сумели набрать $100 сдачи; Мэй попросила не беспокоиться, эти $100 должны покрыть ущерб.
После убийства Амматуны в конце 1925 года Фрэнки Йель выступил за президентство Джо Айелло в Unione Siciliana (к тому времени организация изменила название на Italo-American National Union, но для ясности будем придерживаться старого названия Unione). Йель не отказался от идеи даже после того, как Капоне, сманеврировав, ввел на этот пост Тони Ломбардо. Йеля возмущала независимость нового президента и уменьшение доли доходов от Unione, переводимой ему как главе национального отделения.