В стенографических записях упомянуты все присутствующие на переговорах, в том числе и Луис Уилсон, человек из Налогового управления, отвечающий за мошенничество в Чикаго. Не Фрэнк Уилсон. Позже Луис Уилсон отрицал сказанное. О присутствии Фрэнка Уилсона на слушаниях, кроме него, никто не упоминал.
Присяжные слушали показания по финансам Ральфа Капоне в течение пятнадцати дней. Хотя в показаниях были отдельные сложные моменты, большая часть была довольно проста.
Продавцы ювелирных изделий получали от Ральфа чеки, подписанные различными фиктивными именами. На эти счета обратили внимание налоговые агенты. Владельцы баров расплачивались за пивные поставки чеками, причем суммы зачастую оказывались кратными $55, что соответствовало цене за бочку пива.
25 апреля 1930 года, через девять дней после поединка между Аль Капоне и Налоговым управлением США, присяжные признали Ральфа виновным. Судья приговорил его к трем годам лишения свободы и штрафу в $10 000.
Ральф сделал краткое официальное заявление: «Приговор говорит сам за себя». – Но пробормотал вдобавок: «Я ничего не понимаю». Ральф вышел из зала суда под залог, подав на апелляцию.
Лоуренс Маттингли провел еще несколько встреч с налоговиками. 20 сентября 1930 года он выразил позицию Капоне в письме, известном как «Письмо Маттингли», адресованное Херрику.
Письмо начиналось с призыва к «отсутствию предубеждений» по отношению к вышеупомянутому налогоплательщику на любых слушаниях. Сведения, которые могли быть использованы против него, должны основываться только на достоверной информации.
Он предоставил некоторые важные статистические сведения: назвал возраст сына Сонни (двенадцать лет) и подчеркнул, что с 1922 года Капоне содержит мать, сестру Мафальду и брата Мэтью.
Из письма следовало, что до второй половины 1925 года Капоне получал зарплату, не превышающую $75 в неделю. В период с 1925 по 1929 год включительно Капоне получал значительные суммы денег, принадлежащих ему по праву собственности. [Другими словами, это был не доход.]
Он вошел в некоторые неуказанные предприятия с тремя неназванными «сподвижниками примерно в конце… 1925 года», то есть после ранения и отречения Торрио. Из-за отсутствия капитала участие в получении прибыли было ограничено вплоть до 1928–1929 годов: Капоне получал одну шестую, в то время как остальные партнеры – одну треть.
Мебель в доме на острове Палм-Айленд стоила не более $20 000, а дом все еще находился под ипотекой в $30 000. С 1927 года задолженность Капоне редко составляла менее $75 000. Часто намного больше.
В результате Маттингли заключил, что налогооблагаемый доход Капоне за 1926 и 1927 годы был фиксированным и не мог превышать $26 000 и $40 000 соответственно, а за 1928 и 1929 годы не превышал $100 000 долларов в год.
«Письмо Маттингли» дало правительству основание для возбуждения дела в неуплате налогов.
Почему так произошло? Было ли это проявлением дилетантства со стороны Маттингли? «Нет, – считает Том Мелрой. – Маттингли не учел, что по этому делу никогда нельзя достичь никакого соглашения. Это было уголовное дело с самого начала». Капоне и Маттингли думали, что смогут обмануть правительство добровольным желанием достичь обоюдовыгодного соглашения; в таких обстоятельствах смягчение разбирательства было явно обозначено как официальная политика. Однако политика – не закон, правительство вовсе не обязано следовать ей. Президент Гувер был намерен посадить Капоне в тюрьму любой ценой.
Как и штат Флорида.
Глава 24Порядочность наносит ответный удар
«Благопристойность возвращается», – гласила одна из передовиц газеты Daily News, издаваемой в Майами, за неделю до освобождения Капоне из тюрьмы в Филадельфии.
Эта благопристойность приобрела «форму движения по изгнанию Капоне из города, если он вдруг дерзнет появиться… Капоне следует препроводить до границы округа и доходчиво объяснить, что компас указывает на север». Другое издание хвалило упомянутую телеграмму губернатора шестидесяти семи шерифам.
Это свидетельствовало о «благопристойности штата Флорида» и приводило в тупик критиков, которые, зная, что Капоне с 1927 года почти постоянно проживал там, «составили несправедливое мнение о дивном южном крае».
Газета напоминала читателям, что пару поколений назад человека, совершившего преступление, или человека, которого считают преступником местные жители (даже если он оправдан), в мгновение ока вздернули бы на ближайшем дереве. Сегодня, разумеется, «такие меры… неприемлемы. Мы не одобряем это, хотя…»
Статья не была случаем проявления неотесанной деревенщины, поддерживающей закон Линча. Daily News принадлежала Джеймсу М. Коксу, экс-губернатору штата Огайо и кандидату от Демократической партии в президенты в 1920 году. Большая часть газетной империи Кокса находилась в Огайо.
Лидером крестового похода против Капоне был Карл Фишер, родившийся 12 января 1874 года в Индиане. Фишер бросил школу в шестом классе (как и Капоне) и добился успеха во время строительства автострады в Индианаполисе.
В 1911 году Фишер продал свою компанию, производившую автомобильные карбидные фары, и переехал во Флориду, где предоставил первопроходцу Майами-Бич Джону Коллинзу $50 000 на строительство первой дамбы в Майами. Затем Фишер приступил к строительству гостиницы и домов и быстро стал основным застройщиком Майами-Бич. Кроме того, он слыл известным яхтсменом: друзья назвали его Шкипер, или просто Шкип. Фишер привез Джеймса Кокса, своего старого друга, в Майами.
Еще одним политическим авантюристом, боровшимся против Капоне, был Даниэль Махони, зять Кокса и генеральный директор газетной группы Кокса в Огайо.
Собственно, Фишер (при подстрекательстве Махони) и организовал телеграммы губернатора Карлтона. После отправки Махони написал Фишеру: «Дорогой Шкип, с большим удовлетворением прочитал, что сделал губернатор. Если граждане отреагируют на инициативу нашей газеты должным образом, то мы… сможем очистить Майами и Майами-Бич от этого нежелательного элемента».
Фишер послал Карлтону телеграмму, в которой сообщал: «После нескольких встреч лучшие граждане непременно станут на нашу сторону в борьбе с господством беззакония».
Когда судья приговорил брата Капоне Альберта к тюремному заключению за бродяжничество, Кокс лично послал телеграмму Фишеру:
«Выраженная порядочность и мужество жителей Майами-Бич, проявленные судом и полицией сегодня утром… являются самым эпохальным событием со времен объявления вами войны комарам и болотам семнадцать лет назад. Старый Шкипер – настоящий черт, когда берется за дело».
Целью была борьба не с распутством и разнузданностью, а непосредственно с Капоне.
Это не было крестовым походом с намерением очистить Майами. Люди с порочными наклонностями спокойно проматывали деньги в южной Флориде, всем было выгодно.
Бутлегерство настолько процветало, что в особенно удачные сезоны цены падали до абсурдных отметок: $45 за ящик чистого шотландского виски, в то время как в Чикаго он стоил $90.
Азартные игры были так доступны, что играть мог, как писала одна газета, «любой человек с деньгами и желанием».
Все были довольны, включая лучших людей Майами. Как писала Daily News, «наши люди предпочитают либеральную политику в течение зимних месяцев». Такая толерантность касалась исключительно местных жителей.
«Гангстеры не видят разницы между ограничениями и полноценным лицензированием», – говорилось в статье. Необходимо сделать выбор: «либо гангстеры уничтожат Майами, как когда-то уничтожили Чикаго, либо праведность восторжествует».
Что касается борцов за чистоту нравов, Фишер не был трезвенником (через девять лет умер от желудочного кровоизлияния) и не гнушался походами на сторону, хотя состоял в браке. Азартные игры? Как упоминал историк Майами-Бич, Фишер «поставил бы на все, что двигается», хотя и выступал против регулярных казино, опасаясь, что игорные заведения привлекут гангстеров. В любом случае Фишер запретил официальные азартные игры в своих отелях.
Дэн Махони, известный под прозвищами Большой Дэн, или Большой ирландец, был махинатором и авантюристом. Вместе с генералом Першингом участвовал в кампании против мексиканца Панчо Вильи.
В разгар преследования Капоне Махони написал Фишеру из Дейтона, штат Огайо: «1 апреля надеюсь выпить с тобой высокий бокал чего-нибудь прохладного. Мне здесь хорошо до боли. С большим удовольствием и нетерпением ожидаю нашу поездку в Гавану».
Альфонс Капоне-младший, сын Аль Капоне, во время игры в гольф. 22 января 1939 года.
За травлей Капоне со стороны Махони и Кокса (которого журналисты из Майами называли властным ублюдком) стоял деловой интерес.
Для газеты Daily News Капоне был кнутом, с помощью которого можно было победить более успешную газету Herald. Местные политики были коррумпированы до крайней степени. Газета Кокса поддерживала текущую власть и упрекала Herald в сотрудничестве с бывшим начальником полиции Лесли Квиггом и Фредом Пайном. Квигга сняли с должности в 1928 году за жестокость и взяточничество (в 1937 году восстановили); Пайнса лишили должности окружного прокура в 1923 года за «крайне либеральные взгляды в отношении алкоголя».
Фавориты Daily News были не лучше. Директор Управления государственной безопасности Сэмюэл МакКрири начинал карьеру, работая менеджером в гостинице El Comodoro в подчинении Роберта Найта, брата комиссара полиции Майами.
В 1935 году на основании неопровержимых доказательств было выявлено, что МакКрири и Найт оказывают протекцию. Они предстали перед судом и были оправданы.
В отличие от них, у Пайна имелись связи с Капоне. Преподобный Уильям Х. Сандж когда-то посетил Палм-Айленд, 93 (не в пасторской роли, у него был побочный интерес в бизнесе аренды автомобилей). Он случайно услышал, как Капоне дает указание отправить Пайну ящик шампанского и два ящика скотча. А Пайн, справедливо обвиняемый газетой Кокса, сотрудничал с Herald!