ермании был объявлен поход под знаменем научной добросовестности. Появилась статья: «Как цитирует Карл Маркс». Аноним (оказавшийся профессором фон Брентано) обвинил Маркса в том, что он, излагая мысль Гладстона, «формально и по существу присочинил» одну цитату (в которой речь шла о прогрессе высших классов Англии за счет ее низших классов). Профессор в благородном негодовании писал о «бесчестности», о «лживых ссылках», о «совершенно сфальсифицированной цитате» и т. д.
Маркс показал, что приведенная им цитата была опубликована в нескольких газетах. А что касается ссылки Брентано на издание, в котором смысл слов Гладстона был обратный тому, какой был в этих газетах, то выяснилось следующее. Не Маркс исказил цитату Гладстона, а сам «Гладстон был столь благоразумным, что выбросил из этой состряпанной задним числом редакции своей речи местечко, несомненно компрометирующее его как канцлера казначейства…»[13]«Ревнитель истины» умолк. 11 лет спустя, в 1883 г., англичанин Седли Тэйлор, не разобравшись в существе дела, повторил попытку фон Брентано и, конечно, с прежним успехом. «Результатом всего этого профессорского похода, — вспоминал Энгельс, — растянувшегося на два десятилетия и захватившего две великие страны, было то, что никто уже более не осмеливался затронуть литературную добросовестность Маркса»[14].
Даже непримиримые враги марксизма вынуждены признать эту необыкновенную добросовестность Маркса, особенно, если учесть громадный объем его трудов. Они могли сколько угодно говорить об «ошибочности» теории марксизма, о том, что марксизм «устарел», но мало кому из них приходило в голову усомниться в чистоте научной совести Маркса.
Недаром говорят, что великие события истории имеют обыкновение повторяться пусть не в своем прежнем виде, то хотя бы в виде фарса. Правда, в данном случае само «великое событие» — поход Брентано — Тэйлора против автора «Капитала» — уже весьма смахивало на фарс. Теперь этот профессорский фарс воспроизводится, так сказать, «в квадрате»: на защиту «объективной истины» против «догматического» марксизма выступает профессор-фальсификатор, знамя профессора фон Брентано подхватывает человек, сам вполне заслуживающий специального труда под названием «Как цитирует Ганс Кон!»
Но напрасно мы будем искать в буржуазной литературе статей на подобную тему. Напротив, творения «великого историка» встречаются, как правило, потоками приветствий. Кону выражают благодарность за «высокое качество его полезных книг», за «мастерски осуществленный отбор источников, беспристрастные комментарии и интерпретации», за «широту знаний и искусство ясного изложения сложных тем», рецензенты даже уверяют, что книги профессора предоставляют наконец-то информацию, «необходимую для выработки разумной политики».
Разумеется, убеждать семидесятилетнего профессора «с мировым именем» и его коллег в том, что нехорошо лгать, было бы и наивно и слишком поздно. Но книги профессора — не только его личное дело. Они выходят в свет, читаются и рекламируются. Идеи Кона являются общими, типичными для десятков и сотен буржуазных «специалистов по России», коны — явление социального порядка, коны служат вполне определенной политике.
Вот почему стоящие вне настоящей науки «труды» конов требуют научного анализа. И чтобы решать задачу их разоблачения, приходится, к сожалению, заниматься таким неблагодарным делом, как их разбор.
ГЛАВА 1ТЕОРИЯ НАЦИОНАЛИЗМА Г. КОНА
Добросовестность или недобросовестность — отнюдь не просто личное качество ученого. Отточия Ганса Кона — это лишь методика, так сказать, технические приемы его «научной» работы. Но методика и «техника» являются производным от методологических и социальных воззрений.
Какова же методология Ганса Кона? Она отличается исключительной простотой. Решающим фактором исторического развития в новое время профессор считает национализм. Возник национализм-де на берегах Атлантического океана вместе с английским торговым «средним классом», затем распространился на Восток. Теперь это — сила, действующая в масштабах всего мира, представляющая множество изменчивых и самых разнообразных форм. Первоначально национализм, согласно Кону, воплощал права индивида по отношению к собственному государству, нёс «блага конституционных свобод». В Англии, колыбели национализма, его можно было наблюдать, так сказать, в первозданной либеральной чистоте. Чем дальше от Англии, тем больше его природу извращал восточный «традиционализм». Западный национализм-де нёс миру дух терпимости, компромисса, гуманности, уважение к правам других народов, восточные традиции якобы консервировали всюду дух насилия, нетерпимость, национальный «эгоцентризм». Национализм на Востоке перестал быть «носителем индивидуальной свободы, он возвел в культ коллективную власть». Так под влиянием «крайних» восточных традиций, по мнению Кона, возникли пангерманизм, панславизм и паназиатизм. «Подобно двум другим великим пандвижениям XX столетия — пангерманизму и панславизму, паназиатизм полностью порвал с западной либеральной традицией и выродился в тоталитаризм»[15].
В конце концов к западному «либеральному» и восточному «тоталитарному» национализму Кон сводит все многообразие национальных движений, все оттенки национальных идей, традиций и культур[16]. Внутренние социальные изменения, происходившие в той или иной стране, не меняли присущего ей от века единого «духа нации»; добродетели или грехи предков фатально определяли характер потомков; Запад оставался Западом, Восток — Востоком. Столкновение «либерального» Запада с «тоталитарным» Востоком — ось всей новой истории, подкладка всех событий и в наши дни.
В основе своей «теория» Кона[17]не нова: родилась она вместе с колонизацией Востока, уже в прошлом веке стали крылатыми слова трубадура британских колонизаторов Киплинга: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток и с места они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на страшный господень суд».
К тому же далеко не один Кон защищает этот отживший миф в наши дни. Прежним империалистам он был нужен для «обоснования» колонизации Востока, нынешним — еще более для борьбы с национально-освободительным движением, для клеветы на социализм. Но если не блещет ни новизной, ни оригинальностью тематика Кона, то по крайней мере по «фундаментальности» ее разработки Кон в прошлом и настоящем «западной науки» вряд ли имеет равных себе. Еще бы, в перспективе борьбы «двух» форм национализма рассмотрена им вся (!) история цивилизации, начиная от древних иудеев и греков и кончая последними событиями наших дней.
Очевидно, именно по этой причине на исследования Кона опираются его зарубежные коллеги. Труды Кона помогают им раскрыть, как они выражаются, «сердцевину вопроса»[18]. Очевидно, именно по той же причине «заглавные» статьи профессора открывают последние руководящие «западные» пособия вроде сборника «Идея колониализма"[19]или важнейшего политического номера журнала "Current History", целиком посвященного "анализу пятнадцатилетнего конфликта Востока и Запада, его преломлению во внешней политике США"[20]. По той же самой причине "теория национализма" Ганса Кона потребует и нашего специального разбора.
Профессор Кон любит называть себя представителем "западной объективной науки", которой в наши дни противостоит (в полном соответствии с его концепцией) восточный "необъективный", "догматический" марксизм. Но прежде всего сопоставим выводы самого Кона с реальными историческими фактами.
Кон повсюду исходит из вековой национальной противоположности "Запада" и "Востока". Но что вообще можно уяснить в истории с помощью этих географических понятий? Как объяснит "специалист" по национализму хотя бы "Священный союз" 1815 г., в котором участвовали не только "восточные" Пруссия или Россия, но и "западная" Франция, почему "либеральная" Англия была в числе вдохновителей его мероприятий? Что такое коммунизм, выражение западного или восточного "духа"? Почему он возник впервые в Европе и распространился затем во всем мире? Почему в дни Парижской коммуны "западная" Франция Тьера и "восточная" Германия Бисмарка вместе подавляли восставший Париж? И почему защита Парижской коммуны была кровным делом революционеров и западных и восточных стран? Почему в "свободной" республиканской Франции точно так же преследовали Дрейфуса, как преследовали Бейлиса в "тоталитарной" самодержавной России? Почему Англия и Франция объединились с "восточной" Россией против "восточной" Германии в 1914 г. и почему Англия и Франция вместе с "восточной" кайзеровской Германией участвовали в интервенции против "восточной" России, как только там установилась Советская власть? И почему пролетариат западных стран в те же годы защищал лозунг "Руки прочь от Советской России"? Почему, скажем, в наши дни маленькая западная страна Куба восстала против американского империализма? Что такое американский маккартизм — восточное или западное явление? Не доказывает ли он лишний раз, что фашизм во всех своих формах — это законнорожденный отпрыск буржуазии? Вопросов можно поставить сотни и тысячи, но ни на один из них не даст сколько-нибудь убедительного ответа коновская "теория" национализма.
Но если коновской "теории" не соответствует одни ряд фактов, Ганс Кон всегда может возразить, что ей вполне соответствует другой их ряд. Прежде всего профессор указывает на определенные общие черты у представителей каждой нации, выражая эту общность в понятиях "английский дух", "немецкий дух", "русский дух" и т. п. Изучению каждого такого "духа" в отдельности он посвящает все свои конкретно-исторические труды, в результате этого "изучения" он и открыл такие категории, как "западный" и "восточный" национализм.