овсем не в ее "умственных способностях", как казалось Даллесу, а в способностях социальных.
Собственно говоря, уже сама даллесовская постановка задачи сразу же предполагала и решение, причем ложное решение следовало из ложной же постановки. С самого начала задача сводилась не к "познанию коммунизма", не к "исследованию" его, а к поискам или фабрикации "фактов", подтверждающих заранее заданные "выводы" о том, что коммунизм — абсолютное зло.
Не изучать коммунизм, а лгать о нем, не исследовать, а клеветать на него — так надо понимать завет Даллеса. Так он и был понят и претворен в жизнь исполнителями его указаний.
Две главные идеи были положены в основу антикоммунистической пропаганды: Советский Союз, во-первых, агрессивен, во-вторых, нищ, так как все средства тратит на "вооружения", стремясь "насилием" покорить весь мир. Но время подтвердило два неопровержимых факта. Во-первых, самое искреннее миролюбие СССР. Во-вторых, огромные достижения, а еще более — неисчерпаемые возможности, перспективы социализма в повышении благосостояния народа. Возникло и все более растет противоречие между тем, что говорили реакционные политики и идеологи народам капиталистических стран о социализме, и тем, что народы видят воочию.
Десятилетия коны твердили, что коммунизм "агрессивен". Но вот люди увидели, услышали, узнали, что коммунизм, став и в военном отношении сильнее капитализма, по-прежнему предлагает ему мирное сосуществование, всеобщее и полное разоружение. Десятки лет коны твердили, что социализм — это нищета, что если коммунисты и смогли развивать тяжелую индустрию, то только лишая свой народ всего необходимого. Но вот спустя всего 10–15 лет после самой разрушительной в истории России войны "рабы коммунизма" поставили ближайшую цель: ввести самый короткий в мире рабочий день, добиться самого высокого в мире жизненного уровня. И народы капиталистических стран узнали об этом сами, без посредников, без "специалистов по России", а вопреки этим "специалистам". Ложь стала рассеиваться, возникла реальная угроза поражения сторонников "холодной войны". В их стане появилась растерянность, наметились расхождения. Они оказались на распутье, они попытались маневрировать, они сделали под давлением общественности шаг вперед, к политике мирного сосуществования, и тут же в силу своих классовых интересов — два шага назад, к политике "холодной войны". Они согласились на обмен американскими и советскими выставками, чтобы народы СССР и США ближе узнали друг друга, и сами же приурочили к визиту Никсона в СССР знаменитую (больше всего своей примитивностью) резолюцию конгресса США о "рабах коммунизма".
Они приветствовали встречу Д. Эйзенхауэра и Н. С. Хрущева и сами же отравляли международную атмосферу воинственными речами и клеветой на коммунизм. Они предлагали взглянуть правде "в глаза" и тут же организовали новый поход лжи. Об этом свидетельствует программа Никсона по борьбе с коммунизмом и его "пророчество", согласно которому "холодная война" между США и СССР будет длиться еще не меньше 50 лет. Об этом говорит также статья председателя "Радио корпорейшн оф Америка" Д. Сарнова в американском журнале "Лайф" (1 августа 1960 г.). Статья называется "Как повернуть течение холодной войны в пользу Америки". И пост автора, и тема, и содержание статьи заслуживают внимания. Д. Сарнов уведомляет человечество, что "Америка твердо решила выиграть холодную войну и тем самым уничтожить разрушительную мощь коммунизма, основой которого является Советский Союз…" Он ополчается против "идеализма" и призывает вернуться к политике Даллеса: "По-моему, сейчас нужны не какие-то приготовленные на заказ новые установки, а возобновление понимания прежних установок…" Сарнов горячо поддержал "законопроект о создании "Академии свободы", где будут обучаться "специалисты по холодной войне". "Можно или нужно было бы, — предлагает Сарнов, — создать какое-то новое министерство (очевидно, по геббельсовскому образцу. — Авт.), глава которого пользовался бы правами министра — члена кабинета, чтобы планировать и координировать всю деятельность, связанную с холодной войной". В заключение Сарнов требует увеличения ассигнований не только на вооружение, но и на идеологическую борьбу, уверяя американский народ, что жертвы окупятся.
Перед нами — проявление одного из тех бешеных метаний буржуазии, о необходимости трезвого учета которых писал Ленин. Истерическая ставка на силу ныне особенно нереальна: сейчас и в военном отношении коммунизм сильнее капитализма. Что касается идеологической стороны дела, то свое бессилие, бессилие лжи перед правдой признал и сам Сарнов: "Самые большие успехи коммунизм одержал еще до того, как Советская Россия создала бомбу… Советские преимущества были не военными и техническими, а политическими и психологическими".
Мы не знаем, будет ли создана "Академия свободы" или "какое-то новое министерство", но нет сомнения в том, что в любом случае эта затея, как и все прежние, обречена на провал. Буржуазия органически неспособна создавать "истинную и динамичную веру", неспособна "познать врага своего", даже если сам Ганс Кон станет "академиком" упомянутой "Академии" или займет крупный пост в указанном "министерстве", напишет еще два десятка трудов, доказывающих, что Запад "цветет", а Восток "гниет". И даже если бы были созданы сотни сарновских министерств и академий, а на субсидирование конов была затрачена половина бюджета США, если бы армия этих "специалистов" превысила вооруженные силы страны и около каждого американца — идеал покойного сенатора Джона Маккарти — кроме шпиона, стоял бы еще и "специалист" по антикоммунизму, все равно их усилия пойдут прахом.
Современный капитализм, желающий, быть "единственным", "вечным" строем, сам торопится к своему концу. Буржуазия и ее идеологи обманывают не только народ, но и друг друга. Мало того, они сами знают об этом обмане. Конам и их хозяевам прекрасно известно, какой ценой еще удерживается капитализм от окончательного развала и чего стоят все коновские "открытия", тем не менее коны уверяют в своих "пособиях" буржуазию, будто она находится в "юношеском возрасте", а "омоложенная буржуазия" в свою очередь объявляет, что коны — "ведущие историки современности". Получается изумительная картина "расцвета" и капитализма, и его исторической "науки". И за каждым таким "расцветом" следует неминуемый очередной провал.
Между тем реальная история России могла бы многому научить современный буржуазный мир. Опыт мирового коммунизма, опыт русской социалистической революции — это действительно громадный и ни с чем не сравнимый по своей поучительности опыт.
Судьбы истории решают массы. Классы и партии, чей корыстный интерес противостоит интересам народа, рано или поздно сходят с исторической арены. Вся история побед социализма за последние десятилетия была и остается наглядным подтверждением этой старой и вечно новой истины.
Именно эту элементарную, не требующую никакой "тяжелой умственной гимнастики", истину старался донести до сознания американского народа еще в 20-е годы замечательный интернационалист и патриот, борец за правду Джон Рид. "Не компромиссами с господствующими классами или с другими политическими лидерами, не примирением со старым правительственным аппаратом, — писал Рид в своей знаменитой книге "10 дней, которые потрясли мир", — завоевали большевики власть. Но они сделали это и не путем организованного насилия маленькой клики… Единственная причина огромного успеха большевиков кроется в том, что они осуществили глубокие и простые стремления широчайших масс населения, призвав их к работе по разрушению и искоренению старого, чтобы потом вместе с ними возвести в пыли падающих развалин остов нового мира…"[205]
Именно ту же истину выразил, как мы видели, и Ганс Кон в своей ранней работе "Смысл и судьба революции", когда писал: "Большевики всего-навсего воплощали программу народа, в этом заключалась их сила и их призвание. Только они совершили революцию, если под революцией понимать осуществление народных стремлений"[206].
Больше того, ценные признания о характере русской революции делали даже деятели русской буржуазии.
"Приходится, вообще, внести некоторую поправку в наше представление (т. е. представление буржуазных политиков. — Авт.) о пределах возможности для индивидуальной человеческой воли управлять такими массовыми явлениями, как народная революция… — писал вождь русского кадетизма Милюков в 1920 г., осмысливая уроки Октября и гражданской войны. — Если роль вождей (разумеется, вождей буржуазии. — Авт.) в событиях оказывается менее активной, то зато должно быть сильно исправлено и ходячее представление о пассивной роли инертной массы… Массы принимали от революции то, что соответствовало их желаниям… Отойдя на известное расстояние от событий, мы только теперь начинаем разбирать, пока еще в неясных очертаниях, что в этом поведении масс, инертных, невежественных, забитых, сказалась коллективная народная мудрость… Когда мы будем подводить актив и пассив громадного переворота, через который мы проходим, мы, весьма вероятно, увидим то же, что показало изучение великой французской революции. Разрушились целые классы, оборвалась традиция культурного слоя, но народ перешел в новую жизнь, обогащенный запасом нового опыта, решивший для себя свой главный жизненный вопрос — вопрос о земле".
Ту же мысль Милюков повторил и в 1929 г. в своей книге "Республика или монархия": "Когда мы теперь говорим, что народ сам решит свою политическую судьбу, — это не голая фраза, а признание факта, созданного двенадцатью годами непосредственного участия масс в народной революции".
Подчеркивая значение этих ценных признаний вождя русской буржуазии, сразу же оговоримся: Милюков остался врагом коммунизма. Он "прозрел" только тогда, когда все его открытые ставки на оружие и ложь оказались биты. Он только заигрывал с правдой в целях "новой тактики", он пытался придать хотя бы видимость защиты народных интересов своей слишком откровенной контрреволюционной программе. От признания буржуазным политиком народных интересов на словах целая пропасть до их признания на деле — и русский кадетизм этой пропасти никогда не переступал, на дне ее он нашел свою могилу.