Но, хотя буржуазия не изменила с тех пор своей природы, появились силы, которые могут заставить буржуазию там, где она находится еще у власти, уважать народный интерес. И в познании этой необходимости буржуазным политикам мог бы действительно помочь опыт русской революции, опыт не в том его виде, как он подается "специалистами по России" вроде Кона, а опыт реальный, доля которого нашла, хотя и чисто внешнее, отражение в послереволюционных милюковских статьях.
Больше того, значение этого опыта буквально удесятеряется в наши дни, когда мирное сосуществование двух различных систем, соревнование между ними встало на "повестку дня".
Вопрос о мире был одним из главных вопросов, которые решили исход борьбы между русской буржуазией и пролетариатом. Мир был самой настоятельной и неотложной необходимостью для России в роковой для русской буржуазии 1917 год. От установления мира зависела тогда судьба России, ее будущее, судьба народа и государства. И в этом решающем вопросе русская буржуазия пошла по стопам царизма, предала свой народ. Ее классовый интерес и связи с международным империализмом заставляли ее продолжать бессмысленную бойню, калечить и губить сотни тысяч и миллионы людей. Напротив, интересы народа в этом ключевом вопросе с самого начала мировой войны и до ее конца выражали большевики. Для них лозунг мира не был ни лозунгом момента, ни приспособлением к настроениям масс. За мир они стояли и тогда, когда массы были охвачены мелкобуржуазным оборонческим угаром, поддались уговорам буржуазных политиков, и большевикам пришлось некоторое время идти вопреки настроениям обманутых масс. За мир большевики были и тогда, когда массы освободились от оборонческого угара и стали поддерживать большевиков. За мир большевики были и после взятия власти в свои руки. Недаром первым докладом Председателя рабоче-крестьянского советского правительства Ленина был доклад о мире.
Теперь, 40 с лишним лет спустя, история в еще большем масштабе, чем тогда, и в еще более острых формах ставит перед народами и правительствами старый вопрос: мир или война. Этот вопрос стал теперь вопросом существования не нескольких государств, а всего мира, он стал на повестку дня не в ходе войны, а до нее, ибо гигантское развитие средств уничтожения лишает людей возможности раздумывать над ним в том случае, если реакционные силы развяжут новый конфликт. Гибель десятков и сотен миллионов людей, опустошение государств и целых континентов — вот что ждет народы в этом случае.
Буржуазные идеологи всегда и везде обвиняли пролетариат и коммунистические партии в том, что они знают только один путь, один способ свержения капитализма — путь кровавой насильственной революции, что они хотят навязать социализм штыками, войной.
Пролетариат и его партия считают, что история идет и к победе коммунизма и к социальной смерти капитализма. Строй, принесший человечеству кровавую эксплуатацию, бесчисленные войны и опустошения, обречен, победа коммунизма и поражение капитализма одинаково неизбежны. Сознание этой неодолимой закономерности входит, по-своему, даже в буржуазные умы, заставляя идеологов буржуазии подыскивать для своего гниющего общества новые, "свежие" слова: "свободное общество", "народный капитализм". Все это говорит не об изменении природы империализма, а о том, что он дожил до такого возраста, что боится взглянуть на себя.
Но прежде всего от самой буржуазии и ее политиков зависит то, каким путем — путем кровавым или бескровным, мирным или военным — произойдет в той или иной стране неизбежный революционный переворот. Когда большевистская партия в России взяла после Февраля курс на социалистическую революцию, Ленин говорил, что создалась "крайне редкая" в истории и "крайне ценная" возможность совершить в мирных формах этот переворот. Правда, эта возможность быстро исчезла: как только у буржуазии оказались в руках военные силы, она попыталась сломить революцию вооруженным путем и сама была свергнута в Октябре путем вооруженного восстания. Но, поскольку это пролетарское восстание было поддержано гигантским большинством народа, Октябрьская революция оказалась в то же время самой бескровной в истории революцией. Задачей большевиков было вовсе не физическое истребление своих противников "с помощью ЧК", как обычно описывают становление Советской власти нынешние "историки" вроде Кона, а мирное строительство новой экономики с привлечением к этому строительству буржуазных специалистов.
Кто же "выстрелил первым"? Кто начал гражданскую войну и интервенцию? Кто первым прибег к террору, как средству борьбы? Все это — исключительно и только дело рук российской и международной буржуазии, российской и международной реакции. Именно ее идеологам и политикам принадлежит известный лозунг "задушить революцию костлявой рукой голода", выброшенный накануне Октября, им же принадлежит другой известный призыв: "удушить большевизм в колыбели", поднятый после Октябрьской революции.
Только характер ожесточенного вооруженного сопротивления буржуазии определил невероятно острые, кровавые формы гражданской войны, принеся небывалые страдания русскому народу. Но эти формы и методы утверждения Советской власти в России явились в данном случае особенным, а не общим в международном опыте пролетариата, и В. И. Ленин десятки раз подчеркивал это положение, говоря, что "в том государстве, где буржуазия не окажет такого бешеного сопротивления, задачи Советской власти будут легче, она сможет работать без того насилия, без того кровавого пути, который нам навязали господа Керенские и империалисты"[207].
Для коммунистов вопрос о мирном пути социалистической революции — это вопрос не просто тактики, а всего их гуманистического мировоззрения. Как сказано в Декларации Совещания коммунистических и рабочих партий, "рабочий класс и его авангард — марксистско-ленинская партия стремятся осуществить социалистическую революцию мирным способом. Осуществление этой возможности соответствовало бы интересам рабочего класса и всего народа, общенациональным интересам страны". Что же касается другой возможности — немирного перехода к социализму, то "степень ожесточенности и формы классовой борьбы в этих условиях будут зависеть не столько от пролетариата, сколько от силы сопротивления реакционных кругов воле подавляющего большинства народа, от применения насилия этими кругами на том или ином этапе борьбы за социализм"[208]. Эти мысли подтверждены и в московском Заявлении Совещания коммунистических и рабочих партий.
Империализм своей природы не изменил. Однако изменилось соотношение сил между капитализмом и социализмом, что впервые создало возможность ограничить на международной арене агрессивные действия империалистов, навязать им мир. Империалистам волей-неволей приходится считаться с тем, что попытки уничтожить коммунизм, развязав новую мировую войну, приведут к их же собственной гибели.
И надо сказать, что первые проблески разума, того разума, которого были лишены вожди русской буржуазии или который посетил их слишком поздно, сейчас появляются у некоторых буржуазных деятелей Запада.
Среди них выявляются две тенденции, которые существуют объективно, независимо от того, что сами лица могут резко менять свои взгляды в ту или другую сторону. Представители первой тенденции, безраздельно господствовавшей в прошлом, господствующие, но находящиеся в явном кризисе теперь, стоят теперь за то, что нет иных путей борьбы с коммунизмом, кроме войны и лжи. Предельное выражение эта тенденция достигла в пресловутой политике с "позиций силы", уповании на мощь американского ядерного оружия, в столь бесславно провалившейся антикоммунистической истерии 1956–1957 гг. и срыве конференции "в верхах" в 1960 г.
Представители другой тенденции, не отказываясь от защиты капитализма и даже уверенные, что он, в конце концов, выстоит, признают правомерность и необходимость мирного сосуществования. Они учатся этой истине медленно и с великим трудом, учатся только под давлением народов.
Империалисты не упускают ни малейшей возможности, чтобы попытаться кровавым насилием подавить освободительное движение. Убийство национального героя Африки Патриса Лумумбы и его соратников, совершенное бельгийскими колонизаторами при активном содействии их партнеров по НАТО, расстрелы патриотов в Алжире, развязывание гражданской войны в Лаосе, попытки экспорта контрреволюции на Кубу — все это достаточно ясно свидетельствует о том, какое оружие применяет реакция, если ее не обуздать.
Вот почему, будучи твердо уверенными в конечном торжестве дела мира, демократии и социализма, мы знаем, что оно победит только в трудной борьбе, которая потребует максимального напряжения всех сил.
Мирное сосуществование разных социальных систем будет в то же время их мирным соревнованием. Всеобщее разоружение, которое предлагают коммунисты, не означает их идейного разоружения. Мирное сосуществование двух систем не тождественно свертыванию идеологической борьбы между капитализмом и социализмом, эта борьба еще более усилится в то время, когда, говоря словами Маркса, "критика оружием" будет окончательно заменена "оружием критики". Однако "оружие критики" коммунисты понимают не так, как идеологи "холодной войны". Объективность доводов, очевидность фактов, сила примера — вот наше оружие в идеологической борьбе. Нельзя отказаться от решения спорных вопросов оружием и одновременно сохранять в качестве главного идейного оружия ложь, которая как раз и разжигает страх и ненависть, т. е. ведет в конечном счете опять-таки к войне. Нельзя решать спорные вопросы ни при помощи оружия, ни при помощи лжи. Вот почему борьба за мирное сосуществование двуедина — это борьба и против войны, и против лжи.
Если "перековать мечи на орала", если произвести всеобщее и полное разоружение и все те колоссальные средства, которые тратятся на войны, использовать на мир — какой невиданный скачок вперед сможет сделать человечество, как быстро исчезнут с лица земли голод, нищета, болезни. Если выбить из рук идеологов "холодной войны" их оружие — ложь, если все средства, которые тратятся ныне на поточную фабрикацию клеветы о странах социализма, направить на изучение правды о них — как близко узнают народы друг друга, как обогатят они свою культуру!