Грейс горько рассмеялась.
— Ты видела, какими они были, когда мне было восемь. После смерти Мэг они стали хуже. До этого мама выступала против какого-то сумасшествия, которое приходило в голову отцу. В смысле, по крайней мере, она не давала нам голодать или не позволяла избивать нас до крови. Но после, она была даже хуже отца. Полагаю, ей казалось, что если бы у них было больше контроля над нами, она бы никогда не потеряла Мэг и Фэйт.
— Я ушла, когда мне исполнилось восемнадцать. Я даже не закончила школу, но я переехала и спала в гостевой у лучшей подруги несколько месяцев. К тому времени я уже не думала, что они будут платить за колледж. Они все говорили о том, что моей обязанностью было выйти замуж за Бога и божьего человека и все говорили про Квиверфул.
— Квиверфул?
Она закатила глаза.
— Это принято в ультрахристианских кругах. Знаешь, типа дети это наследие Господа и плод в чреве его награда. Как стрелы в руках могучего человека, так и дети в молодости. Счастлив тот человек, у которого полон колчан. — Она прижала колени к груди. — Суть в том, что дело женщины не только иметь детей, но в том, чтобы производить их со скоростью автомата для попкорна. А для этого образование не нужно.
— В любом случае, я… я двинулась дальше и подала документы в Херст, даже зная, что не могу себе этого позволить. Я думала, если я туда попаду, я смогу подумать о деньгах позже. Что ж, я попала. Но я не смогла получить никакой финансовой помощи, потому что они смотрели сколько зарабатывает мой отец и говорили, что я не имею на это права. Я написала кучу писем, стараясь объяснить, что я больше не общаюсь с родителями, но это не помогло.
— Ладно, — сказала Вероника, ее голос был таким нейтральным, какой ей удалось сохранить. — Но, Грейс, не хочу судить…
— Почему я не взяла кредиты или не пошла работать в библиотеку? — закончила Грейс очевидную мысль. — Я хотела быть актрисой, Вероника. Театральной актрисой. Классической театральной актрисой. Как ты думаешь, я бы смогла заработать столько, чтобы расплатиться с кредитами? — она покачала головой. — Я знала чего хочу, и я решила сделать то, что придется, чтобы этого добиться.
Вероника кивнула. По крайней мере, это она могла понять.
— Так что да. Я начала работать. Сначала я провела кое-какие исследования… есть куча блогов, написанных девушками по вызову. Я написала нескольким, прося совета, и потратила последние деньги на дизайнерское платье. Я сделала сайт и начали поступать заявки. — Она схватила подушку с матраца, теребя кисточку. — Вот так просто. Я заработала на целый семестр за полтора месяца. И правда в том, что до той ночи, было не так плохо, — она криво пожала плечами. — Большинство моих клиентов были… не так ужасны. Я не стараюсь все приукрасить или что-то такое, но это было гораздо лучше, чем жить с родителями. Это было лучше, чем выйти замуж за шибко верующего придурка и позволить ему меня лапать, потому что на то воля Божья. Я специализировалась на ролевых играх, очень часто притворялась девушкой. Что значило, что большая часть моей работы была в том, чтобы есть устрицы и пить вино.
Вероника ничего не сказала. Она просто наблюдала за Грейс и ждала.
— Я рассказываю это, чтобы ты поняла, что есть большая чертова разница между моей работой и тем, что случилось со мной той ночью. — Глаза Грейс блеснули. — Потому что я этого не просила.
— Я никогда такого не говорила, — сказала Вероника. — Я пришла сюда не для того, чтобы тебя в чем-то обвинять. Я пришла за ответами. Но ты все это время знала, что Мигель Рамирез тебя не насиловал. Так зачем ты его обвинила?
Нос Грейс слегка покраснел. Она глубоко вздохнула.
— Я говорила правду, когда сказала полиции, что не помню нападение. Я не помнила. Все еще не помню. Я помню, как зашла на лестницу и больше ничего. Я увидела фото парня из прачечной на первой странице той газеты, которую они оставляют в магазинах. Там было сказано, что его депортировали, что он работал в отеле. Так что я подумала: «Что ж, это мой шанс получить достаточно денег, чтобы закончить обучение. Они не пошлют в Мексику морских котиков, чтобы вернуть его. А когда ему скажут, что он подозреваемый в преступлении, сам он не вернется».
Грейс, неожиданно ставшая печальной, обвела рукой свое скудное жилище.
— Боже, ты наверное думаешь, что я полная сволочь. Но слушай, все что ты тут видишь, это все что осталось. Я больше не могу работать. В смысле, я на обычное свидание пойти не могу, чтобы у меня приступ паники не случился. Я продала платья, все дизайнерское дерьмо и все украшения. Почти все это ушло на медицинские счета. А плата за обучение через три недели.
— Так что ты обвинила невиновного человека в изнасиловании? — Вероника старалась сказать это более спокойно, но это было сложно.
— Как я и сказала, он уже был в Мексике. Но если бы им удалось его найти и взять образец, его бы оправдала ДНК. Я могла просто сказать, что ошиблась, что я спутала. — Ее голос был умоляющим. — Я хотела только денег. Я никому не хотела доставить проблемы.
Вероника почувствовала, что снова начала сердиться. Она пыталась взять себя в руки.
— Ты препятствовала расследованию. Ты послала копов и меня по ложному следу.
Слеза упала с ресниц Грейс, но она стерла ее, почти сердито.
— Так нападавший теперь был бы уже в тюрьме, скажи я правду? Да, точно. Знаешь что делают копы, когда ты заявляешь об изнасиловании во время работы? Они арестовывают тебя за домогательство. Они все над этим смеются. Потом они тебя штрафуют и отпускают домой. Я знаю других девушек, которые прошли через это, Вероника, и никто из них не признался. Есть даже онлайн-форум, где девочки пишут о плохих клиентах, чтобы предостеречь друг друга. Потому что они все знают, что копы их не защитят. — Она пристально посмотрела на Веронику. — Скажи мне правду. Копы готовы обвинить того парня, которого ты нашла?
Вероника ответила не сразу. Она думала о том что ей сказал Лео. Что окружной прокурор не будет этим заниматься, что его начальник посадит его на короткий поводок. Все потому что жертва была проституткой. Было бы все иначе скажи Грейс правду с самого начала? Инстинкты и память о Доне Лэмбе, выгоняющим Веронику из своего кабинета двенадцатью годами ранее, сказали ей что нет.
— Я не виню тебя за недоверие к копам. Особенно в Нептуне. И я знаю, что у тебя не было особых причин мне доверять. Но я правда хочу поймать этого парня, — сказала Вероника. — И чтобы это сделать, мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать подробности твоей работы и что ты помнишь о той ночи. Но больше всего, мне нужно знать, что ты говоришь мне правду.
Наконец Грейс подняла взгляд. Ее губа дрожала, но когда она заговорила, ее голос был спокойным.
— Да. Хорошо. Я помогу.
Грейс пошла в ванну, чтобы умыться. Потом она налила два стакана воды из фильтра — Вероника заметила, что это было единственным в холодильнике, кроме трех бутылочек йогурта. Она протянула стакан Веронике и села на край матраца.
— Я не помню во сколько получила вызов. Это было поздно, помню — ранним вечером четверга. Мы проговорили почти двадцать минут. Он сказал, его зовут Дэн.
Вероника кивнула. Это совпадало с историей Беллами.
— О чем вы говорили?
— Мои ценники, его предпочтения.
— Предпочтения?
— Я практикую ролевые игры, — объяснила Грейс. — Иногда все банально. Грязная медсестра, грязная учительница, грязная горничная. Но некоторые парни очень специфичны. Например, он президент, а я русская шпионка, пытающаяся вызнать у него коды к ядерному оружию. Или у меня случается гипотермия в горах Непала, а он гид по горам, который сделает что угодно, чтобы согреть и спасти меня. У меня есть парик принцессы Леи, который я надевала к двум разным клиентам. Один хотел быть Ханом Соло. Другой — Джаббой Хаттом.
Вероника прикрыла глаза.
— Что ж, это изображение я не забуду.
Грейс пожала плечами.
— Ты хотела детали. В любом случае, я всегда сначала говорю по телефону, чтобы знать точно что заранее просит клиент. В таком случае, я могу отказать тем, кто просит то, чего я не делаю, чтобы это не было для них неудобным или чтобы они меня не боялись. Этот парень, Дэн или Митч, он ничего такого не хотел. Он просто хотел, чтобы я подчинялась. Не хотел, чтобы я смотрела ему в глаза или говорила громче шепота. Но у меня уже несколько парней такое просили и никто из них никаких проблем не доставил, так что подозрений это не вызвало.
— Ты вообще практиковала жесткий секс? — спросила Вероника.
Грейс покачала головой.
— У меня был один регулярный клиент, который меня шлепал. Мы достаточно друг друга знали, чтобы я могла ему доверять. Но и все. БДСМ я не занималась. Если они это просили, я направляла их к специалисту.
— Так Беллами не просил ни о чем насильственном? Никаких ударов, шлепков, ничего такого?
— Не по телефону. Он сказал, чтобы я была кроткой и мягкой.
Вероника поерзала на ковре.
— Хорошо. Что ты помнишь о самой встрече? Можешь опознать Беллами, если увидишь?
Грейс громко выдохнула.
— Я правда не помню ничего после бара. Про это я не врала. Я помню, как зашла на лестницу и начала спускаться. И где-то там моя память… растворилась. По крайней мере, я должна была добраться до комнаты парня, но я этого не помню. Я помню это, телесное ощущение падения. И я помню, как что-то сжималось вокруг горла. Но это разрозненные воспоминания — я не помню их как цепочку событий. — Она глотнула воды. Вероника могла сказать, как тяжело ей давалось оставаться спокойной и бесстрастной. — Потом ничего пока я не очнулась в больнице, спустя три дня.
Вероника кивнула. То же самое было с Китом после аварии. Он помнил, как говорил с Джерри Саксом в машине возле дома, но он не помнил аварию саму по себе, в первые дни после нее. Такая вот травма головы.
Грейс продолжала.
— Я запаниковала, когда очнулась и поняла что копы задают вопросы. — Она опустила взгляд. — Если бы мои травмы не были такими тяжелыми, я бы может даже не заявила. Но выбора у меня не было, мое тело было местом преступления. Доктора вызвали полицию до того как я очнулась. Я знала, что они посмотрят записи с камер, поговорят с персоналом, и они узнают, что я часто бывала в Гранде. Я смогла только придумать, будто у меня был богатый папик, имени которого я не назову. Я подумала, что так прозвучит лучше, если я скажу, что я эскорт. — Она вздохнула и посмотрела в окно. Желтый свет с парковки пр