— В основном я помогаю им понять что сломалось до того, как станет поздно это исправить, — сказал он ей. Веронике не понравилось такое описание, но это точно было лучше, чем представлять его на миссии над вражеской территорией. Точно лучше, чем пытаться поговорить с ним на расстоянии, никогда не зная, будет ли достаточно хорошей связь, или его вызовут, и он вообще не сможет с ней связаться.
В какой-то момент она почти разболтала детали ее нового дела, оставляя их отрывочными, чтобы сохранить конфиденциальность девушки, конечно, но посвящая его в основы дела. Вместо этого, она поставила контейнер с едой и ушла в прилегающую ванную, чтобы почистить зубы. У них была политика «в спальне никакой работы». Слишком часто ее работа была связана с неверностью других людей, не лучший разговор перед сном. Но это особенно пригождалось в таких делах, когда она видела что-то действительно ужасное. У нее уже была привычка принимать работу близко к сердцу, хранить в уме. Она хотела хотя бы такую границу.
После того как она умылась, она вернулась в спальню. Логан выключил телевизор. Он облокотился на подушки, закинув руки за голову, смотря, как она пересекает комнату. Она скользнула под одеяло рядом с ним.
— Ты мог бы к нам присоединиться, — сказала она.
— Конечно. Это бы совсем не было неловко. — Логан обернул руку вокруг Вероники и подтянул ее ближе. Она учуяла слабый запах кедра и сандалового дерева, его крема после бритья, когда положила голову ему на плечо.
— Да ладно. Они бы не возражали.
— О, да? А Мак все еще называет меня Не-Пиз?
— Это была просто шутка. Кроме того, у тебя нормальные отношения с Уивилом, так? Я думала у вас там вроде какое-то взаимное уважение изгоев после всего случившегося.
— Точно… — сказал Логан, — Это его дословный комментарий, когда я зафрендил его на «Фейсбуке».
— Спорим, ты и все его твитты в избранное добавил, — ответила Вероника, приподнимаясь на локте и смотря на него.
— Избранное? Да я ретвитнул каждый его пост.
Их тон был веселым, но разговор не был новым. У Вероники не было сомнений про место Логана в ее жизни, но между ним и другими людьми, о которых она заботилась, все еще было столько неловкости. Он половину школьных лет провел как циничный придурок, что не добавило расположения к нему у ее отца или друзей. С тех пор как она вернулась в Нептун и сошлась с Логаном, все предприняли искренние усилия, чтобы принять это. Раз в неделю Логан с Вероникой ходили к Киту на ужин, и на день отца Логан их двоих сводил на игру «Сан-Диего Падрес»[13]. С ее друзьями же были приветливо неуклюжие сборища. Все заслужили пять за усилия, но иногда она думала, всегда ли будет так сложно, сможет ли Логан гладко вписаться в другие ее отношения.
Он улыбнулся, отслеживая пальцем линию ее щеки. Тогда она замолчала, все мысли о деле и друзьях, и об отце, все смутные тревоги о том, чтобы эти отношения сработали, не смотря на всю разницу между ними, исчезли. Как это все могло иметь значение, когда он был тут, когда они были вместе? Она наклонилась и поцеловала его.
Его руки аккуратно сомкнулись вокруг нее.
— Добро пожаловать домой — прошептал он.
ГЛАВА 7
Доказательства от фирмы «Пройсс» уже доставили, когда Вероника приехала в офис к девяти утра. Вокруг ее стола была куча картонных коробок, помеченных черным маркером. От этого вида она почувствовала слабый прилив клаустрофобии.
— Они же сказали несколько коробок, — недоверчиво сказала она.
Рядом с ней стояла Мак, держа в руках чашку кофе. Она понимающе усмехнулась.
— Бога ради. Бесконечные стопки доказательств и разрозненная информация, которую стоит рассмотреть? Да ты в восторге. Это для Вероники Марс как валерьянка для котов.
— Да, лучше приготовь распылитель, на случай если я начну кататься по пачке ковровых спектрографов, — сказала Вероника с поддельным сердитым видом, — Вот почему не стоит нанимать друзей. Все мило и профессионально пока не начинается неподчинение, — она вздохнула, — Ну, ты знаешь где я буду.
— Во время ланча я просуну под дверь еду, — сказала Мак, беспечно махнув рукой.
Когда она закрыла дверь, Вероника просто стояла какое- то время, осматривая тесный кабинет. На одной коробке было едва разборчиво написано: «Медицинское», на другой — «Место преступления». Несколько других были не подписаны. Несколько, казалось, набили до отказа, они грозно разбухли.
Один из первых уроков, который Кит Марс дал своей дочери о расследовании преступления, был в том, что самым важным была организация. Это не обязательно значило иметь безупречную систему папок, записок и доказательств. Блокнот Кита был неразборчивым и неполным, его доска была беспорядком из бумажек. Но его мозг был евклидовой системой полного порядка и всеобщей памяти. У него были свои методы, у нее свои. Но оба понимали, что без какого-то рода сортировки и каталогизации фактов, невозможно было увидеть схему. Ее первая работа была в том, чтобы понять, как складывается дело, кусок за ужасным куском.
Она открыла крышку коробки и начала распаковывать.
В первых папках были схематические карты и фото места, где нашли жертву, поле на полпути в Пэн Вэлли, больше чем в двенадцати километрах от отеля. В ночь нападения шел дождь, и темные лужи виднелись на фото. Казалось, дождь смыл все улики, единственные отпечатки обуви, которые они нашли, принадлежали мужчине нашедшему жертву, торговцу антиквариатом по имени Фрэнк Козловски. Полиция нашла отпечатки шин в сорока пяти метрах, на дороге выше пустой площадки и они марки «файерстоун», установлены на машине среднего размера, но невозможно было установить, связан ли этот след с преступлением.
Рядом с этой папкой Вероника нашла еще одну папку с фото. Сначала она не могла толком понять на что она смотрит — кровавые куски плоти, бесформенные, черно-голубые и розовые. Потом картинка прояснилась, и она поняла, что это была девушка, лежащая на больничной койке.
Она приготовилась к фото травм жертвы — осторожный язык страхового аджастера подсказал ей, что нападение было серьезным, но она все же напряглась от подобной картины. Кожа девушки была мешаниной из синяков. Ее нос отек, увеличившись в размере в два раза. Под глазами были фингалы, ресницы были в крови. Одна щека была неровно разрезана. На ее левой руке был гипс, на пальцах были шины. Яйцеобразные следы синяков пересекали ее горло.
Душили, подумала Вероника. Она отложила фото в сторону и взяла медицинский отчет.
Согласно медицинскому эксперту, у жертвы было двадцать сломанных костей, включая нос, ключицу, три пальца и подъязычную кость в основании шеи. У нее было вывихнуто левое плечо. Хрящ в горле был порван и в синяках, поэтому несколько дней после нападения она не могла говорить. У нее было тяжелое сотрясение мозга. В придачу к этому, врач отметил симптомы гипоксии мозга, что значило, что нападавший достаточно долго ее душил, чтобы перекрыть ей доступ кислорода. Сперма, взятая с ее тела, была занесена в базу ДНК, но по ней не нашлось совпадений.
Вероника положила медицинский отчет рядом с токсикологическим. Показатели у жертвы были отрицательны ко всему кроме умеренного потребления алкоголя и следов ксанакса, на который у нее был рецепт. Не было следов никаких наркотиков — ни мета, ни героина, ни оксиконтина, ни экстази. Даже травки не было. Никакого рогипнола или тем более гамма-оксибутирата, значит ее потеря памяти скорее всего была результатом травм мозга.
Или это было враньем, подумала Вероника. Хотя стала бы девушка прикрывать нападавшего после всего, что он с ней сделал? Не невозможно, но точно неправдоподобно.
Она медленно работала, раскладывая папки на столе и помечая их, переставляя и сопоставляя по ходу дела. Было больше фото, некоторые показывали более детально травмы девушки, другие показывали детали поля. На одной было платье, в котором она была, грязное и рваное, лежащее на металлическом столе. Фото этикетки крупным планом показывало, что это было Версаче.
Наконец, она нашла что искала. Полицейский отчет. Он был от 9 марта, спустя два дня после того как Грейс нашли. Его подписали два помощника, Тим Фосс и Джерелл Бандрик, никто из них ей знаком не был. В сжатом стиле, они изложили настоящий кошмар ровным, бюрократическим языком.
«Жертва не может говорить в результате травм, но может отвечать на предварительные вопросы с помощью ручки и бумаги».
«Жертва приехала в «Нептун Гранд» около 22.30 6 марта 2014 года. Жертва заявила, что она приехала туда, чтобы встретиться со своим парнем, но назвать его имя отказалась. Она ждала его в баре на крыше, но согласно жертве он отменил их встречу в 23.15, она осталась в баре и заказала выпить. Жертва говорит, что помнит как зашла на лестницу, которой она «всегда пользовалась». Жертва помнит, как ее ударили по лицу, голове и телу, но описать нападавшего не может. Она также помнит, как ей нечем было дышать, так как кто-то или что-то сжало ее горло. Она не уверена где состоялось нападение и не помнит как она покидала отель. В настоящее время жертва все еще дезориентирована и путается, медицинский отчет еще готовится, но согласно доктору в интенсивной терапии, потеря памяти и спутанные мысли это норма при удушении».
Вероника читала и случайные слова попались на глаза — блондинка, шок, доказательство. Потом ее взгляд упал на имя жертвы. Грейс Элизабет Мэннинг, 19 лет.
Всего несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить имя.
Грейс Элизабет Мэннинг.
Это не может быть та же Грейс Мэннинг. Не может.
ГЛАВА 8
Даже если Веронике не нравилась эта идея, интуитивно она знала, что это было правдой. Девушка на фото, избитая почти до смерти, была той же Грейс Мэннинг, которую она последний раз видела десять лет назад, когда еще училась в школе. Их пути пересеклись из-за дружбы Вероники с Мэг, старшей сестрой Грейс.