– Даже не знаю, смеяться или сразу дать тебе по шее. – Она хихикнула и, дурачась, ущипнула меня за руку, я с притворным возмущением отдернул ее.
– Ну, что поделаешь, вот такие мы. – Она закатила глаза, и я тоже рассмеялся. – А что? Ты же сама сказала, что я наглый. Я просто доказываю, что ты права. Ты должна радоваться.
– Значит, по-твоему, все мужчины разбирают женщин по частям? – спросила она, когда мы въезжали в гараж.
Это один из вопросов, на которые невозможно ответить. Тот самый случай, когда ты будешь выглядеть полным придурком либо полным и законченным придурком. Надо попытаться изменить формулировку.
– Прежде всего, мужчины обращают внимание на внешность женщины. Прими это как данность. Но, конечно, нас привлекает не только это. И не надо говорить, что женщины воспринимают мужчин по-другому. – Я выключил мотор. – Мне нравится, когда женщины обращают на меня внимание. И не возражаю, когда они смотрят на меня и им это нравится. Влечение к физической красоте заложено в природе человека.
Мы вышли из машины и направились к выходу из подземного гаража. Пожалуй, было еще рановато, но я не видел смысла подниматься ко мне в квартиру. Не был уверен, что готов видеть там Стеллу.
– Значит, я должна приготовиться к тому, что твои друзья станут оценивать мою внешность.
– Не в большей степени, чем внешность любой женщины, входящей в бар. Но они уж точно не будут рассматривать твою блузку. – Я протянул ей руку, когда открылась дверь лифта в вестибюле.
У всех шестерых из нас в тот или иной период жизни присутствовали женщины с разной степенью серьезности отношений, но никто никогда не был женат. Не то чтобы мы сознательно не допускали женщин на еженедельные посиделки в баре, просто так сложилось, и я не вполне был уверен, как они воспримут то, что я привел с собой Стеллу.
Джошуа и Декстер знали, что Стелла возьмет меня с собой на свадьбу, чтобы я смог поговорить с Генри. Но мне следовало бы ввести и остальных в курс дела, чтобы они не думали, что между нами все так серьезно, что я не могу расстаться с ней даже на один вечер. Это настолько не в моем духе, что они могут решить, что я спятил. Я никогда настолько не сближался с женщинами. Для меня самые идеальные отношения – когда я виделся с женщиной дважды в неделю, чтобы поужинать и переспать. От самой мысли делить с ней постель каждую ночь у меня начинала чесаться кожа и потели ладони.
– Надеюсь, мне не придется пить пиво? Потому что, если для того, чтобы вписаться в вашу компанию, надо пить пиво, я, пожалуй, не буду в этом участвовать. Я терпеть его не могу.
– Это не обязательно, но, если действительно хочешь вписаться… – Я сделал театральную паузу. – Ты же помнишь, я заказываю лимонад.
Я открыл перед ней дверь, и она вдруг остановилась.
– Мы разве не поднимемся к тебе?
– А зачем? Пойдем сразу в бар. Это прямо тут, за углом.
Она посмотрела на меня подозрительным взглядом, но все же прошла сквозь стеклянные двери.
– Лето в Лондоне всегда замечательное.
– Когда светит солнце, – добавил я, выходя на улицу.
Мы шестеро по очереди выбирали паб, в котором собирались встретиться, но за несколько лет таких посиделок остановились на трех заведениях. В тот день была моя очередь, что означало, что мы проведем вечер в пабе за углом моего дома.
– Сейчас нет дождя, – произнесла она.
– И не надо торчать в пробке.
– И тебе не надо работать, – продолжила она. – Давай-ка я суммирую все, что мы сказали. Солнечно, дождика нет, работать не надо, торчать в пробке тоже, а летние вечера в Лондоне изумительны.
Я кивнул, потому что возразить было нечего.
– А встреча с друзьями – лучший способ проводить такие вечера.
– Согласна. О, так это «Punchbowl»! – воскликнула она, поднимая голову и глядя на вывеску. Меркнущие лучи солнца упали на ее волосы. – Это тот паб, который принадлежит Гаю Ричи?
– Он его уже продал, – сказал я, с трудом отрывая от нее взгляд, и, открыв дверь, пропустил ее вперед. – Несколько лет назад. Но, поверь мне, здесь все равно очень мило.
Это был мой любимый паб в Лондоне. Было видно, что это старинное место, которое переделали, и в результате оно выглядело чудесно. А это именно то, что я люблю.
– Это же Мейфэр. Конечно, тут будет мило, – сказала она. Мы зашли внутрь, и она осмотрелась. – Надо же, снаружи этот паб не выглядит таким маленьким.
Там предлагался довольно большой выбор разных сортов пива, что очень нравилось ребятам, а стены, покрытые темными деревянными панелями, и красные кожаные кресла придавали заведению оригинальный вид. И ни с чем не сравнимый колорит.
– Ну как, нравится? – спросил я.
Она пожала плечами.
– Конечно. Но здесь ты уж точно не сможешь заказать «Dom Pérignon».
– Я бы не был так в этом уверен. Садись за столик, а я пойду сделаю заказ. Ты действительно хочешь шампанского?
– Да нет. Лучше вина.
– Какого именно?
– Белого домашнего, пожалуйста.
Я как-то заказал Даниэль белого домашнего вина. Боже, как она возмутилась. Видите ли, это дурной вкус, к тому же я не потрудился вспомнить, какое именно вино она предпочитает. Похоже, я нашел единственного человека в Лондоне, кто пьет домашнее вино.
У нас сложилась традиция, что тот, кто приходит в паб первым, заказывает выпивку на всех, даже если пена на пиве может осесть. Сделать это было несложно, но мне пришлось повторить все барменше раза три, пока она не усвоила, а потом я вернулся к нашему большому круглому столу с подносом, на котором красовались семь кружек. Похоже, нас ждал интересный вечер. Ребята, очевидно, скоро уже подойдут.
– Значит, вы с друзьями работаете вместе? А может, знакомы с детства? Как вы вообще познакомились?
– Все благодаря герцогу Эдинбургскому, – ответил я. – Понимаешь, когда я был подростком, в округе стали складываться молодежные банды, и мама решила, что, если я по выходным буду заниматься чем-нибудь полезным – участвовать в походах, заниматься скалолазанием и волонтерской деятельностью, стремясь получить премию герцога Эдинбургского, – это поможет мне избежать тюрьмы. Так оно и вышло. Многие ребята, ходившие со мной в школу, действительно потом отбывали срок.
– И вы все это время поддерживали отношения?
– Да. За три года нам удалось завоевать все три награды из всех возможных. И это изменило мое будущее. А ты участвовала в таких мероприятиях? – спросил я, усаживаясь.
Она покачала головой.
– Я знакома с людьми, кто этим занимался, но я лично была домашней девочкой. А тебе все это нравилось? Я имею в виду походы? Наверное, ты покорил много вершин.
– И это тоже, – кивнул я. – Но так как за премию боролись ребята со всего района, из разных школ и разного происхождения, я познакомился с людьми, которые хотели от жизни большего, нежели просто не попасть в тюрьму или не стать наркодилером, – пояснил я, переставляя на стол последний большой стакан с подноса. Из моей школы я единственный участвовал в этих программах и не рассказал об этом ни одному однокласснику. Надо сказать, я рано научился не выдавать лишней информации, которую можно использовать против меня.
Я обратил внимание на то, как внимательно она меня слушает, и продолжил:
– Дети из других районов могли бы поведать совсем другие истории и жили совсем другой жизнью. А я тогда понял, что мое место вовсе не предопределено и мне совсем не обязательно все время жить там, где родился.
Я вздохнул, все еще испытывая благодарность к организаторам программ герцога Эдинбургского, позволившим мне круто изменить свою жизнь. Если бы я не увидел тот плакатик на школьной доске объявлений и тайком не сфотографировал его, отпросившись в туалет на уроке географии, возможно, моя жизнь пошла бы совсем по другому пути.
– Среди нас была девочка, – продолжил я, – с которой мы завоевали серебряную медаль, она потом совершила путешествие через Атлантику вместе со своей подругой. Удивительно! Они стали самой молодой женской командой, которая смогла это проделать. Просто потрясающе – видеть, как эти программы зарождают в душах людей высокие устремления. О своем будущем я стал задумываться, общаясь с другими ребятами с разных курсов. Я начал понимать, что мне действительно нравится обитать в мире, совсем не похожем на тот, в котором жили мои одноклассники. Мы часто делились своими надеждами и мечтами. Именно там я научился упорству и развил силу воли. К концу этих трех лет были заложены основы моего характера, позволившие мне стать человеком, которым я являюсь теперь, и сложились тесные дружеские отношения с моими пятью самыми лучшими друзьями на свете.
– Бек, это просто потрясающе!
Глаза Стеллы сверкали, казалось, мой рассказ ее глубоко взволновал. И она права – это действительно было потрясающе. Для всех нас. Все эти часы, когда мы карабкались по скалам, в дождь, снег и невыносимую жару, помогали в качестве волонтеров детям-инвалидам, собирали деньги для помощи бедным, были для меня лучшими в моей жизни.
– А вот и Декстер, – сказал я, заметив появившегося в дверях друга.
Декстер подошел к столу и остановился, удивленно переводя взгляд с меня на Стеллу. Брови его с каждой секундой поднимались все выше и выше.
– Привет, приятель. Это Стелла – я тебе о ней рассказывал. – Я кивком указал на сидящую рядом со мной девушку.
– Понял. Вы же идете на свадьбу вместе.
Он расцеловал Стеллу в обе щеки и сел рядом с ней.
– Да, таков наш план, – быстро сказал я, не давая Стелле открыть рот и начать ныть о том, насколько это неосуществимо.
– Вижу, вы подружились?
– Все к тому идет, – ответил я. – Поскольку я пойду туда как сопровождающий, мы подумали, что будет хорошей идеей провести некоторое время вместе.
– Он будет притворяться моим бойфрендом, поэтому мне надо знать о нем все. Надеюсь, что вы, как его друзья, сможете посвятить меня в те подробности его жизни, которые он от меня утаивает.
Декстер одарил ее такой улыбкой, словно только что выиграл в лотерею.