Конечно, от этого никуда не деться. Мне никуда не деться от самой себя.
У меня никогда не появится повода носить такой великолепный и дорогой шарф. Моя судьба в этом мире предрешена.
Этот шарф символизировал жизнь, которой у меня никогда не будет, женщину, которой я никогда не стану.
– Эй, – сказал Декстер, крепче прижимая меня к себе. – Этот подарок вовсе не предназначен для того, чтобы расстроить тебя.
Это была не его вина. Он попытался сделать что-то приятное для меня. Что-то прекрасное.
– И вовсе я не расстроена, – ответила я, хотя мой голос говорил совсем об обратном. – Просто это уже слишком. – Для меня. – Это слишком дорогой подарок, – поправила я себя.
– Но это всего лишь деньги, Холли. И на фоне всех этих ювелирных изделий, которыми мы окружены каждый день, совсем незначительные.
Я закатила глаза и слезла с его колен. Ему не понять моих переживаний. Только очень богатые люди могут позволить себе небрежно бросить: «Это всего лишь деньги».
– Мы с тобой из совершенно разных миров, Декстер. Понятия не имею, сколько стоит шарф Hermes, но не сомневаюсь, что он безумно дорогой. Думаю, его цена равна месячным расходам на питание для обычного человека. – Я указала подбородком на шелковую ткань, лежащую на постели рядом с нами.
Он сердито посмотрел на меня.
– Ты права. Мы с тобой действительно из разных миров. Но не вижу, даже если это так, причин, по которым я не могу потратить деньги на что-то приятное для тебя.
– Мне не нужно, чтобы ты тратил на меня деньги.
– Я знаю, что тебе этого не нужно. – Его тон сменился на тот, который он обычно использует в офисе, но никогда дома. Так он ни разу со мной не говорил, когда мы наедине. – Не понимаю, чего я такого ужасного сделал, черт побери. Похоже, ты счастлива, только когда тебе садятся на шею и тянут из тебя все жилы.
Эти слова прозвучали словно удар под дых.
– Ты хочешь сказать, что моя семья – паразиты, которые меня обирают? – Я соскочила с кровати, ожидая его ответа. – Я никогда тебе ничего не рассказывала, что могло бы навести тебя на такие мысли.
Он не ответил и, когда я взглянула на него, потирал переносицу. Я уже знала, что он это делал, когда ему что-то не нравилось.
– Я же могу сложить два и два. Ты оплачиваешь учебу сестры и вносишь арендную плату за родителей. Кто-нибудь в вашей семье способен проявить самостоятельность?
Я пришла в такой гнев, что застыла на месте, не зная, дать ли ему кулаком в нос или убежать из квартиры.
– Они моя семья. Хочешь сказать, что, если бы твои родители были живы, ты бы не помогал им, если бы они в чем-то нуждались?
Декстер поставил на стол тарелку с сыром и попытался схватить меня за руку, но я отпрянула от него. Все, хватит с меня этих разговоров. Я готова была вернуться в свою квартиру. Позвоню сестре, которая, несомненно, согласится, что Декстер ведет себя как настоящий козел.
– Эй, послушай, – сказал он, следуя за мной в ванную. – Я не собирался тебя обидеть. Я просто хотел понять, почему, когда я всего-навсего подарил тебе шарф, ты выглядела так, словно тебя вот-вот вырвет. Между прочим, я тоже могу обидеться.
Я проигнорировала его, быстро застегнула лифчик и накинула блузку.
– Не смеши меня, – сказала я, пылая гневом, который вот-вот мог вырваться наружу. С чего бы ему обижаться? Это он изо всех сил старался обидеть меня. Паразиты и вымогатели, значит? – Знаешь ли, не все, у кого нет денег, являются паразитами. У некоторых людей на свете просто нет возможностей зарабатывать, отсутствуют способности или генетическая предрасположенность, и они не являются наследниками успешных семей.
Я поспешно натянула трусики и джинсы. На меня вдруг накатила волна сострадания ко всем людям, чья жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, будь у них все эти возможности – которых не было и у меня самой. Я так усердно работала, чтобы сестра могла учиться в колледже, а у родителей была крыша над головой. Но жизнь моя складывалась действительно тяжело. После того, как я решала проблемы других, на себя у меня не оставалось ни сил, ни времени, и иногда, должна признаться, мне казалось, что мои усилия никто не ценит. А Декстер лишь напомнил мне о моих тяжких обязанностях и жертвах, принесенных ради родных.
Надо срочно уходить отсюда. Я уже чувствовала, что на меня вот-вот накатит приступ жалости к себе. Серые тучи отчаяния уже клубились у меня в груди. Черт возьми, не хватало еще, чтобы Декстер это заметил.
Он подошел ко мне сзади.
– Прости, – произнес он. – Мне не надо было так говорить о твоей семье. Но мне все же кажется, что они тебя не ценят. Вот и все, что я хотел сказать.
От его слов у меня на глазах выступили слезы.
– Мне пора идти. – Я смотрела в пол, делая вид, что что-то ищу, чтобы он не видел, как я расстроена.
– Серьезно? – спросил он, хватая меня за руку, когда я проходила мимо него. Я попыталась вырваться, но он лишь сжал мое запястье еще сильнее.
– Я не позволю тебе…
Прежде чем я успела закончить предложение, он подхватил меня на руки, отнес в спальню и бросил на постель, прижав руки к покрывалу по обе стороны моей головы.
– Услышь меня наконец. Потому что это уже ни в какие ворота не лезет. У тебя совершенно неадекватная реакция. Я тоже проявил бестактность, нажав на твои болевые точки, но я ведь не знал о них, я вообще понятия не имею, что происходит у тебя в жизни.
– Просто отпусти меня, – сказала я, извиваясь под ним. Если мою злость еще можно объяснить, то слезы сейчас совсем недопустимы.
– Я просто хочу с тобой поговорить, – произнес он, отпуская меня. – Не хочу, чтобы ты убегала в самый разгар ссоры, причины которой мне неясны. Я пытался сделать тебе приятное, а ты вдруг ни с того ни с сего рассердилась, и я хочу разрешить этот конфликт.
Я застыла в той же позе, в которой он оставил меня. Он повел себя как последний козел, назвав мою семью паразитами, хотя мне и самой иногда приходило в голову, что родители могли бы иногда и сами о себе позаботиться.
Вздохнув, он схватил шарф и швырнул его в корзину для мусора.
– К черту этот дурацкий шарф. И зачем я только прислушался к советам Стеллы?
Кожа моя начала покрываться мурашками, словно я вошла в леденящие воды озера. Я задела его чувства, нагрубила единственному человеку, который поддерживал меня. Декстер, наверное, подумал, что я веду себя как капризная девчонка. Он же не мог знать, какую бурю чувств вызвал его милый подарок – проявление внимания и заботы обо мне.
– Просто для меня все это так странно, – сказала я едва слышным голосом. Я отвела взгляд в сторону, не решаясь взглянуть на него.
Он сидел на краю кровати, повернувшись ко мне спиной и запустив пальцы в волосы. Он такой красивый. Такой добрый. Этот мужчина слишком хорош для меня.
– Прости, – произнесла я и протянула к нему руку, но тут же отдернула ее с опаской, что он отпрянет при моем прикосновении. – Может, я просто боюсь, что привыкну к… – К нему? К единственному человеку, кроме Отэм, кто был добр ко мне? К жизни, с которой скоро придется расстаться? – Просто ты слишком хорошо ко мне относишься.
– А ты хорошо относишься ко мне. Так что все нормально.
Как он вообще мог так считать? Что я для него такого сделала?
– Неправда.
– Что значит неправда? – Он повернулся ко мне, качая головой. – На самом деле, Холли, это именно так. Иначе я бы не сидел тут с тобой.
– Перестань, Декстер. Посмотри, сколько ты для меня сделал. Дал работу, зарплату, подарил этот шарф. Это уже слишком. А может, ты и прав, может, я просто не привыкла, когда миллиардер каждый раз выручает меня. К этому вряд ли могут привыкнуть обычные девчонки из трейлер-парка «Саншайн».
– Но ты ведь тоже делаешь приятные вещи для меня, не так ли? Вспомни все наши ночи. К тому же ты замечательно готовишь. Когда ты здесь, в квартире, вазы всегда наполнены цветами, и…
– Декстер, эти розы стоят пять фунтов, и покупала я их всего два раза.
– Дело не в деньгах, Холли. Ты проявляла заботу обо мне. Ты такая добрая и бескорыстная. Я купил тебе шарф Hermes, но у меня ведь гораздо больше денег, чем у тебя. Важно лишь, что скрывается за подарком. – Он вздохнул. – Может, мне не стоило…
Я не понимала, как приготовление еды и цветы можно принимать за знаки внимания. Это ничто по сравнению с тем, что он дал мне, хотя, видимо, он думает по-другому. Мне ведь это ничего не стоило. Я получала от этого удовольствие.
– Я просто люблю готовить. И довольна, что тебе нравится моя кулинария. Вот уж не подумала бы, что ты обратишь внимание на цветы, – ответила я. У него была роскошная квартира, прямо как на картинке в глянцевом журнале. Дешевые цветы, возможно, ее вовсе не украшали.
– Не хочу снова разозлить тебя, но ты сама только что сказала, что не замечаешь, когда делаешь приятное людям. Это просто часть твоей натуры. Ты так к этому привыкла, что сама ничего не замечаешь. Обычно в отношениях оба партнера делают приятное друг другу. Я просто не уверен, что ты к этому привыкла.
– Может, это и правда, – сказала я.
А может, я расстроилась, потому что я такая, какая есть. И навсегда останусь девушкой из богом забытой дыры в Орегоне. Я никогда не стану утонченной городской девушкой, которая закончила колледж по специальности «маркетинг» и нашла работу в Нью-Йорке. Если мне даже удастся когда-нибудь выбраться из трейлер-парка «Саншайн», у меня все равно не получится вытравить из себя провинциалку. Для меня шарф Hermes ничего не изменит.
– Думаю, ты замечательная, – сказал он таким тоном, что мое сердце екнуло, готовое выпрыгнуть из груди прямо в руки сидящего напротив меня мужчины.
Как могло так получиться, что жизнь свела нас вместе?
– Прости за то, что я вела себя как последняя дура. – Я зацепила пальцами за пояс его джинсов и потянула его к постели. Мне больше не хотелось с ним ссориться.
– Ты такой хороший человек, Холли. И мне действительно жаль, что так получилось. Я вовсе не хотел обидеть твоих родителей.