– Для парня, который только что достиг вершины своей карьеры, ты не выглядишь слишком счастливым, – сказал Гэбриэл.
Мой шофер отвез Примроуз и наш трофей домой и должен был теперь заехать за мной. Я с облегчением и радостью покинул торжественный прием, но мне не хотелось сразу возвращаться домой, поэтому Гэбриэл и Тристан затащили меня в ближайший бар. Машина уже должна была подъехать, но я не горел желанием возвращаться в пустую квартиру. Может, стоит снять номер в отеле? Но какой смысл менять одну пустую комнату на другую? По крайней мере, до того, как я напьюсь. Дома меня никто не ждал.
– Все эти рукопожатия натерли мне руку, – ответил я.
– Все понятно, – сказал Гэбриэл и оглянулся через плечо. – Вижу, Тристан никогда не упустит возможности взять у девушки номер телефона.
– Прямо из кожи вон лезет, – сказал я. Это неправда. Тристану не надо было стараться, чтобы познакомиться с девушками. Он просто воспринимал это как вызов, а я всего лишь срывал свое плохое настроение на друзьях. Стоило бы сходить на пробежку, принять холодный душ или что-то в этом роде, чтобы прочистить себе мозги.
– Полагаю, твое плохое настроение объясняется тем, что Холли сегодня нет здесь, – сказал Гэбриэл. – А вовсе не твоей натертой рукой. – Он не стал закатывать глаза, потому что это не в его стиле, но я вполне мог представить, как он это делает.
Нет смысла обсуждать с друзьями Холли. Она уехала.
Я допил виски и заказал еще одну порцию.
– Тебе заказать? – спросил я его.
Он покачал головой.
– Итак, приятель, что же все-таки случилось? Ты должен быть сейчас счастливее, чем свинья в грязной луже. Что не так?
– У нее какие-то семейные неурядицы, поэтому она уехала раньше времени.
– Домой в Орегон?
Я кивнул. Понятно, почему он переспросил, было действительно очень странно, что она так поспешно покинула Лондон. Мне следовало бы настоять на разговоре, обсудить с ней возможность остаться здесь. Я просто был слишком занят подготовкой к конкурсу, и мне в голову не приходило, что она может вот так сорваться и вернуться в Америку, даже не предупредив меня. Я не знал, на кого мне стоит сердиться больше – на нее, за то что так неожиданно уехала, или на себя, за то что не уговорил ее остаться.
– Но она ведь вернется, правда?
– Учитывая, что я не получил ни единого сообщения или звонка с того момента, как она отправилась в аэропорт, полагаю, она уехала с концами. – При этих словах у меня подкатил комок к горлу. Неужели это правда?
От нее до сих пор никаких вестей. А я нисколько не верил этой гребаной пословице о том, что отсутствие новостей – это уже хорошие новости.
– Ну, вообще-то, ты и сам мог бы ей позвонить, – заметил Гэбриэл.
– У меня нет ее номера. Здесь Холли пользовалась корпоративным телефоном и не взяла его с собой. Я послал письмо ее сестре по электронной почте. Что еще я могу сделать?
Гэбриэль подозвал бармена и заказал еще выпивки.
– Ты сам хочешь ее вернуть?
– Я хотел, чтобы она сегодня была здесь.
Я полагал, что у нас еще есть время разобраться во всем после того, как мы выиграем конкурс. Я полагал, что она хотела остаться здесь, со мной. Я многое чего полагал. У нас с ней все было хорошо, и она любила Лондон. Она бы не вернулась в Орегон, будь на это ее выбор. И ни за что не пропустила бы сегодняшнее торжество.
Но вот не звонить мне – это уже ее собственный выбор. Она могла хотя бы оставить мне свой американский номер.
– Неудивительно, что она ставит свою семью на первое место, – сказал Гэбриэл. – Это вполне естественно.
Душевная щедрость и заботливость Холли составляли основу ее натуры, и я не хотел, чтобы она перестала быть самой собой. И все же…
– Я просто хочу, чтобы она была счастлива и перестала жертвовать собой ради людей, которые вполне могут проявить самостоятельность. Хочу, чтобы она получила от мира все, что ей самой нужно.
Она заслужила счастливую успешную жизнь, в которой есть что-то еще, кроме заботы о других людях. Но, может быть, я просто эгоист.
– Звучит так, как будто ты серьезно к ней относишься.
В этом я нисколько уже не сомневался.
– Сегодняшний вечер должен был стать особенным. Я так усердно работал, чтобы соответствовать репутации своих родителей, и, казалось бы, что мне оставалось еще желать после того, как я получил всеобщее признание? Ты прав. Я должен был бы скакать от радости, а не надираться от горя в баре. – Я сделал еще один глоток виски. – Не поймите меня неправильно, я бы еще больше грустил, если бы мы не победили.
Гэбриэл усмехнулся:
– Да, наверное, мы бы здесь сейчас не сидели, если б ты проиграл. А если бы и сидели, мне пришлось бы надеть бронежилет.
– Я просто хочу видеть ее здесь сейчас. Хочу разделить с ней наш успех.
Без Холли все казалось неправильным. До меня только сейчас стало доходить, что она ушла. Не просто на сегодняшний вечер, а навсегда. Понимая, что Холли не будет рядом, я живо представил себе жизнь без нее, и эта мысль била меня прямо под дых.
Я не хотел ехать сегодня вечером домой, потому что не хотел быть там, где ее нет. И номер в отеле ничем не лучше. Я бы хотел просыпаться каждое утро рядом с ней и каждую ночь засыпать, чувствуя, как ее теплое мягкое тело прижимается к моему.
– Послушай, – сказал Гэбриэл. – Твои родители сейчас безумно гордились бы тобой. Твой брат был рядом с тобой во время церемонии награждения, и мы все тоже. Это же фантастическое достижение.
Теоретически так оно и есть. Конечно, замечательно, что Дэвид присоединился к нам, это оказалось весьма кстати. И я был благодарен ему и счастлив, что он вернулся в мою жизнь. И хотя мы не виделись с ним так давно, у меня теперь окрепло ощущение, что мы и не расставались. Но именно его присутствие заставляло меня снова и снова думать о Холли. Если бы не ее бесконечная привязанность к сестре, мне бы и в голову не пришло, что у поступка Дэвида могли быть вполне объективные причины. Именно пример Холли вызвал у меня желание встретиться с ним. Если бы она не вошла в мою жизнь, сегодняшнее событие оказалось бы для меня гораздо менее значимым. И если она покинула меня навсегда, то неужели всю оставшуюся жизнь я стану тосковать по несбывшемуся?
– Воссоединение братьев может быть хорошим рекламным ходом при открытии магазина здесь в Лондоне, – сказал я, пожав плечами, и одним глотком выпил виски.
– Ты жалеешь, что не помирился с Дэвидом раньше?
Боже, неужели Гэбриэл пытается сделать так, чтобы я почувствовал себя еще хуже?
– Думаю, нам обоим есть о чем жалеть. – Видимо, друг просто хотел расшевелить меня. Если бы я не был упрямым ослом… – Мы ведь потеряли с ним так много лет.
– Думаю, ты не захочешь повторить ту же ошибку, – сказал Гэбриэл. Видимо, он думал, что это очень прозрачный намек. А впрочем, может быть, и нет, ведь он очень умный человек. Он просто ничего не понимал. Ситуация с моим братом совершенно иная. Я тосковал и отчаянно цеплялся за свои воспоминания о родителях, мы оба были молоды, нам обоим пришлось нелегко. Но у нас впереди была вся жизнь для исправления своих ошибок. Что касается Холли, она знала, как сильно я хочу, чтобы она осталась в Лондоне. Получается, что для нее важнее забота о ее семье, чем отношения со мной. Все очень просто.
– Мы с Холли не ссорились, она просто улетела в свой Орегон. И это я не в силах изменить, Гэбриэл.
– У меня сложилось впечатление, что она важна для тебя. Гораздо важнее, чем кто-либо еще за всю твою жизнь.
– Так и есть. – Те дни, когда я пытался отрицать очевидное, давно прошли. – Она очень важна для меня. До Холли я был обречен на одиночество.
– Думаю, мы все это уже поняли, – сказал он, усмехнувшись.
– Холли… она совсем другая. Она такая милая, заботливая, забавная, талантливая и к тому же просто роскошная женщина. – Этих слов казалось недостаточно, чтобы описать, насколько она чудесная. – Впрочем, хватит об этом. Она от меня ушла. И нет никакой возможности ее вернуть.
Гэбриэл положил руку мне на плечо и развернул, чтобы посмотреть мне в лицо.
– О чем это ты говоришь, Декс? Она же не вышла замуж. И не умерла. Ты не должен отпускать ее, не попытавшись за нее сразиться.
По его словам, все так просто. Я знал, что она не умерла и не ушла к другому, но также знал, что в жизни надо уметь отпускать вещи, которые тебе не предназначены.
– Она ведь взрослая женщина. Я не могу заставить ее делать то, что она сама не хочет. К тому же она даже не подумала мне позвонить.
– И что теперь? Ты вот так возьмешь и откажешься от нее?
– Я от нее не отказывался. Это она от меня отказалась.
В конце концов у нее есть мой номер телефона. Казалось бы, что проще – набрать да поговорить.
– Декстер, я никогда еще не видел тебя в таком состоянии. Не хочу, чтобы ты провел годы, жалея о том, что ничего не предпринял.
– Что еще я могу сделать? Если она не испытывает ко мне тех же чувств, что и я, как я могу заставить ее остаться со мной?
Гэбриэл похлопал меня по спине.
– Ты сегодня победил в конкурсе, потому что был решительно настроен и сосредоточен на действии. Тебе даже не приходило в голову, что ты можешь проиграть. Разве я не прав?
– Холли, конечно, ценный приз, – возразил я, – но жизнь – не конкурс.
– Тебе стоило быть откровенным с ней относительно твоих чувств и планов на будущее.
Она знала о моих чувствах к ней.
Или нет?
– У нас не было возможности обсудить наши дальнейшие планы. Хотя я упоминал о перспективах ее работы в Лондоне. Предлагал связать ее с некоторыми людьми в ювелирной отрасли.
– Как романтично, – покачал головой Гэбриэл, саркастически приподняв бровь.
– Я говорил это, потому что не хотел, чтобы она уезжала.
Она должна была все понять. Я ведь предложил ей переехать ко мне, чтобы мы могли проводить больше времени вместе. И первым заговорил о возможности для нее остаться в Лондоне.
– Ты должен был сказать ей правильные слова. Прояснить свои намерения. Поверь мне, очень часто люди видят в твоих словах совсем не тот смысл, который ты в них вкладываешь. Ты должен был понять это на примере ситуации с Дэвидом.