Едва лопатки коснулись пола, я взвизгнула, выгибаясь дугой, чем моментально он и воспользовался, прямо-таки содрав с меня джинсы вместе с бельем. Согнувшись, он поставил мои ступни себе на плечи.
— И здесь я тоже скоро буду! — пообещал он моей самой интимной части. — И без всякой гребаной резины, правда, кисуня? Будешь знать и ты на вкус своего Мангуста.
Несмотря на возбуждение, я затряслась от смеха.
— Господи, ты разговариваешь с моей… — едва ли не всхлипывая, спросила его. — Кисуня? Что за ужасное название?
— А как бы ты предпочла? М? — откликнулся он и с нажимом лизнул меня. — В моем лексикончике обычно для этого совсем другие слова, но, зуб даю, они тебе не понравятся. — И он опять лизнул, теперь пощекотав вначале кончиком языка меня… хм-м-м… гораздо ниже. — И здесь я буду… Везде буду. И только я всегда теперь, слышишь, принцесса?
— Ох, боже мой! — вскрикнула я от его новой бесстыдной ласки, подбросившей меня почти к краю. — Ты хочешь поговорить об отношениях? Сейчас?
— Не о чем тут разговаривать, — отрезал Рик. — Ты со мной. В пизду твоего бывшего и вообще всех остальных мужиков, поняла? Не в твою, конечно.
Очередное облизывание из разряда «еще бы совсем-совсем чуть-чуть» заставило меня заколотить пятками по его лопатками и заскрести ногтями по полу, застенать, мотая головой. Спасите меня кто-нибудь! Этот мужчина по капле пьет саму мою душу, открывает мне неизвестное прежде значение слова «удовольствие». Разве это можно перенести?
— Я не услышал согласия, — пробурчал Мангуст, когда я уже всерьез готова была молить его об оргазме. — Не то чтобы оно мне в принципе нужно, но формальности надо соблюдать, ага.
— Я согласна! На все! — завопила я, вцепляясь в его длинную челку и толкаясь бедрами навстречу. — Только сделай уже что-нибудь!
— Нет, ну какое еще «что-нибудь»? Нужно говорить: «Отлижи мне, чтобы я кончила тебе на язык», — все растягивал мои мучения парень.
— Ри-и-ик! — взбрыкнула я, и он, хохотнув, с резким выдохом прямо в мою влажную сердцевину принялся целовать меня там с той же интенсивностью и страстью, что недавно губы.
И на этом, собственно, и все. Я кричала и кричала, скользя голой потной спиной по полу, выгибаясь так, что едва шею себе не свернула, и почти в отчаянии оттолкнула сама его голову, когда наслаждения стало чересчур.
— Ничего, я еще научу говорить мне всякие похабности, принцесса, — самодовольно ухмыльнулся Мангуст, поднимая нас с твердых камней. — Ну и где у тебя ванная?
Глава 11
Мои приставашки к Али в душе обломало подлое громкое урчание желудка. Я так-то всегда был не дурак хорошо пожрать, тем более просидел несколько часов на крыльце, а потом и попотел, но сейчас на удивление о пустоте в брюхе напоминали только эти заунывные звуки, в башку пока только сигналы от члена доходили, похоже. И я бы, если честно, забил бы на срочность с одной основной естественной потребностью ради другой. Уж больно аппетитно смотрелась моя принцесса с мокрой порозовевшей кожей — так и напрашивалась быть прижатой к стенке и насаженной по самые не могу.
Но, заслышав вопль баньши из моего живота, Али всполошилась и выскочила из душа раньше, чем я смог убедить ее остаться.
— У тебя нет аллергии на морепродукты? — спросила она, торопливо вытираясь.
— М-хм? — попытался я сосредоточиться на вопросе, что было нелегко, учитывая, что она как раз наклонилась, просушивая тонкие лодыжки. Задержись вот так, детка, еще на секунду, видок-то просто охеренный!
— Морепродукты! — напомнила мне принцесса, оглянувшись через плечо и поймав за визуальным домогательством, чего и не подумал скрывать. Так у нас еще не было, но будет. Скоро прямо.
— Нет, не припомню, чтобы у меня вообще была на что-то аллергия. — Ну кроме апельсинов, конечно.
Когда-то, сразу после переезда к па Джеку и ма Линде, я нашел в кладовке целый их ящик, купленный на всю семью в десять прожорливых подростковых ртов плюс родители, и слопал едва ли не половину. Сколько влезло. Потом весь на недели покрылся сыпью и чесался, как вшивый. Но апельсины любить не перестал. Вот такой уж я: что люблю — то люблю, ничем не перешибешь.
— А в принципе как ты к ним относишься? — уточнила Али, упаковывая как раз свои груди в выуженный невесть откуда лифчик.
— К ним? — усмехнулся я. — Предпочитаю в натуральном виде.
— А? — удивленно вскинула она глаза и, естественно сразу поняв, что я вообще не о еде. — Рик, я серьезно.
— И я серьезно. Что за беспонтовую херню ты совершаешь сейчас? — Я вышагнул из душа, содрал с нее бесполезную и даже вредоносную тряпку и зашвырнул куда подальше. — А насчет всяких морских гадов, я так-то их и не ел никогда толком и предпочел бы, чтобы там не было всяких щупалец, как в ужастиках, но из твоих рук сожру что угодно. Хотя мы можем просто заказать пиццу и успеть потрахаться еще разок, пока ее доставят.
Подкрепляя свои слова действиями, я сделал мою новую любимую штуку: сдвинул груди принцессы вместе так, что ее нежно-розовые соски почти поцеловали друг друга, и уткнулся лицом в ложбинку. Ну что тут скажешь? Кайф!
— Делать пирсинг очень больно? — неожиданно спросила Али, погладив мою бровь со штангой. — Что если я проколю соски?
— Что? — тут же вскинулся я, чуть не врезав ей макушкой в подбородок.
Еще не хватало! Никаких, мать его, железок, иголок и прочей хуйни в этом теле, не-а! Моя кожаная игла — единственное, что будет в тебя втыкаться!
— Безумно больно! И тебе ничего такого не нужно! — ляпнул и прикусил язык.
Ну вот сейчас она решит, что я охеревшая наглая задница и тайный тиран, и скажет мне валить. Вон уже и смотрит с какой-то настороженностью. Ох, бля, кто-то тут облажался.
— Почему? — спросила Алеена, пристально вглядываясь в меня.
— Потому что я и так еще толком не насмотрелся, — скользким ужом выкрутился я. Выкрутился ли?
— Хорошо, — светло улыбнувшись, Али, как была голышом, вышла из ванной, а я облегченно вздохнул.
Надо как-то сдерживать, что ли, эти свои «ты моя, и я все решаю» порывы — судя по всему, Али они напрягают. Поначалу хоть прикинуться нужно этим… современным, уважающим эти херовы границы и че там еще? Но, алле, какие, в жопу, границы, когда я собираюсь нырять в эту женщину при любой возможности и сам же эти возможности провоцировать почаще? Ладно, с этим я как-нибудь разберусь, а сейчас, мужик, тебе станет готовить обнаженная женщина-мечта, а ты торчишь тут столбом! Шевелить надо поршнями, а то вдруг еще ей в голову придет одеться по пути на кухню.
— Али-и-и! — помчался я следом. — Как насчет помощи? Могу чего-нибудь порезать, открыть… сломать, порвать.
— Али? — удивленно обернулась принцесса. — Меня так никто не называл.
— Я буду. Ты против?
— Нет. И помогать мне не надо, там все проще простого. Но обещаю — будет вкусно. — Ага, как будто я вообще вкус замечу, если ты сядешь напротив голышом. А лучше прямо на стол, для офигенного вида вприкуску.
Но как только она поставила на огонь кастрюлю, а потом сковороду и налила масла, идея ее готовки без одежды мне резко разонравилась. Прихватив с пола свою футболку, я натянул ей через голову и тщательно одернул. Ну и задницу облапил, чего уж там. Я как-то жарил яичницу с голым торсом, так, сука, масло отчего-то решило выскочить оттуда и взметнуться до потолка да еще и брызгалось. Так что нах.
— Расскажешь мне о себе? — попросила Али, начав порхать от холодильника до плиты и обратно.
— С чего начать? — Я все честно пытался рассмотреть кухню, но мои глаза сами собой съезжали на ноги принцессы.
— Почему вы зовете друг друга братьями, ведь тот же Дизель совершенно на те…
— Так, стоять! Ты где это Дизеля успела увидеть? — мигом напрягся я. Дизель и моя Али — вот даже рядом их упоминать не стоит.
— Так сегодня же, когда твои вещи привозили, а Саваж на нас с Мари рассердился. Он немного грубоватый, должна я тебе сказать, хотя в итоге мы не в претензии, потом-то мы поняли, что он за нас переживал и за вас всех. Эти бородатые — вот кто по-настоящему гадкие пугающие личности — назвали нас с Мари продажными женщинами, а один топтался на ее капоте и фару разбил… — Она все тарахтела, не отрываясь от процесса готовки, а у меня затылок взмок и сердце забахало.
Сорвавшись с табурета, я ломанулся в прихожую, где должны были валяться мои джинсы с телефоном. Батарея сдохла, но зарядка Али, торчавшая тут же в розетке, подошла. Три пропущенных от Фино, столько же от Ноа и с десяток от Дизеля, зато вот от засранца Саважа ни одного.
— Ну? — буркнул, стоило одному из игроманов ответить. — Насколько все хреново?
— Можем считать себя официально на военном положении со Скорпами, — поведал он сразу главное. — И тут это… твоя пропажа приезжала с еще одной су… подружкой. Вещи привезла, Саваж наехал на них в своей обычной манере «уебывайте отсюда на хуй, озабоченные богатые стервы», но тут как раз Скорпы подвалили, слово за слово, короче, телки драпали не оглядываясь, и, скорее всего, для тебя уже точно без шансов…
— Я сейчас у Али.
— У кого? А, ну ясно. И че, она тебя еще не поперла?
— Я в одном хреновом полотенце, а она готовит мне жрачку, — не скрывая торжества, хвастанул я.
— А этот… муж ее где?
— Не здесь. И не будет.
— В смысле — сегодня?
— В смысле — никогда. — Ноа засопел, сто пудов намереваясь толкнуть какую-нибудь отрезвляющую и усаживающую меня на жопу речь, но я не дал ему возможности. — Я вам сегодня нужен?
— Да не особо, все же пока разрулилось. Развлекайся, но не обольщайся, что это на… — Я отключился, не собираясь слушать этого кайфоломщика.
— Уходишь? — Принцесса появилась в дверном проеме с деревянной лопаткой в руке.
Она как-то очень нервно переминалась с одной босой ступни на другую и тревожно всматривалась в лицо.
— Да как же! — фыркнул я. — Надеешься, что кормить меня не придется?
— Вовсе нет. Просто я в курсе, что бываю раздражающей, и ты выглядел сердитым. Это из-за нашего с Мари визита? О, кстати, знаешь, мне тут почудилось, что этому вашему суровому Саважу приглянулась Мари. — Я моргнул изумленно, осознавая, что мне не показалось раньше — моя принцесса обладала своеобразной привычкой моментально пер