Неожиданно мистер Паркер Пайн развернулся и, пробившись сквозь небольшую группу зевак, заторопился по коридору к купе Элси. В нем сидела та дама славянской внешности, которую он уже видел, – окно было открыто, и она глубоко вдыхала прохладный воздух.
– Простите меня, мадам, – сказал Паркер, – но это не ваше купе.
– Я знаю, знаю, – ответила славянка. – Пардон. Знаете, все эти эмоции, такой шок – у меня даже прихватило сердце. – Она откинулась на спинку кресла и указала на открытое окно.
– Вам нечего бояться, – успокаивающе произнес мистер Паркер Пайн, стоя в дверях. – Я абсолютно уверен, что этот пожар не причинит нам вреда.
– Нет? Боже, какое счастье! Вы меня просто вернули к жизни, – женщина полупривстала. – Я, пожалуй, вернусь к себе в купе.
– Не так быстро, – мистер Паркер слегка нажал рукой на ее плечо. – Я попрошу вас задержаться на несколько секунд, мадам.
– Но, месье, это возмутительно!
– Мадам, вы задержитесь здесь. – Голос Пайна был холоден.
В дверях купе показалась Элси. Славянка в этот момент все еще сидела на своем месте, мрачно глядя на мистера Пайна.
– Кажется, это была дымовая шашка. – Миссис Джеффриз слегка задыхалась. – Чья-то дурацкая шутка. Проводник просто в ярости. Он всех спрашивает… – Она запнулась, увидев в своем купе незнакомку.
– Миссис Джеффриз, – спросил Паркер, – что вы возите в этом небольшом алом футляре?
– Свои драгоценности, – ответила Элси, входя в купе.
– Может быть, вы сделаете нам одолжение и проверите, все ли они на месте? – холодным голосом предложил мистер Пайн. Незнакомка продолжала сверлить его взглядом. Услышав его слова, она мгновенно разразилась длиннющим монологом, закончившимся несколькими фразами на французском языке, видимо, справедливо посчитала, что так ее скорее поймут.
Пока она возмущалась, Элси взяла футляр в руки.
– Боже, да он открыт! – воскликнула она.
– Et je porterai plainte a la Compagnie des Wagons-Lits[31], – закончила славянка.
– Они исчезли! – воскликнула Элси. – Все до одного! Мой бриллиантовый браслет. И ожерелье, которое подарил мне папа. И кольца с рубинами и изумрудами! И бриллиантовые брошки… Хвала Господу, что я надела сегодня свои жемчуга! Боже, мистер Пайн, что же мне теперь делать?!
– Если вы пригласите проводника, – сказал мистер Паркер Пайн, – то я пока прослежу, чтобы эта женщина не покидала купе до его прихода.
– Scelerat! Monstre![32] – завизжала славянка. Так она и продолжала оскорблять всех окружающих до тех пор, пока поезд не подошел к вокзалу Венеции.
О событиях, произошедших в следующие полчаса, говорить особенно нечего. Мистер Пайн пообщался с несколькими официальными лицами на нескольких европейских языках – и потерпел полное поражение. Подозреваемая согласилась на то, чтобы ее обыскали, и вышла из обыска с незапятнанной репутацией. Никаких драгоценностей на ней не нашли.
На всем пути между Венецией и Триестом Элси и мистер Пайн обсуждали происшедшее.
– Когда вы видели ваши драгоценности в последний раз?
– Сегодня утром. Я убрала сапфировые сережки, которые носила вчера, и достала простые жемчужные.
– И все драгоценности были на месте?
– Понимаете, я, естественно, не проверяла их все. Но все выглядело как обычно. Может быть, какого-то кольца и не хватало, но не более того.
Мистер Паркер понимающе кивнул.
– А когда сегодня утром проводник убрал вашу кровать?
– Я в это время была в ресторане, и футляр находился со мной. Я с ним никогда не расставалась, за исключением сегодняшнего случая, когда бросилась из купе, услышав крики про пожар.
– И в этом случае, – заметил Пайн, – эта оскорбленная невинность, мадам Субайска, или как там она себя называет, должна быть воровкой. Но что, черт побери, она сделала с украденным? Она ведь находилась в купе не более полутора минут! Этого времени достаточно, чтобы открыть футляр вторым ключом и достать драгоценности – но что же потом?
– А она не могла передать их кому-то еще?
– Маловероятно. Я почти сразу же повернулся и стал пробиваться назад, к вашему купе. Если б из него кто-то вышел, я бы увидел.
– Тогда, может быть, она перебросила их кому-то через окно?
– Прекрасная мысль, вот только в тот момент мы ехали по мосту, и вокруг было только море.
– Значит, она спрятала их где-то в вагоне.
– Что ж, давайте искать.
Элси взялась за дело с истинно трансатлантической энергией. Мистер Паркер Пайн тоже принял участие в поисках, но было видно, что думает он о чем-то другом. Когда миссис Джеффриз указала ему на это, он извинился и пояснил:
– Понимаете, я думаю, что из Триеста мне надо будет послать одну очень важную телеграмму.
Элси холодно выслушала это объяснение – мистер Пайн сильно упал в ее глазах.
– Боюсь, что вы сердитесь на меня, миссис Джеффриз, – кротко произнес мужчина.
– Не могу сказать, что вы достигли большого успеха в ваших поисках! – огрызнулась дама.
– Но, моя дорогая, не забывайте, что я совсем не детектив. Я слишком далек от краж и других преступлений. Скорее, меня можно назвать инженером человеческих душ.
– Знаете, когда я садилась на этот поезд, мне было немного не по себе, – сказала Элси. – Но этого нельзя сравнить с тем, что я испытываю сейчас. Мне хочется просто рыдать. Мой любимый, очаровательный браслет… А изумрудное кольцо, которое Эдвард подарил мне на помолвку!..
– Но я уверен, что ваши драгоценности застрахованы, – попытался вставить слово мистер Паркер Пайн.
– Вы так думаете? Я просто не знаю. Скорее всего, вы правы, но вопрос не в деньгах, а в тех воспоминаниях, которые связаны с этими драгоценностями, мистер Пайн.
Поезд стал замедлять ход, и мужчина выглянул в окно.
– Триест, – сказал он. – Мне необходимо послать телеграмму.
– Эдвард!
Лицо Элси просветлело, когда она увидела своего мужа, встречающего ее на платформе вокзала в Стамбуле. На какое-то мгновение женщина даже забыла о потерянных драгоценностях и о тех странных словах, которые обнаружила на промокательной бумаге. Забыла обо всем, кроме того, что уже две недели не видела своего мужа и что, несмотря на то что он был трезвенником и праведником, для нее это был самый прекрасный мужчина на свете.
Они уже выходили из здания вокзала, когда Элси почувствовала, что кто-то дружески похлопал ее по плечу. Она обернулась и увидела мистера Пайна, на вежливом лице которого была добродушная улыбка.
– Миссис Джеффриз, – сказал он, – не могли бы вы встретиться со мной в отеле «Токатлиан» через полчаса? Думаю, что смогу сообщить вам приятные новости.
Элси неуверенно посмотрела на своего супруга, а потом представила мужчин друг другу:
– Это, э-э-э… мой муж Эдвард. Эдвард – это мистер Паркер Пайн.
– Думаю, что ваша жена телеграфировала вам о краже ее драгоценностей, – сказал мистер Пайн. – Я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь разыскать их. Надеюсь, что где-то через полчаса у меня будут для нее хорошие новости.
Миссис Джеффриз вопросительно посмотрела на своего мужа.
– Конечно, ты должна пойти, – быстро ответил тот. – Вы сказали «Токатлиан», мистер Пайн? Я прослежу, чтобы она там была.
Спустя полчаса Элси провели в гостиную номера мистера Паркера Пайна. Тот встал ей навстречу.
– Уверен, что вы были разочарованы во мне, миссис Джеффриз, – сказал он. – И не пытайтесь это отрицать. Понимаете, я не волшебник, но стараюсь сделать все, что в моих силах. Взгляните вот на это.
И он протянул женщине небольшую, грубую картонную коробку. Элси открыла ее – коробка была полна колец, брошей, браслетов и ожерелий.
– Мистер Пайн, как здорово! Это просто… это просто невероятно!
– Я рад, что не подвел вас, моя милая леди, – скромно улыбнулся мужчина.
– Мистер Пайн, только сейчас я поняла, как виновата перед вами. Начиная с Триеста я вела себя просто ужасно. И вдруг – вот это… Но как вам удалось их разыскать? Где? Когда?
Мистер Паркер Пайн задумчиво покачал головой.
– Это долгая история, – ответил он. – Когда-нибудь вы ее услышите. Не исключаю, что это может произойти даже довольно скоро.
– А почему не сейчас?
– На то есть свои причины, – загадочно произнес мистер Паркер Пайн.
Элси пришлось уйти, так и не удовлетворив своего любопытства.
Когда она ушла, мистер Пайн взял свою шляпу и трость и вышел на улицы Перы[33]. Он шел, улыбаясь самому себе, пока, наконец, не добрался до небольшого кафе, пустынного в это время дня. Кафе выходило на Золотой Рог[34], а на другом берегу виднелись тонкие минареты стамбульских мечетей, освещенные закатным солнцем. Вид был просто роскошный. Паркер сел за столик и заказал два кофе. Принесенный напиток был густым и очень сладким. Пайн только-только сделал первый глоток, когда еще один мужчина занял место напротив него. Это был Эдвард Джеффриз.
– Я заказал для вас кофе, – произнес мистер Пайн, указывая на крохотную чашечку.
Но Эдвард отодвинул кофе в сторону и подался к нему.
– Как вы узнали? – спросил он.
Мистер Пайн мечтательно пил свой кофе.
– Ваша жена рассказала вам, что она обнаружила на промокательной бумаге? Еще нет? Ну, тогда скоро расскажет – в суматохе она просто забыла об этом.
И он рассказал о находке Элси.
– Как вы понимаете, это идеально совпало с тем любопытным происшествием, которое случилось как раз перед остановкой в Венеции. Я понял, что по какой-то причине вы разрабатывали план похищения драгоценностей вашей собственной жены. Но откуда взялась фраза «прямо перед Венецией будет самое удобное время»? В этом есть какая-то глупость. Почему вы не предоставили возможности выбора вашему… если можно так сказать, агенту? И неожиданно я все понял. Драгоценности вашей жены были похищены еще до того, как вы сами покинули Лондон, и заменены точными копиями. Но такое решение вас не удовлетворило. Вы же умный и совестливый молодой человек. Вы боялись, что под подозрение попадет кто-нибудь из слуг или другой невинный человек. Кража должна была действительно произойти – причем так и в таком месте, чтобы она не бросила тени подозрения ни на кого из ваших знакомых или слуг.