Том уже сделал звонок из «Рембрандта» и при непосредственном участии менеджера отеля забронировал билет на самолет «Эйр Франс», вылетающий из Танжера в Париж в четверть шестого.
Менеджер заверил его, что билет можно будет получить в аэропорту прямо перед рейсом. С билетами все получилось как нельзя лучше, и Том теперь мог расслабиться и наслаждаться окружающим пейзажем. У него не оставалось времени позвонить мадам Аннет, но вряд ли ее напугает неожиданное возвращение хозяина. К тому же ключи от дома он всегда носил с собой.
– Так вот, это место всегда было очень важным, – начала Ноэль свой рассказ о мысе Спартель, после того как Том расплатился с таксистом, невзирая на ее протесты. – Здесь пытались закрепиться римляне. И не только… Все хотели, чтобы мыс принадлежал им. – Ноэль широко развела руки, словно демонстрируя, как много было желающих заграбастать этот небольшой участок суши. Она надела сегодня свободный пиджак поверх рубашки и желтые хлопчатобумажные слаксы, а также взяла с собой кожаную сумку с ремешком через плечо.
Свежий ветер лохматил им волосы и пытался сорвать одежду, надувал рубашки и штаны, как паруса, но все же нес с собой такую желанную прохладу.
Два длинных приземистых кафе-бара казались единственными строениями в округе. Мыс круто поднимался над проливом, и вид с него на Атлантический океан, простирающийся на запад до самого горизонта, был одним из самых восхитительных, какие видел Том.
В нескольких ярдах от них лежали на песке верблюды, подогнув под себя длинные ноги, и, казалось, ухмылялись своим мыслям. Возле них сидел погонщик, весь в белом, включая тюрбан, и жевал что-то похожее на арахис, аккуратно снимая круглые горошины губами с ладони.
– Будем кататься сейчас или после обеда? – спросила Ноэль по-французски. – Ой, смотрите! Я чуть не забыла! – Она махнула рукой на запад, туда, где побережье делало изящный изгиб. Если всмотреться, там можно было увидеть желтовато-коричневые развалины – полуразрушенные фундаменты многочисленных комнат, переходящих одна в другую. – Там римляне в древности вытапливали рыбий жир и отправляли его в метрополию. Все здесь принадлежало им.
На склоне холма Том заметил мужчину, который только что слез с мотоцикла. Он тут же опустился на колени для молитвы, лицом к Мекке.
И в том и в другом кафе столики стояли не только внутри, но и на улице. Том и его спутницы выбрали кафе с террасой, выходящей на океан. Они сели за белый металлический столик.
– Какое удивительное небо! – воскликнул Том.
Оно действительно было необыкновенным – словно огромный купол чистейшей лазури раскинулся над ними. Ни одно облачко не пятнало эту глубокую синеву, ни одной птицы не пролетело над ними; казалось, само время остановило свое течение. Разве не такие же верблюды бродили здесь тысячу лет назад, пусть даже их всадники в те далекие времена не имели фотоаппаратов?
На обед они заказали все, что любит Элоиза: томатный сок, «Перье», оливки, редис, жареную рыбу. Том украдкой взглянул на наручные часы. Почти два часа дня.
Подруги обсуждали предстоящее катание на верблюдах. Узкое длинноносое лицо Ноэль уже начало покрываться загаром. Хотя, может, это была защитная пудра.
– Как долго дамы собираются оставаться в Танжере?
– Может, еще денька три? – Ноэль взглянула на Элоизу. – У меня здесь друзья. Обедать можно будет в гольф-клубе. Утром я успела поговорить только с одним человеком.
– Ты ведь будешь на связи, Тома? – жалобно спросила Элоиза. – Ты же взял телефонный номер «Рембрандта»?
– Конечно, дорогая.
– Какая досада, – с жаром воскликнула Ноэль, – что такие варвары, как Притчард, могут взять и испортить отпуск!
– Ох, – Том пожал плечами, – Притчард здесь ни при чем. У меня появились кое-какие дела дома. И кое-где еще. – Объяснение звучало не слишком убедительно, но Том, казалось, этого не чувствовал.
Вообще-то, Ноэль никогда не интересовалась, как он зарабатывал на жизнь. Насколько он помнил, сама она жила на проценты от семейного капитала и деньги, которые ей оставил бывший муж.
Перекусив, они пошли искать верблюдов, но остановились, чтобы погладить маленького осленка, о котором по-английски рассказал обутый в кожаные сандалии владелец ослицы. Пушистый длинноухий малыш испуганно жался к матери.
– Картинку? Фото? – настойчиво предлагал хозяин животных. – Беби-ослик?
Бездонные недра ридикюля Ноэль вмещали даже фотоаппарат. Достав его, она вручила хозяину десять дирхамов.
– Положи руку на его ушки, – скомандовала она Элоизе.
Щелк! Элоиза расцвела в улыбке.
– Теперь ты, Тома!
– Нет.
Собственно, почему нет? Том сделал шаг навстречу маленькому ослику и Элоизе, но потом покачал головой.
– Нет! Лучше я сниму вас вдвоем.
После фотосессии он оставил женщин разговаривать по-французски с погонщиком верблюдов, а сам отправился заказывать такси в Танжер. Ему нужно было забрать багаж из гостиницы. Можно было, конечно, взять его с собой сразу, но он счел, что безопаснее еще раз наведаться в «Рембрандт», проверить, не выследил ли их Притчард.
В «Минзе» они предусмотрительно сказали, что уезжают в Касабланку.
Такси пришлось подождать. Он заранее узнал у бармена, можно ли вызвать такси по телефону, и тот обещал, что проблем с этим не будет. Так что теперь Том мерил шагами террасу в ожидании машины, следя за тем, чтобы походка оставалась размеренной и неторопливой.
Такси подъехало, и из него высыпали галдящие туристы. Том поспешил занять освободившееся место.
– Отель «Рембрандт», бульвар Пастера, s’il vous plaît.
Машина сорвалась с места.
Том не стал оглядываться на верблюдов, чтобы не смотреть, как Элоизу швыряет из стороны в сторону, когда верблюд встает на ноги. Ему было страшно подумать, каково это – смотреть с высоты верблюжьей спины на далекий песок внизу, хотя Элоиза, вероятно, будет от души наслаждаться ездой, вертя головой во все стороны. А потом легко спустится на землю, не переломав себе ног.
Том закрыл окошко, оставив щель в четверть дюйма: машина так разогналась, что воздух врывался внутрь со свистом.
Ездил ли он когда-нибудь верхом на верблюде? Том не был в этом уверен. Но воспоминание о неприятном ощущении пустоты, когда тебя поднимают наверх, казалось настолько реальным, словно ему действительно уже приходилось его испытывать. Он ненавидел это ощущение. Оно было похоже на головокружение при взгляде в бассейн с шестиметрового трамплина. Прыгай! А почему он должен прыгать? Кто-нибудь когда-нибудь заставлял его это делать? Может быть, в детстве, в летнем лагере? Том не помнил. Иногда образы, созданные его воображением, были такими же яркими, как воспоминания. А некоторые воспоминания меркли и почти стирались из памяти. Убийство Дикки, например, или Мёрчисона, или парочки откормленных мафиози, которых он задушил удавкой. Последние два, предположительно, человеческих существа, как назвал бы их Дунсбери[72], ничего для него не значили, разве что он не выносил мафию в целом. Неужели он действительно убил тех двоих в поезде? Порой ему казалось, что его собственное подсознание защищает его, стирая из памяти убийства, которые он совершил. А может, он и не убивал их? Может, они остались живы? Хотя он сам прочел в газете о двух найденных трупах. Или не прочел? Естественно, он и не подумал вырезать заметку. Не держать же ее дома? Том понимал, что факты и воспоминания разделены некой завесой, хотя и не мог дать ей названия. Хотя нет, подумал он пару секунд спустя, конечно, мог – это самосохранение.
И снова он видел за окном пыльные многолюдные улицы Танжера, его четырехэтажные дома. Мимо проплыл огромный католический собор, напоминающий венецианскую кампанилу собора Святого Марка, но с арабской вязью по белому кирпичу. Том привстал с сиденья.
– Мы почти приехали, – предупредил он водителя по-французски, потому что тот и не думал снижать скорость.
Наконец знакомый левый поворот, и они на месте. Том расплатился с водителем и поднялся в гостиницу.
Свой багаж он оставил в фойе, на попечение консьержа.
– Для Рипли нет сообщений? – спросил он у администратора.
Для Рипли не было ничего. И его это совершенно устраивало. Багажа было не много – небольшой чемоданчик и плоский портфель для бумаг.
– Закажите мне такси, будьте любезны, – попросил Том. – До аэропорта.
– Хорошо, сэр. – Администратор поманил пальцем посыльного и что-то сказал ему по-арабски.
– Никто меня не спрашивал? Может, кто-то приходил, но не стал оставлять сообщение?
– Нет, месье. Никто не приходил, – ответил администратор с серьезным видом.
Такси приехало без задержек.
– L’aéroport, s’il vous plaît.
Машина помчалась на юг. Когда они выехали из города, Том откинулся на сиденье и закурил. Сколько времени Элоиза захочет провести в Марокко? Не уговорит ли ее Ноэль съездить куда-нибудь еще? В Египет, например? Египта Том не видел, но зато видел, что Ноэль хочется задержаться в Марокко подольше. Его это устраивало, поскольку он печенкой чуял, что над Бель-Омбр нависла какая-то опасность. Необходимо было убрать этих гнусных Притчардов из Вильперса любой ценой. Будучи чужаком, хуже того – американцем, он не хотел стать причиной неурядиц этого маленького тихого городка.
В самолете «Эйр Франс» царила французская атмосфера, и, как пассажир первого класса, он выпил бокал шампанского (признаться, не его тип спиртного), наблюдая в иллюминатор, как побережье Танжера, а потом и вся Африка исчезают из вида. Если есть на свете очертания береговой линии, которые можно был бы назвать уникальными (этим словом часто злоупотребляют в туристических проспектах), то это, безусловно, порт Танжера, похожий на двузубец. Тому захотелось когда-нибудь сюда вернуться.
Когда он взял в руки нож и вилку, чтобы расправиться с ланчем, испанские земли за окном сменила молочная белизна. Монотонность и скука – вот обычный удел авиапассажиров. Для него был готов свежий (относительно) номер «Ле Пуэн»