Но звонила Аньес Грэ.
– Том, раз уж ты один, я подумала, что было бы неплохо, если бы ты пришел к нам на ужин. Правда, дети сейчас дома и я кормлю их раньше.
– Спасибо, дорогая Аньес, – ответил Том по-французски. – К сожалению, мне снова нужно уезжать… Да, сегодня. Я как раз сейчас хотел вызвать такси. Такая жалость!
– Такси куда? Я собиралась сегодня в Фонтенбло за покупками. Могу тебя подбросить, если нам по пути.
Тому это подходило как нельзя лучше, и долго уговаривать его не пришлось. Аньес примчалась, не прошло и десяти минут. Не успел Том попрощаться с мадам Аннет, как фургон Аньес уже затормозил у ворот Бель-Омбр. Еще минута, и они тронулись в путь.
– И куда же ты летишь на этот раз? – Аньес взглянула на него с улыбкой, словно таких непосед, как он, свет не видывал.
– В Лондон. Небольшое дельце. Кстати…
– Да, Тома?
– Я был бы благодарен, если бы ты никому не рассказывала, что я ночевал сегодня дома. И что я уехал в Лондон на пару дней. Не то чтобы это важно или кому-то интересно, но я чувствую себя виноватым, что оставил в Марокко Элоизу, пусть даже она там с лучшей подругой Ноэль. Ты встречалась с Ноэль Хасслер?
– Да. Кажется, раза два.
– Скорее всего, через несколько дней я вернусь в Касабланку. – Том продолжил нарочито беспечным тоном: – А известно ли тебе, что у этой чудной мадам Притчард последнее время постоянно глаза на мокром месте? Мне об этом донесла моя верная шпионка мадам Аннет.
– Постоянно плачет? Из-за чего?
– Понятия не имею. – Том не хотел говорить, что месье Притчард в данный момент находится за границей. Мадам Дженис Притчард, должно быть, действительно не очень-то общалась с соседями, если Аньес не заметила отсутствия ее мужа. – Все же странно идти в булочную, размазывая по щекам слезы.
– Странно. И грустно.
Аньес высадила Тома, где ему захотелось, – у «Черного орла». Портье, сбежавший по ступенькам Тому навстречу, мог не знать его в лицо, поскольку Том бывал только в ресторане или баре отеля, но он взялся вызвать такси до аэропорта, за что и получил свои чаевые.
Несколько часов пролетели незаметно, и вот Том уже мчался в другом такси, теперь по левой полосе дороги, прямиком в Лондон. В ногах у него стоял полиэтиленовый пакет с бутылкой «Перно» для Эда и блоком «Голуаз». Мимо окон пролетали фабрики из красного кирпича, склады, огромные рекламные щиты – обыденные вещи, никак не связанные с ощущением того вольного братства, какое возникало у Тома, когда он навещал своих лондонских приятелей. В небольшом ящичке своего корабельного сундука, предназначенном для иностранной валюты, он нашел конверт с надписью «Великобритания», в котором оказалось больше двухсот фунтов наличными и несколько дорожных чеков, так что деньги у него были.
– Когда поедете через «Севен Даилз»[77], смотрите в оба, – предупредил водителя Том.
Эд Бэнбери говорил ему, что, если таксист пропустит нужный поворот, плутать им придется долго. Старый, но недавно отремонтированный многоквартирный дом Эда находился на Бедфордбери-стрит. Улица показалась Тому довольно живописной, хоть и несколько старомодной. Эд дожидался его дома, как и обещал, и тут же открыл дверь, услышав его голос в трубке домофона. В этот самый момент раздался такой мощный удар грома, что Том вздрогнул. А когда он закрывал вторую дверь, за его спиной разверзлись хляби небесные.
– Лифта нет! – крикнул Эд сверху, перегнувшись через перила, и заспешил вниз. – Третий этаж.
– Привет, Эд, – отозвался Том вполголоса. Он терпеть не мог кричать, когда на каждом этаже его могли слышать по две квартиры.
Эд взял у Тома пакет с подарками. Том огляделся. Деревянные лестничные перила были прекрасно отполированы, стены радовали глаз свежей побелкой и гармонировали с новеньким темно-синим ковровым покрытием. В квартире Эда тоже было чистенько и опрятно.
Эд заварил чай. Он объяснил, что всегда пьет чай в это время.
– Ты говорил с Джеффом? – спросил Том.
– О да. Он непременно хочет тебя увидеть. Может, сегодня вечером и соберемся? Я обещал, что позвоню, когда ты приедешь.
Чай они пили в комнате, которой предстояло стать спальней Тома. Это было что-то вроде гостиной, переделанной в библиотеку, в которой стоял диван, сооруженный из двуспальной кровати и нескольких подушек.
Том рассказал Эду о появлении в Танжере Дэвида Притчарда и об их встрече, в результате которой Притчард остался лежать без сознания на каменном полу «Ла Хаффы».
– С тех пор я его не видел, – продолжал Том. – Моя жена все еще в Марокко со своей парижской подругой Ноэль Хасслер. Насколько мне известно, они собираются в Касабланку. Мне бы не хотелось подвергать опасности жену, однако я уверен, что Притчард не собирается причинять вред конкретно ей. Он охотится за мной. Хотя кто разберет, что в голове у этого ублюдка. – Том прихлебывал из чашки восхитительно заваренный «Эрл Грей». – Притчард вполне может быть чокнутым, это понятно. Но меня интересует, что он выяснил у Цинтии Грэднор. Есть какие-нибудь новости? Что насчет посредника, приятеля Цинтии, с которым говорил Притчард?
– Мы узнали его имя – Джордж Бентон. Джефф выяснил, хотя это было нелегко. Пришлось расспрашивать людей, показывать фото, а ведь самого Джеффа на той вечеринке даже не было.
В глазах Тома вспыхнул интерес.
– А это точно его имя? Он из Лондона?
– В имени мы уверены. – Эд скрестил длинные ноги и нахмурился. – Осталось найти адрес. В телефонном справочнике три Бентона показались нам подходящими. Вообще-то, Бентонов там пруд пруди, есть даже несколько Дж. Бентонов. Не обзванивать же их всех, спрашивая, знакомы ли они с Цинтией?
Идея действительно не блестящая, согласился Том.
– Меня интересует, как далеко Цинтия может зайти. Общаются ли они с Притчардом на самом деле? Ко мне она испытывает лютую ненависть. – Тома передернуло, как от озноба. – Небось, только и мечтает, как ударить меня побольнее. Но если она решит разоблачить махинации с картинами, ей придется назвать точную дату, когда появилась первая фальшивка. – Тут Том почти перешел на шепот. – А значит, она предаст свою великую любовь – Бернарда Тафтса. Держу пари, этого она не хочет. Но любое пари можно проиграть. – Том откинулся на спинку кресла, хотя все еще оставался напряженным. – Нам остается только надеяться и молиться. Я не видел Цинтию несколько лет, и за это время ее чувства к Бернарду могли остыть. Даже если они остыли лишь слегка, этого может быть достаточно, чтобы желание мести пересилило. – Том сделал паузу, наблюдая за выражением лица Эда.
– Почему ты говоришь о мести только тебе, Том? Она ударит и по нам тоже. Кто писал статьи в газеты с фотографиями Дерватта и его картин – еще тех, старых, – усмехнувшись, уточнил Эд, – зная, что Дерватт мертв? Мы с Джеффом.
Том бросил на приятеля внимательный взгляд.
– Потому что Цинтии известно, что именно я втравил Бернарда в это дело. Ваши статьи появились позже. Бернард рассказал обо всем Цинтии, и они начали ссориться.
– Точно. Так оно и было.
Эд, Джефф и Бернард – в особенности Бернард – дружили с художником Дерваттом. Когда у Дерватта началась депрессия, он уехал в Грецию и утонул на одном из греческих островов. Его лондонские друзья были потрясены, тем более что Дерватт словно растворился в воздухе – тело так и не нашли. Дерватту было около сорока, он лишь недавно обрел славу крупного живописца, и, по общему мнению, его лучшие работы были еще впереди. Тому пришла в голову идея использовать способности Бернарда Тафтса, начинающего художника, чтобы писать картины под Дерватта и выдавать их за подлинники.
– Почему ты улыбаешься? – спросил Тома Эд.
– Представил себя на исповеди. Наверняка священник предложил бы мне изложить все это на бумаге.
Эд расхохотался, запрокинув голову.
– Нет, он сказал бы, что ты все сочинил.
– Нет, – смеясь, возразил Том. – Он сказал бы…
В соседней комнате зазвонил телефон.
– Извини, Том. Я ждал этого звонка. – Эд выскочил из комнаты.
Пока он отсутствовал, Том разглядывал книги в библиотеке. Множество книг в твердом переплете и в мягких обложках теснились на стеллажах, занимающих две стены от пола до потолка. Том Шарп[78] и Мюриэл Спарк[79] тут стояли почти бок о бок. С тех пор как Том гостил у Эда последний раз, тот успел обзавестись вполне приличной мебелью. Откуда он родом? Из Хоува?[80]
Том подумал об Элоизе. Что она сейчас делает? В Марокко уже почти четыре вечера. Чем скорее она уедет из Танжера в Касабланку, тем лучше…
– Все в порядке. – Эд вернулся, на ходу натягивая красный свитер поверх рубашки. – Я отменил пару маловажных встреч и теперь свободен до конца дня.
– Тогда сходим в Бакмастер? – Том поднялся на ноги. – Когда галерея закрывается? В половине шестого? В шесть?
– В шесть, насколько я помню. Сейчас, я только уберу в холодильник молоко, с остальным ничего не случится. Если хочешь что-нибудь повесить на вешалку, в шкафу с левой стороны осталось место.
– Я повесил запасные брюки на спинку стула – пока сойдет и так. Давай поторопимся!
В прихожей Эд надел плащ и повернулся к Тому:
– Ты собирался поговорить о двух вещах. Что-то насчет Цинтии?
– Ах да… – Том начал застегивать тренч. – Хотел поделиться кое-какими размышлениями. Цинтии, разумеется, известно, что труп, который я кремировал, принадлежит Бернарду, а не Дерватту. В общем, ты сам это знаешь. И с ее точки зрения, я еще раз надругался над Бернардом, присвоив его телу чужое имя.
– Но знаешь, Том, за все эти годы она не сказала нам ни слова. Ни мне, ни Джеффу. Она просто игнорирует нас. Ну и мы к ней не лезем.
– У нее никогда не было возможностей, которые ей сейчас предоставил Дэвид Притчард, – возразил Том, – этот полоумный садист, обожающий совать нос в чужие дела. Как ты не понимаешь, она запросто может использовать его в своих интересах. Что она и делает.