– У каждого художника – свое предназначение. У Бернарда было свое. Я старался как мог, пытаясь удержать его от фатального шага. Он ведь жил у меня дома несколько дней перед своей поездкой в Зальцбург. Мы много говорили. Он тогда совершенно запутался, считал, что предал память Дерватта. – Том облизнул губы и залпом допил остатки джина. – Я сказал ему: «Хорошо, Бернард, не надо больше подделок, но избавься от депрессии». Я все надеялся, что вы с ним помиритесь, опять станете жить вместе… – Том замолчал.
Цинтия смотрела на него, от удивления приоткрыв рот.
– Том, ты самый порочный человек, какого я когда-либо встречала. Ты можешь считать это своим преимуществом. Скорее всего, ты так и считаешь.
– Нет. – Том поднялся на ноги, потому что Цинтия встала, закинув на плечо ремешок сумочки.
Том последовал за ней, всем телом ощущая ее желание быстрее от него отделаться. Судя по адресу в телефонной книге, ее дом находился в пешей доступности. Он был уверен, что она не захочет, чтобы он провожал ее до двери. Его не покидало ощущение, что она живет одна.
– Прощай, Том! Спасибо за угощение, – устало произнесла Цинтия, когда они вышли из паба.
– Спасибо за компанию, – ответил Том.
Она развернулась и пошла прочь, оставив его стоять на тротуаре, глядя пустыми глазами на Кингс-роуд. Через мгновение Том обернулся и увидел, как высокая фигура Цинтии в бежевом свитере исчезает в толпе. Ему надо было задать ей больше вопросов. Например, чего она добивается, науськивая на него Притчарда? Почему он не спросил прямо, звонит ли она этой парочке сумасшедших? Потому что она не стала бы отвечать, подумал Том. Интересно, встречалась ли вообще Цинтия с миссис Мёрчисон?
После нескольких минут энергичных усилий Тому удалось поймать такси. Он дал водителю адрес Эда в Ковент-Гардене и бездумно уставился в окно. На часах было уже семь двадцать две. Его взгляд перескакивал с вывески магазина на взлетающих голубей, с ребристой крыши на таксу, пересекающую Кингс-роуд. Конечно, таксист пропустил нужный поворот, так что им пришлось развернуться и ехать обратно. Том размышлял о беседе с Цинтией. Если бы он спросил ее, часто ли она общается с Притчардом, она наверняка ответила бы со своей кошачьей улыбкой: «Разумеется, нет. Зачем мне это?»
И вероятнее всего, так оно и есть. Такой тип, как Притчард, получив первоначальный импульс, дальше вполне способен действовать по собственной инициативе, внушив себе, что он ненавидит Тома Рипли.
Том обрадовался, что Эд и Джефф были дома, когда он приехал. Он нашел их в кабинете Эда.
– Как прошел день? – спросил Эд. – Чем занимался? Ну, кроме того, что приобрел мне этот роскошный халат. Я показал его Джеффу.
– Утром зашел в галерею, поговорил с Ником. Знаешь, он все больше и больше мне нравится.
– Он очень милый, правда? – отозвался Эд, скорее автоматически, на английский манер.
– Ладно, самое главное – нет ли для меня сообщений, Эд? На всякий случай я дал твой номер Элоизе.
– Нет. Я пришел в половине пятого и тут же проверил автоответчик, – сказал Эд. – Если ты хочешь позвонить ей сейчас…
Том усмехнулся:
– В Касабланку? В это время?
Хотя на самом деле он немного волновался, думая о Мекнесе или даже Марракеше – городах в глубине страны, вызывающих в воображении картины бесконечных песчаных барханов, по которым с легкостью передвигаются верблюды, но вот для людей они хуже трясины. В воображении Тома все пески Марокко обретали коварство и мощь зыбучих песков. Том поморщился.
– Знаешь, я, пожалуй, потом действительно позвоню, если ты не против.
– Мой дом – твой дом, – улыбнулся Эд. – Хочешь джин-тоник?
– Чуть позже, спасибо. Вы знаете, что я сегодня встречался с Цинтией?
Том заметил, как напрягся при этих словах Джефф.
– Где? И как? – Джефф не стал скрывать удивления.
– Подкараулил ее возле работы, – объяснил Том. – В шесть часов. Едва уговорил выпить со мной в соседнем пабе.
– Ну ты даешь! – хмыкнул Эд.
Том сел в кресло, предложенное Эдом. Джефф устроился на слегка продавленном диване.
– Она почти не изменилась. Довольно хмурая. Но…
– Тебе необходимо расслабиться, Том, – заметил Эд. – Сейчас вернусь.
Он ушел на кухню и действительно очень быстро вернулся, неся с собой джин-тоник безо льда, но с ломтиком лимона.
– Как ты думаешь, она замужем? – поинтересовался Джефф. Было видно, что ответ имел для него значение, хотя он и понимал, что Цинтия, скорее всего, вообще не стала бы отвечать Тому на подобный вопрос.
– Мне кажется, нет. Но это всего лишь ощущение, – пожал плечами Том, принимая из рук Эда стакан. – Спасибо, Эд. Что ж, похоже, Притчард – это только моя проблема, а не ваша и не Бакмастерской галереи. – Том поднял стакан. – Будем здоровы!
– Будем здоровы! – подхватили остальные.
– Цинтия передала Притчарду какую-то информацию – причем она уверяет, что сама с ним никогда не встречалась, – чтобы побудить его расследовать исчезновение Мёрчисона. Это я и называю своей проблемой. – Том поморщился. – Притчард все еще околачивается рядом с моим домом. По крайней мере, его жена сейчас там.
– А что он или его жена может сделать? – спросил Джефф.
– Как минимум продолжать меня преследовать. Пытаться втереться в доверие к Цинтии. Разыскать труп Мёрчисона. Ха! Зато я убедился, что мисс Грэднор не хочет, чтобы стало известно о подделках. – Том отхлебнул из стакана.
– А Притчард знает о Бернарде? – спросил Джефф.
– Мне кажется, нет, – ответил Том. – Цинтия в разговоре со мной была довольно категорична: «Никто никогда не упоминал о Бернарде в связи с этим делом!» Нам всем повезло, что она так печется о его памяти. – Том откинулся на спинку кресла. – На самом деле я пытался совершить невозможное. – Как и в случае с Мёрчисоном, подумал Том, попытался и потерпел неудачу. – Я спросил Цинтию – безо всяких шуток, – не были ли картины Бернарда так же хороши, как и картины, которые мог бы написать Дерватт, или даже лучше? Пусть и в стиле Дерватта. И что за катастрофа произойдет, если имя Дерватта сменит имя Тафтса?
– Уф! – выдохнул Джефф, потирая лоб.
– Я не могу себе этого представить, – сказал Эд, скрестив руки на груди. Он стоял возле дивана, рядом с Джеффом. – Трудно вообразить, как это скажется на их стоимости. Но что касается качества…
– Которое должно определять цену, однако никогда не определяет, – продолжил Джефф с издевательским смехом.
– Это верно, – признал Эд. – Ты говорил об этом с Цинтией? – переспросил он с беспокойством.
– Не углубляясь в детали. Задал пару риторических вопросов. Хотел, чтобы она слегка выпустила пар, если у нее есть желание мне навредить. Оказалось, у нее нет такого желания. Она лишь заявила, что я разрушил жизнь Бернарда и едва не разрушил ее. Полагаю, так оно и есть. – Том принялся тереть лоб и поднялся с кресла. – Не возражаете, если я пойду помою руки?
В ванной, расположенной между библиотекой, которая служила ему спальней, и комнатой Эда, он слегка пришел в себя. Он подумал об Элоизе. Последовал ли Притчард за ней и Ноэль в Касабланку?
– Том, Цинтия нам угрожала? – мрачно осведомился Эд, когда Том вернулся. – Или как-то намекала на предстоящие неприятности? – Он поморщился.
Том знал, что Эд недолюбливает Цинтию. Люди часто чувствовали себя стесненно в ее присутствии. Это из-за ее надменного и отрешенного вида, которым она словно бы давала понять всем и каждому, что всегда остается «над схваткой». Разумеется, к Тому и его коллегам по Бакмастерской галерее она относилась с нескрываемым презрением. Однако факт остается фактом: отговорить Бернарда писать подделки ей не удалось, как она ни старалась.
– Нет, – произнес Том, подумав. – Ничего такого она не говорила. Конечно, то, что Притчард преследует меня, доставляет ей неподдельное удовольствие. Мешать ему она не собирается, а если получится, то и поможет.
– Она поддерживает с ним связь? – спросил Джефф.
– По телефону? Бес ее знает, – пожал плечами Том. – Ее телефон несложно найти в телефонном справочнике, так что позвонить ей проще простого. – Том прикинул, что могла бы сообщить Притчарду Цинтия, если исключить историю с поддельными картинами. – Судя по всему, Цинтии просто нравится держать нас в напряжении – всех нас, – чтобы мы не забывали, что она может выдать тайну в любой момент.
– Но ведь ты только что сказал, что с ее стороны на это и намека не было, – возразил Джефф.
– Не было, – согласился Том. – Но зачем ей было на что-то намекать?
– Не было, – задумчиво повторил Эд. – Подумайте об огласке, – как бы невзначай добавил он, но его голос стал еще угрюмее.
Что имел в виду Эд – последствия для Цинтии, или для Бернарда Тафтса и галереи, или все это, вместе взятое?
В любом случае огласка стала бы катастрофой, подумал Том. И не только из-за того, что все полотна придется отдать на экспертизу и сразу выяснится, что не существует документов, подтверждающих их происхождение. Помимо этого, снова всплывут истории исчезновения Дерватта, Мёрчисона и Тафтса.
Джефф выпятил вперед мощный подбородок и улыбнулся широкой и добродушной улыбкой, какой Том у него давненько не видел.
– Если только нам не удастся доказать, что мы знать не знали о подделках, – со смехом сказал он, словно это всего лишь шутка.
– Если бы только мы не были дружны с Бернардом Тафтсом и он никогда бы не появлялся в нашей галерее, – заметил Эд. – Хотя он действительно никогда не приходил в галерею.
– Мы свалим всю вину на Бернарда, – сказал Джефф, все еще улыбаясь.
– Не хочу вас разочаровывать, – с иронией заметил Том, допивая свой джин-тоник. – Однако Цинтия, друзья, задушит нас голыми руками, если мы попытаемся хоть в чем-то обвинить Бернарда. Страшно представить! – Он расхохотался во весь голос.
– Это точно! – усмехнулся Эд. – С другой стороны, как она докажет, что мы лжем? Если Бернард посылал картины из своей лондонской мастерской, а не из Мексики…