Пройдя паспортный контроль, Том бросился к свободной телефонной будке, чтобы позвонить домой. Мадам Аннет подняла трубку после восьмого гудка.
– Ах, месье Тома! Où êtes-vous?[102]
– В аэропорту. Если повезет, приеду домой через два часа. Все в порядке?
Тому было сказано, что все в порядке, как обычно.
Затем – такси до Бель-Омбр. Он слишком торопился вернуться домой, чтобы беспокоиться, не запомнит ли водитель его адрес. День был теплым и солнечным, и Том слегка приоткрыл окна с обеих сторон, понадеявшись, что таксист не станет жаловаться на сквозняк, как это принято у французов при малейшем ветерке. Том думал о Лондоне, о молодом менеджере по имени Ник, о готовности Эда и Джеффа помочь, если понадобится. Потом его мысли переключились на Дженис Притчард. Как в таких обстоятельствах поступила бы она? Сколько она помогала мужу, покрывала его, а потом издевалась над его поступками? То поддерживала его, то подводила как раз в такие моменты, когда он нуждался в ней больше всего? Дженис – темная лошадка, подумал Том, хоть и странно было называть лошадкой такую миниатюрную женщину.
У мадам Аннет был достаточно хороший слух, чтобы услышать, как под колесами машины затрещал гравий. Она открыла ворота и встала на каменном крыльце еще до того, как такси подъехало к дому. Том расплатился с шофером, добавив щедрых чаевых, и взял чемодан.
– Non, non, я донесу его сам, он совсем крошечный, – запротестовал Том, когда мадам Аннет попыталась выхватить чемодан из его рук.
Старые привычки экономки никуда не делись: она по-прежнему считала, что должна освободить хозяина от самой тяжелой ноши, потому что это входит в ее обязанности.
– Звонила ли мадам Элоиза?
– Нет, месье.
Это хорошие новости, подумал Том. Он вошел в холл и вдохнул знакомый запах сухих розовых лепестков и еще каких-то цветов, но сейчас в нем не чувствовалось лаванды. Это напомнило ему о лавандовом воске в его чемодане.
– Чай, месье Тома? Или кофе? Какой-нибудь напиток со льдом?
Мадам Аннет повесила на вешалку его плащ.
Том неопределенно пожал плечами, прошел в гостиную и встал у французского окна, глядя на лужайку перед домом.
– Кофе. И что-нибудь еще выпить, разумеется.
Он взглянул на часы: всего лишь начало восьмого.
– Oui, месье. Ах! Звонила мадам Бертелин! Вчера вечером. Я сказала, что вы с мадам в отъезде.
– Спасибо, – кивнул Том. Бертелины, Жаклин и Винсент, были старыми знакомыми и жили за несколько километров от Бель-Омбр, в другом городе. – Я перезвоню ей, – сказал Том, направляясь к лестнице. – Других телефонных звонков не было?
– N-non, je croix que non[103].
– Спущусь минут через десять. О, чуть не забыл… – Он поставил чемодан на пол, открыл его и вынул полиэтиленовый пакет с жестянками лавандового воска. – Подарок для дома, мадам.
– Ah, cirage de lavande! Toujours le bienvenu! Merci![104]
Том спустился через десять минут, переодевшись и сменив туфли на кроссовки. Он решил выпить с кофе немного кальвадоса, просто для разнообразия. Мадам Аннет топталась рядом, пытаясь согласовать с хозяином меню ужина. Том, однако, слушал ее вполуха, потому что собирался звонить Дженис Притчард.
– Звучит очень заманчиво, – наконец остановил ее Том. – Если б только я мог попробовать все это с мадам Элоизой!
– А когда она вернется?
– Точно не знаю. Но она там совсем не скучает со своей лучшей подругой.
Зато он остался один. Том встал с желтого дивана и медленно побрел в кухню.
– Как там месье Притчард? – спросил он мадам Аннет. – Уже вернулся? – Том старался говорить непринужденно, как если бы речь шла о любом из соседей в округе. Он направился к холодильнику, чтобы взять для перекуса кусочек сыра или что там попадется под руку, словно пришел именно за этим.
Мадам Аннет подала ему блюдце и нож.
– Утром его еще не было, – ответила она. – Но может быть сейчас…
– А его жена все еще здесь?
– О да. Она иногда заходит в продуктовую лавку.
Том вернулся в гостиную с блюдцем и поставил его рядом с рюмкой кальвадоса. На столе в холле лежала записная книжка, к которой мадам Аннет никогда не прикасалась. Том нашел там номер дома Притчардов, которого не было в телефонной книге.
Только он собрался взять трубку, как в комнату вошла мадам Аннет.
– Ой, месье Тома, расскажу, пока не забыла… Я узнала сегодня утром, что эти Притчарды купили дом в Вильперсе.
– В самом деле? – с деланым равнодушием сказал Том. – Как интересно.
Мадам Аннет вернулась на кухню. А Том остался сидеть у телефона.
Если к телефону подойдет сам Притчард, подумал он, я молча положу трубку. Если трубку возьмет Дженис, можно будет рискнуть завести разговор. Он мог бы спросить у Дженис, как там челюсть Дэвида, считая, что муж рассказал ей о своем рандеву с ним. А известно ли Дженис, что Притчард напугал мадам Аннет, сообщив на французском с американским акцентом, что Элоизу похитили? Нет, Том решил, что не станет поднимать эту тему. Где кончается вежливость и начинается глупость, и наоборот? Том выпрямился, напомнил себе, что вежливость редко бывает ошибкой, и набрал номер.
Дженис Притчард почти пропела в трубку протяжное американское «Алло?».
– Здравствуйте, Дженис. Это Том Рипли, – сказал Том с улыбкой на лице.
– Мистер Рипли! А я думала, вы в Северной Африке!
– Я уже вернулся. Видел там вашего супруга, как вам, наверное, уже известно. – «Избил его до потери сознания», – мысленно добавил он, продолжая умильно улыбаться, словно Дженис могла его увидеть.
– Да-а, я так поняла… – Дженис помолчала. – У вас случилась драка…
– Слегка помахали кулаками, – скромно признал Том. Он чувствовал, что Дэвида Притчарда пока нет дома. – Надеюсь, Дэвид в порядке?
– Разумеется, в порядке. Он всегда сам нарывается, – серьезно ответила Дженис. – Что посеешь, то и пожнешь, правильно? Зачем его понесло в Танжер?
Том почувствовал, как по спине побежали мурашки. В словах Дженис было больше смысла, чем думала она сама.
– Он скоро возвращается?
– Да, сегодня вечером. Он позвонит и скажет, когда забрать его в Фонтенбло. – Дженис отвечала спокойно и рассудительно, в своей обычной манере. – Он сказал, что немного задержится в Париже, потому что хочет купить спортивный инвентарь.
– О, клюшку для гольфа? – спросил Том.
– Не-ет. Кажется, что-то для рыбной ловли. Но я не уверена. Вы же знаете, как Дэвид изъясняется – все вокруг да около.
Том не знал.
– А как вы поживаете без мужа, самостоятельно? Не скучно, не одиноко?
– О нет, я никогда не скучаю. Слушаю французские записи с грамматическими упражнениями, пытаюсь улучшить свой французский. – Она хихикнула. – Люди здесь милые.
Действительно неплохие, подумал Том, сразу вспомнив о своих друзьях Грэ, живущих через два дома от Притчардов, но не стал спрашивать, завела ли она с ними знакомство.
– Ну а с Дэвидом… На следующей неделе это могут быть теннисные ракетки.
– Чем бы дитя ни тешилось, – со смешком отозвался Том. – Может, это отвлечет его от моего дома. – Он говорил снисходительно, как будто речь шла о мимолетном капризе ребенка.
– Ох, что-то сомневаюсь. Дэвид ведь даже выкупил этот дом. Он находит вас захватывающе интересным.
Том вспомнил, как улыбающаяся Дженис, очевидно в прекрасном настроении, увозила супруга от Бель-Омбр, вокруг которого тот рыскал все утро, щелкая фотоаппаратом.
– Кажется, вы не одобряете некоторые из его поступков… – заметил Том. – А вы не пробовали отговаривать его? Или просто бросить? – рискнул спросить Том.
В ответ он услышал нервный смех.
– Женщины не бросают своих мужей, так ведь? Он все равно нашел бы меня! – Последнюю фразу она произнесла писклявым голосом маленькой девочки и засмеялась.
Том не засмеялся в ответ, даже не улыбнулся.
– Понимаю, – сказал он, не зная, что сказать еще. – Вы верная жена. Что ж, желаю вам обоим всего наилучшего, Дженис. Может, мы скоро с вами увидимся.
– О, это было бы чудесно. Спасибо, что позвонили, мистер Рипли.
– Пока. – Он повесил трубку.
Безумие какое-то! Мы скоро с вами увидимся! Он только что сказал «мы», как будто Элоиза уже вернулась. Ну а почему бы и нет? Это может подтолкнуть Притчарда к очередному безрассудству. Том понял, что хочет убить мерзавца. Такое же желание охватило его, когда он вступил в конфликт с мафией, но тогда оно было безличным: он ненавидел мафию как таковую, считая ее организацией, промышляющей жестким, хорошо организованным шантажом. Не имело значения, кого именно из мафиози он убил – а он прикончил двоих, – их просто стало на две единицы меньше. Но Притчард превратился в его персонального врага, и он все никак не желал угомониться, словно выпрашивая порку. Может ли помочь ему Дженис? Вряд ли. Ей нельзя доверять, напомнил себе Том, в последний момент она предаст тебя, чтобы спасти мужа и дальше наслаждаться своими мазохистскими страданиями от унижений, которым тот ее подвергает. И почему он не прикончил Притчарда в «Ла Хаффе», когда только что купленный нож лежал у него в кармане?
Как бы не пришлось избавляться от обоих Притчардов, чтобы обрести хоть какой-то покой, подумал Том, закуривая сигарету. Разве что они сами уберутся отсюда подобру-поздорову.
Кальвадос и кофе. Том выпил все до капли и отнес чашку с блюдцем на кухню. Он понял, что мадам Аннет не начнет накрывать на стол еще добрых пять минут, поэтому предупредил ее, что ему нужно сделать один телефонный звонок. Потом набрал номер Грэ, который знал на память.
Трубку подняла Аньес. По звону посуды Том понял, что прервал семейную трапезу.
– Да, вернулся сегодня из Лондона, – подтвердил он. – Кажется, я не вовремя?
– Нет-нет, мы с Сильвией уже убираем со стола. А Элоиза с тобой? – спросила Аньес.