– Если они и написали, что оставили здесь скелет, я буду просто отрицать это, – подтвердил Том, словно это полностью решало проблему. – Но не думаю, что это понадобится.
– Правильно, Том.
Они бодро зашагали по дороге, чтобы успокоить нервы. Машин почти не было, поэтому они шли рядом, плечом к плечу. Интересно, какого цвета автомобиль Ива, подумал Том. И неужели до сих пор приходится обкатывать новые машины? Он решил, что машина должна быть желтой, très sportif[140].
– Как ты думаешь, Эд, не захочет ли к нам присоединиться Джефф? Вкусить деревенского отдыха? – спросил Том. – Вроде он говорил, что может выкроить немного времени. Кстати, надеюсь, ты задержишься еще на пару дней? Получится?
– Да. – Эд покосился на Тома. Английский румянец алел на его щеках. – По-моему, пригласить Джеффа – отличная идея.
– В моей мастерской довольно удобная кушетка. – Тому очень хотелось расслабиться в компании друзей хотя бы два дня. С другой стороны, он не исключал, что как раз сейчас, в десять минут первого, в его доме звонит телефон, потому что полиция желает с ним побеседовать.
– Вон! Смотри! – Том подпрыгнул и замахал рукой. – Желтая машина! Провалиться мне на месте!
Машина с опущенным верхом катилась им навстречу, и Элоиза махала рукой с переднего сиденья. Она привстала настолько, насколько позволял ремень безопасности, и ее белокурые волосы развевались на ветру.
– Тома!
Том и Эд перебежали на ту сторону дороги, по которой шла машина.
– Привет! – Том замахал обеими руками.
Элоиза загорела до черноты и выглядела очень эффектно.
Водитель ударил по тормозам, но все равно проехал мимо них, и Том с Эдом помчались вдогонку за автомобилем.
– Ну, здравствуй, дорогая! – Том поцеловал жену в щеку.
– Это Ив, – представила Элоиза темноволосого юношу.
– Enchanté, M’sieur Ripley! – сказал тот, помахав рукой из-за руля новенькой «альфа-ромео». – Хотите прокатиться? – спросил он по-английски.
– Знакомьтесь, это Эд, – представил Том приятеля. – Спасибо, мы пройдемся, – улыбнулся он и продолжил по-французски: – Увидимся в доме!
Заднее сиденье машины было завалено чемоданами, которых Том раньше не видел, и там не нашлось бы места даже для левретки. Они с Эдом сначала пустились по дороге рысью, потом с хохотом перешли на галоп. Когда «альфа-ромео» въезжала в ворота Бель-Омбр, они отставали от нее всего метров на пять.
Из дома выбежала мадам Аннет. Началась радостная суматоха: приветствия, представление нового гостя, оживленные расспросы. Все помогали выгружать вещи, потому что багажник был набит бесчисленным количеством пакетов, коробочек, мешочков. В этот раз даже для мадам Аннет нашлась достаточно легкая ноша, которую она могла отнести наверх. Элоиза суетилась возле багажника, пытаясь отыскать все пакеты с pâtisserie et bonbons de Maroc[141], чтобы никто случайно их не раздавил.
– Я ничего не раздавлю, дорогая, просто отнесу их на кухню, – заверил ее Том. Через минуту он вернулся назад. – Могу я предложить вам выпить, Ив? Надеюсь, вы останетесь на обед?
Ив поблагодарил, но отказался от обоих предложений, сказав, что у него свидание в Фонтенбло и он уже слегка опаздывает.
Элоиза рассыпалась в благодарностях, и после теплого прощания Ив отбыл.
По просьбе Тома мадам Аннет сделала «Кровавую Мэри» для него и для Эда. Элоиза попросила апельсиновый сок. Том не мог отвести от жены глаз. Она осталась такой же стройной, и изгиб ее бедер, который подчеркивали голубые брюки, стоил любых произведений искусства. Ее беззаботное щебетание о Марокко на смеси французского языка с английским звучало для него музыкой более прекрасной, чем Скарлатти.
Переведя взгляд на Эда, стоявшего с «Кровавой Мэри» в руках, Том обнаружил, что тот тоже не сводит глаз с Элоизы. Она спросила про дождь, про Анри, потом вспомнила про два пакета, которые остались в холле, и умчалась за ними. В одном из них оказалась медная чаша, простая, безо всяких украшений, как с гордостью подчеркнула Элоиза. Еще одна вещь, которую придется полировать мадам Аннет, подумал Том.
– А вот, ты только посмотри, Том! Такая красота, а стоит сущие гроши! Это портфель, как раз в пару к твоему письменному столу. – Она вытащила из второго пакета прямоугольный предмет из мягкой коричневой кожи, не очень тонкой выделки.
К какому еще столу, удивился Том. У него в спальне был письменный стол, но…
Элоиза открыла портфель и продемонстрировала четыре внутренних кармашка, по два с каждой стороны, тоже из кожи.
Тому нравилось разглядывать Элоизу куда больше, чем портфель. Сейчас она стояла так близко, что ему казалось, что он чувствует запах ее опаленной солнцем кожи.
– Очень м-мило, дорогая. Если это для меня…
– Конечно для тебя! – Элоиза рассмеялась и, стрельнув глазами в сторону Эда, откинула со лба белокурую прядь.
Сейчас ее лицо было немного темнее волос. Том помнил, что так уже бывало и раньше.
– Это ведь бумажник, дорогая? Я думаю, на портфель эта вещь не очень похожа – обычно у портфеля есть ручка.
– Ох, Том, ты такой зануда! – Она игриво ткнула его пальцем в лоб.
Эд захохотал.
– Как бы ты назвал эту вещь, Эд? Папка для писем?
– В английском языке… – начал Эд и остановился. – Во всяком случае, не портмоне. Пусть будет папка для писем.
Том согласно кивнул.
– Она прекрасна, моя дорогая. Спасибо! – Он взял ее за правую кисть и запечатлел быстрый поцелуй. – Я буду любить ее и полировать… В общем, держать в порядке.
Мысли Тома были заняты сейчас совсем другими вещами. Как и когда рассказать Элоизе о трагедии с Притчардами? Мадам Аннет вряд ли упомянет об этом в ближайшие два часа, потому что занята обедом. Но в любой момент может раздаться телефонный звонок от кого-то, кому не терпится поделиться свежими новостями. Это может быть та же Аньес Грэ или даже Клегги – дурные вести распространяются быстро.
Том решил, что лучше все-таки сначала насладиться едой и игривой беседой о двух французских джентльменах, Андре и Патрике, которые были восхитительны за обедом.
– Мы так рады видеть вас в нашем доме! – сказала Элоиза Эду. – Надеюсь, вам у нас понравится.
– Спасибо, Элоиза, – ответил Эд. – У вас прекрасный дом. Очень комфортабельный. – Он покосился на Тома.
Том сидел с задумчивым видом, прикусив нижнюю губу. Эд догадывался, о чем он думает: скоро надо будет рассказать Элоизе о Притчардах. Если бы Элоиза спросила о них во время обеда, Тому пришлось бы как-то выкручиваться. Хорошо, что этого не случилось.
Кофе после обеда пить не стали. Эд сказал, что ему хочется прогуляться «по деревне».
– Ты действительно думаешь позвонить Джеффу? – спросил он Тома.
Том объяснил Элоизе, которая обнаружила любимую зажигалку на кофейном столике и теперь с наслаждением курила, что Джефф Констант, фотограф, – их старый друг. Они с Эдом надеются, что он захочет приехать в гости на пару дней. Насколько им известно, он сейчас ничем не занят. А вообще-то, он, как и Эд, свободный художник.
– Mais oui[142], Тома. Почему нет? Где он будет спать? В твоей мастерской?
– Думаю, да. Если только я не присоединюсь к тебе на пару дней, тогда он может занять мою комнату, – улыбнулся Том. – Будет все, как ты захочешь, радость моя.
Они уже делали так несколько раз. Тому было гораздо проще перебраться к Элоизе, чем ей переносить свои бесчисленные вещички к нему. В каждой из комнат стояла двуспальная кровать.
– Ну конечно, Тома, – сказала Элоиза по-французски, вставая, и мужчины поднялись вслед за ней.
– Извини, я выйду на секунду, – сказал Том Эду и направился в кухню.
Мадам Аннет загружала тарелки в посудомоечную машину.
– Мадам, обед вышел на славу, спасибо. И я хочу обсудить с вами пару вещей. – Том понизил голос. – Я собираюсь рассказать мадам Элоизе о Притчардах, чтобы она не узнала этого от посторонних, – мне кажется, это убережет ее от потрясения.
– Oui, месье Тома. Вы совершенно правы.
– И второе. Я хочу пригласить на завтра еще одного своего британского друга. Я не уверен, что он согласится, но, если все получится, я предупрежу вас. В этом случае мы предоставим ему мою комнату. Минут через пять я позвоню в Лондон и дам вам знать, к чему готовиться.
– Хорошо, месье. Но как же насчет еды – le menu?
Том улыбнулся:
– Если возникнут какие-то трудности, мы поужинаем в городе.
Том вспомнил, что завтра воскресенье. Хотя мясная лавка обычно открыта по утрам и в воскресенье.
Он поспешил наверх, опасаясь, что телефон зазвонит в любой момент – позвонят, например, Грэ, которые знают, что Элоиза должна приехать, – и кто-то может упомянуть о Притчардах.
Верхний телефон сейчас стоял в комнате у Тома, а не у Элоизы, как обычно, но, если он зазвонит, она может поднять трубку.
Элоиза распаковывала вещи у себя. Том заметил на кровати пару хлопковых блузок, которых раньше не видел.
– Тебе нравится, Тома? – спросила Элоиза, прижимая к себе юбку в вертикальную полоску. Полоски были фиолетовые, красные и зеленые.
– Не похоже на твои старые вещи, – заметил Том.
– Вот именно! Поэтому я ее и купила. А как тебе ремень? Ой, у меня есть кое-что и для мадам Аннет! Позволь мне…
– Дорогая, – перебил ее Том, – я должен рассказать тебе кое-что… довольно неприятное. – (Она посмотрела на него испуганно.) – Помнишь Притчардов?
– О, эти Притчарды, – проговорила она с такой интонацией, словно считала их самыми скучными и непривлекательными людьми в мире. – Alors?[143]
– Они… – Ему было трудно произносить слова, хотя он знал, что Элоиза не жалует Притчардов. – Произошел несчастный случай… или самоубийство… Не знаю точно. Полиция должна выяснить.