– Мы еще встретимся, поэтому помни, что это не прощание. Сейчас мы должны быть сильнее, чем когда-либо, – сказал Ынсан девушке, по щекам которой катились слезы.
– Да, капитан.
Светало. Выйдя из гончарной мастерской, Ынсан и Сынгу направились к лодке, которая была привязана неподалеку.
– Мужчина, с которым была Эщин, думаю, он был с ней в аптеке. Мне не нравится, что их пути постоянно пересекаются. Скорее всего, у него есть какой-то умысел, – обеспокоенно сказал стрелок.
Ынсан рассказал Сынгу, как маленький мальчик пришел к нему много лет назад, и если он прав, думая, что американец и тот мальчишка – один человек, то ничего хорошего ждать не следует. В сердце этого человека живет обида на всю страну. При этом Ынсан волновался за Юджина, который сейчас находился под стражей. Он попытался представить, на что окажется способен мальчик, который прятался в деревянном ящике и, вернувшись в Чосон, снова оказался запертым.
Сынгу задумался на мгновение, а потом сказал:
– Надо сходить в посольство. Он мне все еще должен денег за выпивку.
– Надеюсь, с ним все будет в порядке. Интересно, как поступит император, – сказал Ынсан, однако Сынгу это было совсем неважно.
– Я пока не доверяю императору. В это дело замешаны посольства других стран. Уверен, американец выкарабкается из передряги. Мы застряли между японцами и американцами. Невинные жители Чосона возьмут вину на себя. Император бросил своих людей, и я его бросил много лет назад, – холодно ответил Сынгу и потер шрамы от ожогов на руке, которые остались после вторжения американских кораблей много лет назад.
Ынсан был расстроен из-за слов Сынгу.
– Если ты отказался от императора, зачем же тебе тогда спасать Чосон?
– Чтобы стать мятежником. Мне нужна страна, за которую я бы сражался.
Ынсан отвернулся от Сынгу и слегка улыбнулся. Он надеялся, что, когда придет время, Сынгу найдет страну, за которую будет сражаться.
Юджин проснулся и наспех собрался, кое-как обмотав рану. Когда он вышел из полицейского управления, на улице его уже ждал Кайл с двумя лошадьми. Кайл раскинул руки, чтобы обнять друга, который провел под стражей всю ночь.
Но до этого Кайл побывал во дворце у самого императора в качестве посланника от Соединенных Штатов. Там же был и Хаяши, который представлял Японию. Императору предстоял нелегкий выбор, так как ни Япония, ни США не признавали вину своих солдат, но в конце концов император встал на сторону Соединенных Штатов, отвернувшись от Японии. Произошедшее казалось ясным как день. Японский солдат открыл огонь по невинным и беззащитным гражданам Чосона. Двое были убиты, а американский солдат ранен. Император приказал тотчас освободить Юджина и наказать виновного.
После этого Кайл немедленно отправился за товарищем. Они сели на лошадей и направились в «Глори». По дороге туда Кайл поделился своими впечатлениями от встречи с императором. Ему особенно запомнился вышитый золотыми нитями дракон на его одеянии. Так за разговорами они выехали из переулка.
Неподалеку Юджин заметил знакомый паланкин и профиль, видневшийся из-за приоткрытого окошка. Он посмотрел на девушку, которая явно была смущена. Привязанность, зародившаяся в сердце, за одну эту лунную ночь стала сильнее. Юджин отвернулся.
Только когда топот лошадиных копыт стих, Эщин выглянула на улицу. Через маленькое окошко паланкина она видела, как удаляется фигура Юджина. Кажется, он был в порядке, но девушка не могла притворяться, что ничего не произошло.
Глава 14Трое
Чтобы собраться с мыслями, Донмэ решил позаниматься дзюдо. Физические упражения помогли: он вернулся домой твердым шагом, подошел к комоду и вынул оттуда несколько листов бумаги, исписанных аккуратным почерком. Исписанных рукой одного человека.
Однажды, когда Донмэ и Эщин случайно встретились в Чемульпо, он проследил за ней, и после того, как она вышла из лавки, где продавали письменные принадлежности, зашел туда и приказал владельцу отдать список покупок Эщин. Поскольку якудза выглядел довольно устрашающе, владелец лавки не стал возражать. Чувства Донмэ к молодой госпоже были настолько сильны, что даже такая мелочь, как исписанный лист бумаги, была ему важна. Не имело значения, что именно там написано, главное, что это был ее почерк. Он был счастлив стать к ней немного ближе хотя бы так.
«Наш план сделать это вместе теперь изменился. Было бы прекрасно, если бы мы могли все выяснить при личной встрече…»
Смотря на листки, Донмэ еще раз по памяти прочитал вслух письмо, которое нашел в комнате Юджина. С каждой секундой его лицо становилось все злее.
«Не пытайтесь меня избегать. Пожалуйста, ответьте, как только прочтете это письмо».
Без сомнения, то был почерк Эщин. В письме она говорила о себе и Юджине. Казалось, что между ними и вправду что-то было. Неважно, что у них за план, – Донмэ терзала мысль, что у нее вообще есть какие-то общие дела с этим человеком. Руки Хотару, которая держала газету, дрожали. Ей было больно видеть Донмэ таким, ведь она не хотела нагадать ему ни злобы, ни ревности. Донмэ не мог смириться с мыслью, что у Эщин есть жених. Однако сейчас главной проблемой оказался чужак, который появился из ниоткуда.
Донмэ стиснул зубы, сжимая кулаки.
Между тем был еще один человек с раной на сердце: печальный Хисон. Он был сильно разочарован, когда Эщин не приняла его подарков и его приглашения. Хина подошла к нему и сказала:
– Один и с пустой чашкой. По крайней мере я могу наполнить ее.
– Она отказалась от цветов, цветочного паланкина и даже от моего милого лица. Я не знаю, что мне теперь делать. Прежде меня никогда не отвергали женщины.
Посмотрев в глаза Хисону, Хина увидела в них одиночество. Даже странно, что у такого общительного и с виду жизнерадостного человека на сердце лежит столь тяжкий груз.
– Зачем же вы отправляли госпоже все эти цветы? Чтобы она сама почувствовала себя цветком? Но цветы рано или поздно увядают, они вряд ли способны растопить сердце женщины. Покажите ей свою искренность. Настолько, насколько это возможно.
– Что же я должен делать? Я был искренен с ней, когда мы встретились недавно… А если я скажу ей, что она была в моем сердце с того самого дня, как я покинул Чосон? Это звучит правдоподобно? Поверит ли она мне? – спросил Хисон.
Хина слегка улыбнулась:
– Почему вы так переживаете? Вы двое уже помолвлены. После свадебного обряда госпожа Эщин станет вашей женой и никто не посмеет к ней приблизиться. Зачем идти окольными путями, если можно выбрать прямой путь.
Как и Хисон, Хина хотела, чтобы Эщин стала его женщиной. Выражение ее лица стало мягче. А Хисон неотрывно смотрел на чашку и думал о своем. Как и сказала хозяйка гостиницы, они с Эщин помолвлены, но ему все же хотелось, чтобы их брак был заключен по взаимной любви. Ему было жаль, что он так надолго оставил невесту одну, и еще он боялся, что однажды может стать похожим на отца или деда и жить в свое удовольствие, не заботясь о чувствах других.
Хисон хотел покорить сердце Эщин до их свадьбы, хотя в его семье всегда считали, что от денег больше толку, чем от сердца. Печально закусив губу, Хисон посмотрел на пустой стул напротив, где сейчас могла бы сидеть Эщин, если бы она пришла к нему на свидание.
– Я волнуюсь, что если выберу этот легкий путь, то вместе с ним оправдаю все дурные поступки моей семьи.
Кофе, который Хина налила Хисону, остывал, а его печаль становилась все глубже. Он понимал, что ему не надо было даже становиться плохим: его родословная уже говорит за него.
Хисон отпил кофе из чашки и вспомнил Юджина, который явно недолюбливал его семью. Мать также вела себя странно и велела не возвращаться домой, а когда он приходил, сильно злилась и начинала причитать. Сквозь слезы вроде бы говорила, что кто-то не должен его найти. Все это было очень подозрительно, и потому он решил расспросить слугу, работавшего в доме родителей.
Слуга рассказал, что совсем недавно в их дом приходил американский солдат и устроил переполох, а после того, как он ушел, господин Анпхён велел разыскать раба, который тридцать лет назад трудился на их семью. Очевидно, что раз Юджин смотрел на Хисона с таким презрением, значит, именно он приходил к нему домой, однако непонятно, зачем американцу разыскивать рабов.
Позже, чтобы хорошенько поразмыслить над этим, Хисон вышел на задний двор гостевого дома с пачкой сигарет. Там были развешаны только что выстиранные простыни. Дул холодный ветер, и простыни развевались.
Чьи-то шаги вывели Хисона из задумчивости, он обернулся. Оказывается, его раздумья прервал Юджин, который приехал на лошади. При виде него лицо Хисона стало жестче. Юджин спешился, и стало заметно, что ткань, обернутая вокруг его руки, пропиталась кровью.
– Похоже, вы ранены. Что случилось?
– С солдатами такое случается, – ответил Юджин, привязывая поводья лошади.
– Не вы ли тот американский солдат, ввязавшийся в перестрелку с японским солдатом?
– Я бы хотел немного отдохнуть, – устало ответил Юджин, проходя мимо.
– Да уж, вы наверняка сильно устали, слоняясь то там, то тут, – выпалил Хисон.
Юджин удивился такой резкости и обернулся:
– Сегодня я вижу ваше лицо без улыбки?
– И как? Такое вам больше нравится?
– Пока не знаю. Но теперь вы похожи на молодого господина.
Разговор был сухим и неприятным для обоих. Секундную тишину заполнил звук приближающихся к ним шагов. Это был Донмэ, который до этого момента сидел, скрытый простынями, и слушал разговор Юджина и Хисона.
– Не обращайте на меня внимания. Я всего лишь вышел подышать свежим воздухом.
– Мы случайно здесь столкнулись, но я надеюсь, вы и так это поняли, – сказал Хисон.
– Вероятно, я сглазил, говоря, что перемены всегда ведут к недопониманию, а попытка избежать чего-то ведет к кровавой бойне. Вас подстрелили? – саркастично спросил Донмэ.