По возвращении домой Ванык тут же вызвал к себе начальника полиции и приказал ему связаться с полицейским управлением в Токио, чтобы оно предоставило список всех чосонцев, живших там в то время. Также он пожелал, чтобы список отправили телеграммой. Девушка не давала ему покоя. Он чувствовал, что она не просто обычная молодая госпожа.
Превозмогая боль, Донмэ медленно прошелся по больничной палате. С трудом, но теперь он мог передвигаться самостоятельно. Рядом с ним стоял Юджо.
– В меня стрелял портовый носильщик.
– Наши люди сейчас проверяют каждый закоулок Хансона. Еще я отправил несколько человек в рыбацкий поселок, где он недавно был. Мы найдем его и убьем.
– Я скорее умру, чем вы его найдете. Говорите всем, что Ку Донмэ выжил, и он объявится сам. И еще нужно позаботиться о Хотару.
Донмэ посмотрел на дверь, за которой стояла его названая сестра. Юджо склонил голову и, подойдя к Хотару, предложил ей выйти на улицу. Донмэ молча наблюдал за ними.
Как только стало известно, что Донмэ пришел в себя, полицейский и начальник почты пришли к нему и принесли телеграмму с именами чосонцев, полученную из столичного полицейского управления Токио полицейским управлением Хансона.
– Так значит, этот список запросил Ли Ванык? – спросил Донмэ, яростно сверкнув глазами.
Перебинтованный, ослабевший якудза наводил на них такой же ужас, как если бы он был в своей лучшей форме и обычной одежде. Оба посетителя закивали в подтверждение его слов.
– Верно. Я подумал, пойти к нему или к вам, и решил сначала навестить вас. Мы вместе очень сюда спешили.
Донмэ пробежался по именам в списке, и некоторые оказались ему знакомы: «Ко Санван» и «Ким Хиджин». Он нахмурился, и в этот момент полицейский и управляющий почтой, которые внимательно следили за выражением его лица, забеспокоились. Донмэ вспомнил, как сидел в храме напротив табличек с именами родителей Эщин. Он понял, что теперь целью Ваныка стала внучка Ко Сахона.
Глава 12Красный флюгер
Японский переводчик пришел в дом Эщин и сообщил, что, когда ее дом обыскивали солдаты, один из них украл у нее из комнаты музыкальную шкатулку. Как раз сегодня девушка обыскала каждый уголок своей комнаты, чтобы ее найти.
– О чем вы? Из моих вещей ничего не пропало, – ответила она.
Если бы Такаси узнал, что эта шкатулка на самом деле принадлежит Юджину, то у них обоих могли бы быть проблемы. Юджин – американец, а Эщин – кореянка, поэтому об их взаимоотношениях никто не должен был узнать. Кроме того, Такаси слишком активно интересовался ее семьей, и она не хотела давать ему лишний повод для размышлений.
– Даже если японский солдат украл что-то, что принадлежит мне, он должен сам явиться и вернуть эту вещь. Как он смеет просить меня прийти?
Переводчик поклонился и поспешил удалиться. Эщин решила, что должна рассказать об этом Юджину.
Девушка решила незамедлительно отправиться в аптеку. Она была так зла, что японские солдаты взяли вещь, принадлежавшую Юджину, и теперь музыкальная шкатулка оказалась в руках Такаси. Сидя в паланкине, Эщин сцепила руки, сдерживая гнев, как вдруг они остановились. Она услышала, как Хаман на кого-то кричит.
Эщин выглянула наружу и увидела Донмэ и его людей, которые не давали проехать дальше. Они встретились взглядами. Сегодня он выглядел особенно злым. Девушка приказала опустить паланкин за землю.
Как только слуги выполнили приказ, люди Донмэ схватили их и потащили в сторону. Их главарь подошел к паланкину, присел и протянул руку Эщин, чтобы помочь выйти, однако она самостоятельно вышла из паланкина.
– Что ты творишь?
Донмэ опустил руку, медленно выпрямился и посмотрел на девушку.
– Куда вы направляетесь?
– Какое тебе до этого дело? – возмущенно спросила Эщин.
– Даю последний шанс ответить.
– «Последний шанс»? Какая глупость! – Девушка повысила голос.
Он лишь хотел защитить ее, и поэтому ему было важно знать, куда она направляется. Он вовсе не пытался преградить ей путь. Просто волновался за ее безопасность, и все.
– Почему же вы так упрямы, госпожа? Ваши рискованные решения разбивают сердца, пятнают ваше имя, заставляют вас брать в руки оружие и даже становиться мишенью.
Оружие, опасность и в конце концов смерть. Теперь даже Ванык заинтересовался Эщин – она и в самом деле стала живой мишенью. Донмэ думал, что, если бы она только приняла помощь, если бы позволила ему защищать ее, все могло бы быть по-другому.
– Я прошу вас затаиться. Не ходите в школу на занятия, не вмешивайтесь ни во что, не задавайте миру никаких вопросов.
– Как ты самонадеян. Я не жалею о своих решениях. Я позволила тебе жить, но могу застрелить тебя в любой момент. Ты думаешь, что в праве говорить мне что делать только потому, что знаешь мой секрет?
– Нет. Пока нет. С этого дня я стану вашим оружием. Я не должен так поступать, но мне все равно, пусть даже меня будет ненавидеть весь мир. Пусть даже после этого вы отвернетесь от меня.
Он любил ее и ни разу не пожалел о своем чувстве. Он пойдет на все, чтобы уберечь Эщин от смертельной опасности, даже если она его в итоге возненавидит. Донмэ был обязан ей жизнью и теперь собирался выплатить долг. В конце концов, ему нечего терять.
Мужчина подошел к Эщин, а в следующее мгновение вынул меч и взмахнул им за ее спиной. Коса Эщин оказалась в руке Донмэ. Окружающие закричали, а у девушки перехватило дыхание. Он не отрываясь смотрел на нее, держа в руке ее косу.
Когда Эщин немного отошла от шока, она выхватила второй меч Донмэ и приставила кончик лезвия к его горлу.
– Вероятно, ты и правда хочешь, чтобы я тебя убила. – Эщин была в ярости. Сначала он назвал ее глупой дворянкой, затем выстрелил в нее и, наконец, отрезал волосы. – Ты пренебрег моей добротой. Выстрелил в меня, а теперь публично унизил.
– Скажите, что вы чувствуете?
Родившись сыном мясника, Донмэ стал безжалостным убийцей. На этот раз, чтобы спасти дорогого ему человека, пришлось сделать ему больно. Другого способа он сейчас не видел.
– Нужно было оставить меня, мальчишку, умирать. Когда вы спасли меня, то дали надежду. Чтоб вы знали, я все еще надеюсь, поэтому и отрезал ваши волосы. То, что сейчас происходит, результат вашего выбора в прошлом.
– Хорошо же ты обо мне думаешь! Даже вернувшись в то время, я бы все равно тебя спасла. Но если ты еще раз попадешься мне на глаза, я без раздумий тебя убью. Ты не имеешь права обо мне беспокоиться. Продолжай думать, что я лишь глупая дворянка, купающаяся в роскоши.
Эщин сильнее прижала кончик меча к горлу Донмэ. и из шеи потекла кровь. Она хотела, чтобы ему тоже было больно.
Выйдя их толпы, к ним подошла Хина. За время, пока они разговаривали, зрителей значительно прибавилось. Эщин была унижена, но не сломлена, поэтому сейчас она держала острие у горла якудзы, показывая, что никто не смеет обращаться с ней подобным образом. Хина мягко обхватила запястье Эщин и отвела ее руку в сторону.
– Довольно, госпожа, он вас уже понял. Думаю, хватит развлекать публику, – тихо сказала Хина.
Женщина грустно посмотрела на Донмэ. Когда-то он сказал, что подстрелил черную птицу, чтобы она больше не могла летать. Похоже, черная птица снова собиралась в полет, и он был готов на все, чтобы помешать ей взмыть в небо.
– Кажется, ты уже не сможешь остановить свою черную птицу.
После этих слов Донмэ наконец посмотрел на Хину. Она обняла Эщин за плечо и повела в пекарню.
– Все на вас смотрят. Пойдемте в другое место.
Эщин выхватила у Донмэ свою косу. В его ладони осталась красная лента.
Лицо девушки не выражало никаких эмоций, пока Хина вела ее в пекарню. Распущенные волосы едва прикрывали плечи. Хина достала из сумочки платок и начала их завязывать.
– Не думала, что когда-нибудь использую этот платок как заколку. Судьба захотела, чтобы он достался вам.
– Я потом его обязательно верну.
Хина посмотрела на платок и покачала головой. Платок принадлежал Юджину. Американец отдал ткань ей в их первую встречу в гостевом доме. Хина хранила платок как воспоминание о знакомстве с серьезным и прямолинейным мужчиной, которым она восхищалась и который отдал свое сердце маленькой черной птичке, летающей в небе.
– Платок принадлежит американцу, поэтому я и говорю, что это судьба, – сказала женщина, завязав платок.
Эщин оглянулась на Хину, которая как раз закончила делать нехитрую прическу.
– Меня таскали за волосы, и мне пришлось их отрезать. Понимаю, как вы огорчены, но, с другой стороны, если то, что кто-то отрезал ваши волосы, – конец света, как же вы собираетесь спасать Чосон?
– Послушайте…
– А может, вам больше пристало носить платки, а не оружие? Ну подумайте сами. Трое мужчин потеряли покой, видя вас с винтовкой в руках. Чосон скоро станет колонией Японии, и этого уже не изменить.
Взгляд Хины был холодным как лед. Ревность, которая ее мучила, никуда не делась с тех пор, как она обо всем узнала. Завидовала ли она Эщин? Вряд ли, ведь они такие разные. Однако Хина почему-то не могла спокойно наблюдать за тем, как меняется Донмэ, постепенно отказываясь от привычного образа жизни – от самого себя! – ради спасения этой знатной красавицы. Главарь «Черного дракона» был небезразличен Хине, хотя его и не любили в Хансоне. Но теперь он страдал и к тому же был серьезно ранен из-за девушки, которая даже не подозревает о его чувствах.
Эщин было неприятно слышать такое, и она зло посмотрела на Хину.
– Мы все живем в разных мирах, и у каждого здесь свои ценности. Чосон, семья, волосы, подаренные мне природой и родителями, – все это мне дорого. Не знаю, как привыкли жить вы, но я не собираюсь складывать оружие. В любом случае не нужно за меня беспокоиться.
Атмосфера стала слишком напряженной, и Эщин решила уйти первой.
Хина вышла на улицу и закурила, задумавшись. «Платок теперь у нее, и кто-то будет горько плакать».