Все слуги были ошеломлены таким известием, Сахон помрачнел и произнес:
– Какой же ты бесстыжий человек. Ты не получишь то, чего хочешь!
Ухмылка исчезла с лица Ваныка, и он махнул рабочим рукой. Они начали ломать забор, а другие вошли в дом и начали бить молотками по стенам. Флюгер упал вместе с изгородью, часть которой снесли рабочие. Хаман, Хэнран и остальные слуги закричали.
Госпожа Чо и Эщин выбежали из дома. Их лица выражали нескрываемое отвращение, когда они увидели Ваныка, стоящего напротив Сахона. Стены дома сотрясались от ударов. Сахон схватился за сердце, почувствовав боль в груди.
– Отец!
Госпожа Чо и Эщин побежали к Сахону и подхватили его.
– Как сильно изменился мир. Прекрасно, правда? Впрочем, на сегодня достаточно, мы уходим, но к моему возвращению вам лучше освободить дом. Иначе и люди, и вещи будут уничтожены.
Ванык упивался происходящим. Еще чуть-чуть, и он добьет старика. Эщин смотрела на министра с ненавистью, а затем побежала в его сторону, когда он направился к выходу. Она не могла молча стерпеть унижение. Сахон, мучаясь от боли в груди, увидел бегущую к Ваныку внучку и приказал Хэнрану:
– Заприте Эщин в сарае!
Сахон знал намерения Эщин. Слуги схватили девушку и потащили в сторону сарая.
– Что вы делаете? Отпустите!
Но никто не собирался ее отпускать.
После того как Эщин заперли, Сахону стало немного лучше, он собрал у себя в комнате всех работавших на него крестьян. Хэнран сидел рядом с Сахоном и у его ног лежала стопка бумаг. Людей было так много, что не всем хватило места и кто-то стоял у дверей.
– Собрались все, кто работает на вас здесь.
Сахон кивнул на слова Хэнрана.
– Похоже, пришло время прощаться.
Крестьяне удивленно переглянулись. Хэнран взял с пола бумаги и положил перед работниками. Это были документы на земельные участки, по которым не будет проходить железная дорога.
– Теперь эта земля ваша. Мы разделили участки поровну между теми, кто работал на нас двадцать и тридцать лет.
– Господин!
Крестьяне упали на колени и поклонились Сахону. Он решил подарить им земли в знак признательности за работу. Сахон знал, что, пока он жив, неприятности не закончатся, и он не хотел подвергать невинных людей опасности. Правда, старый ученый не думал, что это время наступит так скоро. Собравшись с силами, он продолжил:
– Даже под страхом смерти вы не должны продавать участки японцам. Передайте их своим детям, защищайте и берегите Чосон. Обещаете?
Крестьяне закивали, на глазах у них выступили слезы. Могли ли они представить, что когда-нибудь Сахон наградит их столь щедро. Они кланялись ему и всхлипывали. Через открытую дверь Сахон посмотрел на проломленную стену дома. Пришло время покинуть родное место, где он прожил всю свою жизнь.
Вечером того же дня Донмэ с Юджином сидели в комнате Сахона. Они были удивлены внезапным приглашением и не знали, о чем именно пойдет речь. Старик чувствовал, что времени у него осталось немного, поэтому нельзя было терять ни минуты. Он положил перед Донмэ документ на землю.
– Насколько я слышал, ты берешься за любую работу за деньги, но я могу предложить тебе только это. Прошу, защити Эщин.
С документа Донмэ перевел потрясенный взгляд на Сахона. Но тот уже обратился к Юджину, не обращая внимания на удивление своих собеседников.
– Когда-то ты сказал, что не желаешь гибели Чосону. Я тоже этого не хочу. Прошу тебя, убей японского полковника.
Не успел Юджин что-либо ответить, как вмешался Донмэ:
– Почему я должен защищать, а он убивать?
Сахон посмотрел на обоих. Донмэ перепрыгивал через стены, в то время как Юджин заходил в ворота. Донмэ отрезал косу Эщин, а Юджин под ее влиянием изменил свое отношение к Чосону. Ему было ясно, кто из них будет защищать любой ценой, а кто не допустит промаха и доведет начатое до конца.
– Почему убить нужно не Ли Ваныка, а японца? – тихо спросил Юджин, ведь именно Ванык был врагом Эщин и врагом всего Чосона.
– Ли Ванык может умереть от руки чосонца, но если чосонец нападет на японского военного, то Япония не задумываясь нападет на Чосон. Такого повода им будет достаточно. Поэтому я прошу тебя как американского солдата сделать это.
Юджин помрачнел от мысли, что данное ему поручение не позволит быть рядом с Эщин так часто, как он того хочет. С другой стороны, даже если бы японский полковник не представлял угрозу для девушки, даже если бы Сахон не попросил устранить врага, он бы все равно избавился от Такаси.
– Вы по-прежнему безжалостны ко мне, – пробормотал он.
– Можешь ненавидеть меня. Я собираюсь стать черной птицей, летающей над тобой в небе.
Трое мужчин какое-то время молча сидели с суровыми лицами, прежде чем Юджин с Донмэ попрощались и вышли во двор дома, залитый лунным светом. В изгороди чернел провал. Мог ли кто-либо еще день назад помыслить, что такое вероломное вторжение в устоявшийся благородный мир семьи Ко возможно?
– В результате ему все же удалось возвести стену между нами и Эщин. Он дал мне роль защитника, а тебе – убийцы. Жестокий старик.
Юджин не обращал внимания на размышления Донмэ. Он смотрел на смятый бумажный флюгер, лежавший на земле среди обломков изгороди. Кому старик пытался причинить больше боли? Кого он считал более опасным для Эщин? В итоге кто-то все равно пострадает. Юджин знал, что, хотя их с Донмэ жизни абсолютно разные и каждый идет своей дорогой, они оба надеются, что в конце пути их ждет Эщин.
– Если я не отпущу тебя, ты все равно сбежишь ночью и возьмешься за оружие. Даже твой отец не был настолько упрям. Возможно, в этом ты похожа на свою мать, которую я не знал. Возьми. Фотография твоих родителей.
Он протянул ей снимок, который хранил. Санван и Хиджин стояли рядом и улыбались. Дрожащими руками Эщин провела пальцами по фотографии.
– Вы правда мне ее отдаете?
– Прости мне слова, произнесенные в тот день.
После разговора с Юджином он сказал, что раз она желает лучше умереть, чем выйти замуж за Хисона, то пусть умрет.
– Не смей умирать. Живи.
Слова Сахона прозвучали искренне и грустно.
Глава 14Последние слова
На рассвете солнце осветило комнату Сахона.
Он лежал на спине, укрытый одеялом. Поскольку обычно он вставал рано, госпожа Чо пришла, чтобы его разбудить. Она несколько раз позвала его из-за двери, но никто не ответил. Женщина вошла в комнату и замерла, увидев неподвижно лежащего Сахона и на его столе – белый конверт. Она подошла к старику на дрожащих ногах и закричала:
– Отец!
На крики прибежали Хаман и Хэнран. Комната Сахона очень скоро наполнилась плачем. Хаман открыла дверь в сарай, где изможденная Эщин сидела с фотографией родителей в руках.
– Господин Ко… Он… – От слез Хаман не могла говорить.
Сжимая в руках фотографию, Эщин отстраненно смотрела на плачущую служанку и чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Эщин не желала верить своим догадкам. Она вышла во двор, где сидящие на коленях крестьяне оплакивали своего господина. Жители города, до которых долетела печальная весть, уже собрались у ворот дома и тоже плакали.
Эщин безучастно стояла посреди двора не в силах пошевелиться. «Не смей умирать. Живи», – в голове пронеслись последние слова дедушки. Эщин винила себя, что промолчала в ответ. Наконец она упала на землю, и слезы потоком полились по щекам. Ее сердце готово было вырваться из груди.
Устройте скромные похороны, но приготовьте побольше еды.
Пусть прощание длится пять дней. Принимайте всех гостей и скорбящих, независимо от их статуса и происхождения.
Каждому из них я чем-то обязан.
Похороны прошли в соответствии с последней волей Сахона. Со всего города к дому покойного стекались люди и заходили во двор через главные ворота. Юджин был одним из них. Он пытался найти Эщин, но ее нигде не было видно. Рядом с ним шел Ванык и Докмун, которые тоже пришли попрощаться. Юджин не знал, сможет ли сдержаться, встретив Ваныка.
– Прибыл его величество император! – возвестил громкий голос.
Все стоявшие перед воротами упали на колени. В сопровождении Сынгу и отряда солдат император прибыл к дому Сахона на лошади. Все были поражены его появлением. Хотя Ко Сахон и был самым уважаемым ученым в городе, все же главу государства здесь не ждали. Император был в траурной одежде.
Его величество подошел к поминальному столу и табличке с именем Ко Сахона и, встав на колени, отдал дань уважения своему учителю. Чонмун, стоявший позади, был в отчаянии. Император снова и снова вставал на колени и кланялся. Сынгу отвернулся, чтобы не видеть этого. Все люди во дворе были ошеломлены поведением его величества. Ванык тоже удивленно смотрел на императора, а затем скривился.
Закончив ритуал, правитель подошел к людям, которые до сих пор стояли на коленях и глядели в землю.
– Смешно смотреть, как император страны приходит на похороны какого-то старика, да еще и становится на колени. Что об этом скажут в других странах? Не думаете, что теперь они будут высмеивать и унижать Чосон?
Чонмун был в ярости от слов Ваныка, который позволил себе сказать подобное об императоре. Но до того как помощник что-либо успел сказать, император выхватил из-за пояса хлыст и ударил Ваныка по лицу. Люди ахнули, не сумев сдержать удивления.
– Сумасшедший! С чего он это сделал? Он сошел с ума? – прошептал Ванык.
Докмун осторожно подполз к императору на коленях.
– Что же это? Ваше величество!
Император горевал, потеряв своего учителя, который олицетворял для него дух Чосона. Потерю Сахона он переживал как личную трагедию, его сердце разрывалось на части. Пусть он и утрачивал политическое влияние, но он все еще был правителем этой страны.
– С сегодняшнего дня Ли Ванык освобождается от своих обязанностей. Приказ императора.
Услышав приказ, Ванык поднял свою трость.