– Отнеси меня к моей матери. Дай мне опиум, если у тебя есть. Очень больно, – еле слышно пробормотала Хина.
Раны были слишком глубокими, а некоторые места на теле были обожжены. Мучительная боль ломала Хину изнутри. По ее щекам скатывались слезы боли, а не одиночества, как это было тогда на пляже.
– Конечно, – кивнул Донмэ, доставая опиум.
Среди обломков Юджин наконец нашел Эщин, одетую в костюм. Она лежала без сознания, но была все еще жива. Боль и облегчение смешались в сердце Юджина. Он поднял ее на руки и отнес в кузницу. Нужно было обработать раны и найти обезболивающее, которое имелось только в больнице Хансона. Юджину помогла медсестра и его бывшие студенты, которые тоже были там. Американец не мог слышать, как девушка стонет, пока он вытаскивал осколки и обрабатывал раны. Ему удалось остановить кровь. Руки Юджина были все в крови Эщин, он молился про себя, чтобы ей стало лучше.
Словно услышав его молитву, девушка открыла глаза и начала прерывисто дышать. Она морщилась от боли. Юджин взял ее за руку и улыбнулся.
– Ты узнаешь меня? Я знал, что ты прыгнешь в пламя, но не думал, что окажешься у гостевого дома, набитого взрывчаткой.
Когда она видела улыбку Юджина, ей показалось, что все в порядке и они никогда не расставались. На губах девушки появилась печальная улыбка.
– Снова. Все тот же сон… – прошептала она и отвернулась.
После их расставания она так часто видела его в своих снах.
– У тебя может закружиться голова. Это из-за обезболивающего.
– Я была с Хиной…
Девушка оглядывалась по сторонам, словно больше не замечая Юджина.
– Ку Донмэ позаботится о ней, – ответил он девушке, которая думала, что все еще спит.
– Он жив. Как хорошо.
– А как же я?
Эщин снова посмотрела на него. Ее глаза наполнились слезами.
– Я так часто видела этот сон. Больше я на него не куплюсь. Ты не в Чосоне.
Слезы стекали по ее щекам. Мужчина взял ее руку в свою, испачканную в крови. Он так отвык от этого тепла.
– Это не сон. Я здесь.
Перед ней был Юджин, который всегда держал ее за руку и возвращался даже после расставания.
– Мой учитель погиб. Лучше не возвращайся. Чосон превратился в ад. Не возвращайся ко мне даже во сне. Слишком больно вспоминать. Хочу хотя бы день не думать о тебе, – всхлипывая, сказала она.
Юджину было больно от этих слов. Девушка снова закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон. Спустя три года они снова были вместе, но и эта встреча была наполнена печалью и слезами.
Спустя какое-то время вошел кузнец.
– Наши люди скоро будут здесь. Не волнуйтесь за нее и уходите.
– Я пойду с вами.
– Нельзя. Вам лучше не знать, где мы скрываемся.
Юджин кивнул. После всего ему снова пришлось отступить.
Как и сказала Хина, ее время было на исходе, поэтому они с Донмэ немедля отправились в Каннын, где покоилась ее мать. Они шли по берегу вдоль сине-голубого моря. Хотя с годами Чосон слабел, как Донмэ и Хина, море оставалось неизменно мощным. На пустынном песчаном пляже отпечатывались следы Донмэ, который нес Хину. На ногах женщины была лишь одна туфля, вторую она потеряла. Она уткнулась щекой в спину Донмэ, не в силах пошевелиться.
– Дай мне знать, если хочешь что-то сказать американцу, который оказался одним из нас. Он вернулся.
– Я видела. Пожми ему руку и поприветствуй его за меня. Он задолжал мне рукопожатие.
Хина едва могла говорить, а ее дыхание слабело с каждой минутой. Донмэ кивнул. Слушая шум волн, он шел вперед.
– Того мужчины больше нет в моем сердце. Я давно отпустила его.
– Я не знал.
Хина слегка улыбнулась и набрала воздуха в легкие, чтобы продолжить:
– Все это время на заднем дворе гостевого дома, на улице и даже в трамвае я ждала другого человека. Я молилась, чтобы он оказался жив и чтобы он вернулся невредимым. Но он любит Ко Эщин и сходит с ума от любви к ней. Хоть эта любовь и превратила его в сумасшедшего, я все равно жду его.
Море выбрасывало волны на песчаный пляж. Донмэ остановился, а Хина лишь улыбнулась. Ее веки становились все тяжелее. Ей было радостно, что пляж, по которому они шли, чтобы навестить ее мать, и спина мужчины, которого она так долго ждала, будут последними впечатлениями в ее жизни. Донмэ ничего не ответил. Она вспомнила снежный день в Хансоне, когда он обнял ее, поэтому подумала, что если на пляже выпадет снег, то будет невероятно красиво.
– Это место будет особенно прекрасно, когда выпадет снег. Верно? Когда выпадет снег, ты должен навестить меня. Я буду ждать тебя.
Она будет ждать его до тех пор, пока он не придет к ней. Даже если его чувства не такие, как у нее, она все равно будет его ждать. Когда-то они проводили много времени вместе. Подумав об этом, Хина закрыла глаза и почувствовала облегчение.
– Снег еще не скоро выпадет. – Его голос слегка дрожал.
Он не был готов ни к признанию Хины, ни тем более к ее смерти.
– Поэтому ты должен жить долго. Не спеши увидеться со мной. Пожалуй, я не буду ждать тебя здесь.
Рука Хины, которой она держалась за него, соскользнула вниз. Донмэ на мгновение перестал дышать. Она была хранительницей единственного его дома, куда он всегда мог вернуться после долгих путешествий и одиноких скитаний. Гостевой дом был для него островком покоя.
– Янхва? Ты заснула? – позвал он Хину. Слеза скатилась по его щеке и упала на песок. – Ты спишь. Мы уже почти пришли.
Он снова двинулся вперед. Туфля упала на песок, и босые ноги Хины безжизненно колыхались при каждом его шаге.
Прежде всего я хочу попросить ваше величество позаботиться о девочке, доставившей Вам эту записку. Японцы расформировали нашу армию и будут праздновать в гостевом доме «Глори». Я планирую устроить для них невероятный вечер, который они не могли себе и вообразить. После всего они попытаются найти виновного. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы никто из невиновных людей не пострадал, и объявите прилюдно, что за всем этим стоит японка Кудо Хина. Именно поэтому я пишу на японском.
Письмо Хины было доставлено императору через Суми.
Гостевой дом был взорван, причинив немалый ущерб японской стороне. Ито возмутился и заявил, что не потерпит такого и найдет всех причастных. Угрожая простым жителям города, японская полиция и солдаты рыскали по улицам Хансона в поисках виновных. Они избивали и детей, и стариков. Каждый день казался адом. Император передал записку Хины Ито, поэтому вскоре дело было улажено, так как она была мертва.
Единственное, что невозможно было забыть, это жестокость японцев, – ими было убито очень много людей. Никто не знал, что ждет народ Чосона завтра. На страну будто бы опустилась долгая ночь, после которой, казалось, солнце так и не взойдет. Даже те, кого трагедия не коснулась, переходили на сторону «Армии справедливости», чтобы с оружием в руках бороться за страну и защитить свои семьи. Юджин стоял на высокой каменной стене, окружавшей город, и смотрел на ночной Хансон, который с каждым днем разрушался все больше, но все еще существовал. К нему медленно подошел Донмэ и протянул ему руку.
– Она сказала, что вы кое-что ей задолжали. Рукопожатие. Это ее последняя просьба.
Юджин пожал руку Донмэ. Рукопожатие означало, что Хины больше нет.
– Девушка в безопасности. Она сейчас со своими товарищами и рада, что вы выжили.
Сердце Донмэ на миг замерло, когда он услышал об Эщин. Его все еще окружали люди, которые боролись, чтобы выжить. Однако ему самому осталось недолго.
– Мне нужно идти. Есть кое-какие важные дела. Скоро полнолуние.
– Вы принимаете опиум?
Донмэ обернулся, но не смотрел ему в глаза, потом тяжело вздохнул.
– Как и всегда, вы видите меня насквозь. Однако пусть это останется между нами.
– Я рад, что мы встретились. Если вам понадобится помощь, дайте мне знать. Я остановился в «Хвавольлю». После того как решите свои дела, придете туда?
– Вы и правда знаете обо мне все. До скорого!
Юджин с беспокойством смотрел вслед удаляющемуся Донмэ. Не было никаких сомнений, что он не в лучшей физической форме и что опиум ему нужен как обезболивающее.
Донмэ дошел до своего бывшего дома. Зайдя внутрь, он огляделся. Как ни странно, кругом царили порядок и чистота. Его взгляд привлекла незнакомая картина на стене, и он подошел, чтобы получше ее разглядеть. Затем Донмэ вспомнил слова, которые сказал Хине:
«Тебе нужно сегодня выплакаться, чтобы завтра обрести новую мечту. Не держись больше за Ли Янхву и перестань жить как Кудо Хина. Носи в своей сумочке пудру, а не пистолет. Комнату укрась не шпагами для фехтования, а красивыми картинами. Полюби достойного человека и покупай себе платья такие же прекрасные, как и ты сама. Мечтай о нормальной жизни без слез и опасностей».
Слеза скатилась по щеке. Он не отрываясь смотрел на картину, а шрам на его животе болел даже теперь, когда он не двигался. Донмэ развернулся и вышел на улицу.
После исчезновения Донмэ японской улицей Джингогэ управляли люди «Черного дракона», которые были жестоки и беспощадны к чосонцам, торговавшим в этом районе. Каждый день они ловили кого-то и избивали до полусмерти. Донмэ поприветствовал пекаря, а затем направился к людям «Черного дракона», которые издевались над очередной жертвой.
– Сё Исида?
Они заметили Донмэ и явно испугались, словно увидели приведение. Вся банда в недоумении смотрела на мужчину.
– Так ты, значит, жив?
– Приятно видеть всех вас тут, но думаю, что пришло время вернуть вам долг.
Донмэ обнажил меч и, схватившись за рукоятку обеими руками, стал сечь противников одного за другим, при этом искусно избегая ответных ударов.
– Если Небеса на моей стороне, телеграмма задержится из-за нерасторопности работников, а корабль не приплывет в назначенное время из-за плохой погоды. В таком случае, чтобы добраться до меня из Японии, остальным понадобится… – Один за другим бандиты падали на землю и корчились от боли, а он смотрел на них безразличным взглядом. Переведя дыхание, он закончил фразу: – …аж десять дней.