— Ага, — простодушно кивнула Кристина.
— И тебя это не волнует?
— Не сильно! Меня больше волнуют твой длинный нос и язык, который длиннее этого носа.
— Ну да, они и правда длинные.
Томми улыбнулся, сестра улыбнулась в ответ.
Чарли Уиллинг открыл дверь и выглянул в коридор. Коридор был пуст. Интересно, куда это Томми так внезапно сбежал?
В любом случае Чарли решился. Ждать не имело смысла — ему представилась возможность, и с его стороны было бы очень глупо ею не воспользоваться.
Мальчик метнулся к кровати и открыл свою сумку. Оттуда он осторожно извлек пару старых и давно вышедших из моды коричневых туфель — когда-то они принадлежали его папе.
— Вы знаете, что делать, — сказал он, поставив обувь на пол.
Едва подошвы коснулись коврика у кровати, как туфли вдруг ожили и повели себя так, словно их напялил весьма легкомысленный и энергичный тип. Они стукнулись каблуками, крутанулись на месте и потопали к двери.
Чарли выпустил туфли из комнаты. Выскользнув в коридор, они повернулись, постояли пару мгновений, словно раздумывая, а затем двинулись куда-то в дальний его конец.
Мальчик поспешил за ожившей обувью. Та отдалялась быстро, словно невидимка, ее натянувший, шел, широко, размашисто вышагивая. Вскоре туфли уперлись в небольшую дверцу по левую сторону коридора и настойчиво стукнули в нее по очереди носками, мол, открывай, хозяин, мы знаем, что ты дома.
Чарли огляделся, закусил губу и повернул ручку. Когда дверь распахнулась, из-за нее крепко пахнуло гуталином. На выстроившихся ярусами от пола и до потолка полках разместилось множество различной обуви: мужской, женской и детской — башмаки, туфли, сапоги, были даже штиблеты и краги.
— Это всего лишь обувной чулан, глупые туфли! — разочарованно проворчал Чарли. — Нужно было взять вместо вас те, вишневые лаковые, — ах, как же они просились…
Мальчик закрыл чулан и укоризненно поглядел на своевольную коричневую пару. Туфлям явно стало стыдно, поскольку они тут же вздрогнули, вновь стукнулись каблуками и ринулись по коридору обратно, в сторону лестницы. Чарли побежал следом, чувствуя себя безвольным хозяином собачонки, которого неугомонный питомец тащит за собой.
Туфли вылетели на лестничную площадку — они так неслись, что не успели затормозить и врезались в перила. Коричневая пара встряхнулась, словно пытаясь прийти в себя, и ринулась вверх, на третий этаж.
На лестнице Чарли встретилась пожилая женщина в черном платье и огромной широкополой шляпе. Он замедлил шаг и пошел по ступеням спокойно — так, словно никуда больше не торопился. Провожая его укоризненным взглядом из-под лорнета, старуха лишь поморщилась и пожевала губами. На ранее пробежавшие мимо туфли она и вовсе, казалось, не обратила внимания, словно ничего необычного в ожившей обуви не было.
Поднявшись на третий этаж, Чарли огляделся, пытаясь понять, куда же делись туфли. И тут он услышал знакомый настойчивый стук — туфли стояли у одной из выходивших в коридор дверей и нетерпеливо шаркали у порога.
— Еще одна каморка? — подойдя, спросил Чарли и подергал ручку — дверь была заперта. Наклонившись к замку, он провел по нему пальцем.
«Все верно, — подумал мальчик, — на дверь наложены магические запоры: открыть ее можно либо специальным ключом, либо при помощи заклятия…»
Учитывая, что ключ у Чарли, само собой, отсутствовал, он выбрал оставшийся вариант.
Оглядевшись и убедившись, что в коридоре никого нет, он потер указательный палец одной руки о запястье другой. После чего провел накалившимся докрасна пальцем по замку вокруг замочной скважины, а затем наклонился и подул в нее. В следующее мгновение раздался щелчок, и дверь открылась.
Нырнув в темное помещение вслед за прошмыгнувшими туда туфлями, Чарли закрыл за собой дверь. Времени у него оставалось совсем немного, поэтому он не стал его терять и взглядом зажег газовый светильник на стене.
Это был рабочий кабинет. Коричневые туфли, чувствуя себя как дома, запрыгнули на кресло, а с него — на стол и расположились на нем так, как если бы вдруг оказались на чьих-то вальяжно закинутых ногах.
Чарли быстро подошел к столу.
— А ну, брысь отсюда, — велел он и столкнул туфли на пол.
Коричневая пара обиженно потопала на месте, но, не вызвав у Чарли ни жалости, ни сочувствия, зацокала каблуками прочь и бесцеремонно устроилась на диване, накрытом клетчатым пледом.
Чарли между тем поспешно разбирал бумаги на столе. Он пробежал глазами счета, колонки выплат и переводов. Кое-что заставило его удивиться.
— Значит, у тебя все же была совесть, — пробормотал мальчик, обращаясь к отсутствующему хозяину кабинета. — Тогда как же вышло, что… — он не договорил, тут же отыскав ответ на свой недовысказанный вопрос. На полях были пометки, сделанные от руки: «Деньги не доходят. Проверить» и «Джозеф?».
— Ясно, — сквозь зубы процедил Чарли. — Кто же еще…
Мальчик быстро сложил бумаги и спрятал их в карман штанов. Затем он начал по очереди открывать ящики стола. Они были забиты различными рабочими тетрадями, письмами, документами и бухгалтерскими книгами под заглавием «Свечная фабрика Кэндлов». В одном из ящиков даже обнаружился старый револьвер Гарри Кэндла.
— Где же ты их спрятал? — в отчаянии проговорил Чарли. — Ты должен был все знать. Не мог не знать. Ты должен был оставить что-то… Какой-то след. Чтобы потом можно было отыскать, чтобы не потерять, чтобы не забыть… Да что с вами такое?!
Мальчик раздраженно повернулся к туфлям. Последние пару минут те, спрыгнув на пол, настойчиво отбивали степ возле одного из книжных шкафов.
— Угомонитесь уже, — строго велел обуви мальчик, но коричневая пара и не подумала слушаться.
Состроив гневное выражение на лице, Чарли подошел и схватил туфли. Они повисли на шнурках и начали дергаться в его руках, пытаясь вырваться и при этом тычась носками в пол.
— Что? — Чарли вдруг понял. — Что там такое?
Он поставил туфли на пол, и те тут же принялись топать вокруг. Чарли опустился на колени и, закрыв глаза, провел рукой по паркетинам. Ему хватило и секунды, чтобы понять: тайник!
Не открывая глаз, он начал быстро ощупывать пальцами выступы и стыки в полу и, в какой-то момент подцепив подозрительный край одной из паркетин, потянул дощечку на себя. Вместе с ней поднялась секция пола примерно фут на фут.
Чарли открыл глаза и увидел квадратную металлическую дверцу сейфа. На ней стоял механический кодовый замок: восемь колец, которые нужно было выставить в определенном порядке. Чарли снова потер палец о запястье и, когда тот достаточно накалился, провел им по этим кольцам — они тут же закрутились сами собой. Да, с замками он умел управляться мастерски: кольца начали останавливаться по одному и остановку каждого сопровождал негромкий щелчок.
Когда раздались все восемь щелчков, Чарли, затаив дыхание, открыл дверцу. В сейфе лежали три коричневые папки и две перемотанные лентами связки писем. В одной связке были письма от некой Скарлетт Тэтч, в другой — от Виктора Кэндла. Письма Чарли не волновали. Больше его заинтересовали папки. В первой обнаружилось завещание, наследниками в котором указывались лишь дети Гарри Кэндла, во второй — коллекция билетов на поезд (многие даже побурели от старости, а некоторые выглядели так, словно их купили пару дней назад: самому старому было пятнадцать лет, самому новому — полторы недели). Все в один конец. Станция посадки — Уэлихолн. Судя по всему, кое-кто вот уже много лет пытался сбежать из дома, но каждый раз почему-то так и не решался это сделать.
Понимающе вздохнув, мальчик открыл третью папку. Стоило ему прочитать заглавие одного из документов в ней, как глаза его загорелись радостью. Да, это было оно! «Детский сиротский приют Святой Марии из Брентвуда. Свидетельство о взятии на попечение младенца».
Чарли уже собирался подробнее изучить документы из папки, как тут раздался стук. Мальчик вздрогнул и испуганно глянул на дверную ручку, ожидая, что она вот-вот повернется и…
Снова постучали. Чарли спрятал папку под свитер, заткнув ее сзади за пояс, и поспешно вернул остальное содержимое сейфа обратно, после чего закрыл дверцу и установил паркетины на место.
— Мистер Кэндл? — раздался из-за двери низкий мужской голос. — Это Людвиг Хамфри, мистер Кэндл! Откройте, нам нужно поговорить! Я знаю, что вы там: я слышу ваши шаги!
Чарли сжал зубы. Конечно, этот Хамфри слышит шаги, ведь неугомонные коричневые туфли по-прежнему бродили по кабинету, стуча каблуками, как солдатские башмаки. Мальчик поймал их и, крепко прижав к груди, замер.
«Что же делать?! — в отчаянии думал он. — Что теперь делать?!»
Впрочем, Чарли ничего делать так и не пришлось. На столе началось какое-то движение. Закрутилась ручка граммофона, которую потянули за собой лозы вьюнка из стоящего рядом горшка. Музыкальная пластинка принялась вращаться, на нее опустилась игла, и из рога в тот же миг раздались кашель и голос… такой знакомый голос…
— Кхе-кхе… — кашляла запись, прикидываясь Гарри Кэндлом. — Я, знаете ли, никого сейчас не могу видеть! Я несколько приболел… Простите, но к ужину не выйду. Уверен, ваши дела подождут до завтра. По крайней мере, они не стоят расползания по дому опасных микробов, которые сейчас здесь устроили логово! Будьте так любезны, передайте моей дражайшей супруге, что я выпил порцию порошка от ангины и жду следующую. Благодарю вас!
За дверью повисло недоуменное молчание. Оно превратилось в неуверенное шарканье, после чего к нему добавился голос:
— Как скажете, мистер Кэндл! Я передам. Надеюсь, к утру вам станет лучше. Я все же хотел бы до Большого Собрания обсудить с вами дело касательно возобновления предприятия, о котором вы мне писали.
— Да, я так и подумал. Благодарю вас!
Больше из-за двери никто не сказал ни слова и не издал ни звука. Спустя секунд пятнадцать игла граммофона поднялась, ручка перестала крутиться и пластинка остановилась.