Чарли достал из-под стола свою сумку. В сумке этой хранились все его немногочисленные пожитки. Кому-то постороннему собранные там вещи могли бы показаться странными, но мальчик не променял бы их ни на что на свете. Самым неуместным и нелепым с виду предметом в сумке, к слову, являлся старый автомобильный руль, помимо него там были: книга «История основания королевства Шотландского. Правда-Полуправда-Вымысел», большая фигурная стрелка от часов и старая бронзовая дверная ручка. Чарли взял стрелку и дверную ручку и направился к двери.
Обернувшись и бросив напоследок взгляд на спящего Томми, мальчик вышел из комнаты и остановился за дверью. Он раскрыл ладонь и быстро-быстро зашептал, объясняя стрелке ее задачу. Завершил он едва слышным повелением:
— Приведи меня к той, о ком говорится в этой записке.
Стрелка тут же ожила, изогнулась, словно потягивающая спинку кошка, и ткнула влево, в сторону лестницы. Мальчик кивнул и двинулся в указанном направлении.
В доме было тихо. На лестнице и в коридоре горел приглушенный свет, гости и домочадцы уже давно разошлись по своим комнатам. Казалось, не спал сейчас здесь один лишь Чарли…
Стрелка, шевелившая кончиком, как зверек — носом, привела мальчика на третий этаж. Здесь, помимо выделенных гостям апартаментов, находились: кабинет Гарри Кэндла и спальня Корделии, старая комната Рэмморы, спальни Сирила и Мими. В тупике коридора притаилась дверь главы семейства, Джины Кэндл. Стрелка указывала именно туда. Чарли стало не по себе — меньше всего он хотел сейчас встретить сумасшедшую старуху. Мальчик осторожно двинулся по коридору; нет, многие еще не спали — из-за некоторых дверей раздавались голоса и смех.
Примерно в дюжине шагов от тупиковой двери стрелка в руке Чарли вдруг резко изогнулась и ткнулась в стену справа. Место, на которое указывал колдовской компас, располагалось ровно посередине между двумя равноудаленными на несколько футов друг от друга дверями.
— И что это должно значить? — нахмурился Чарли. — Может, определишься, какую дверь выбрать?
Но стрелка и не думала определяться. Она по-прежнему глядела прямо в стену, лишь ее кончик едва заметно подрагивал, будто бы в нетерпении.
— Ладно, попробуем.
Мальчик подошел к стене и положил на нее ладонь. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, он зашептал:
— Покажи скрытое, открой тайное — конец нити в сердцевине клубка, краеугольный камень в кладке арки, корень растения, сердце зеркала…
Раздалось едва слышное шуршание, и Чарли открыл глаза. От неожиданности он даже отдернул руку и отступил на шаг.
Лампы по всему коридору мигали. Стена перед ним разрасталась в обе стороны, панели разъезжались, а двери ближайших комнат поползли прочь. Спустя полминуты все затихло. Лампы прекратили мигать, а стена перестала двигаться. Двери встали на новые места.
Чарли одновременно восторженно и испуганно глядел на выросшую в стене дверь из темного дерева со старинной кованой ручкой. Мысленно похвалив свою указующую стрелку, мальчик склонился над замком и попытался его открыть. Замок не поддавался — на нем стояла слишком сильная защита даже для него, Чарли, и, кажется, это значило, что он наконец нашел то, что искал. Недаром же в таком случае хозяева решились поставить такие сложные запоры. И все же они кое-чего не учли…
Чарли сдвинулся от двери на пару шагов вбок и достал из кармана старую дверную ручку. Оглядевшись по сторонам, он повернулся к стене и с размаху вонзил ее штырем прямо в панель. Штырь с легкостью прошил дерево, и в тот же миг вокруг ручки стена начала меняться. Во все стороны от нее, будто выливающаяся дождевая вода из забившегося люка, поползли грязно-серые потеки. Вскоре вокруг ручки образовалась ее собственная дверь.
Надеясь, что, пока он будет в комнате, никто не обратит внимания на две располагающиеся впритык друг к другу двери, Чарли повернул ручку, открыл свою колдовскую дверь и переступил порог…
Мальчик осмотрел место, в котором оказался. И помрачнел. Он сразу же понял, где очутился. Ох уж эти заклятые вещи: как и в случае с коричневыми туфлями, эгоистичной стрелке явно было плевать на его нужды. На этот раз, правда, колдовской проводник привел его отнюдь не в чулан для обуви.
Это была так называемая Терновая комната, помещение, которое есть в доме у любой уважающей себя современной ведьмы. Такие комнаты, представлявшие собой своеобразные рабочие кабинеты, с течением веков заменили обладательницам тайного знания отвесный утес над морем, поляну на лесной опушке или вершину лысого холма.
На заросших сухим терновником стенах висели светильники, горевшие негасимым колдовским огнем. Все место здесь было заставлено различными ведьмовскими, алхимическими и астрологическими механизмами. По центру помещения расположилось нечто, напоминающее огромные часы с круглым циферблатом, но вместо цифр на нем стояло восемь чуть светящихся серебряных надписей. Чарли прочитал: «Мабон», «Самайн», «Йоль», «Имболк», «Остара», «Бельтайн», «Лита» и «Лугнасад».
Разумеется, это были никакие не часы, а ведьмовское Колесо Года с указанием ключевых праздничных шабашей — дней солнцестояний и равноденствий, дней порогов и переходов. Стрелка почти-почти подошла к отметке «Самайн».
У Колеса Года стоял круглый каменный стол, на котором были высечены все лунные фазы. На одном из полумесяцев застыл лунный зайчик, отраженный и направленный через систему зеркал, ведущую, вероятно, куда-то на крышу особняка.
Помимо Колеса Года и лунного календаря в Терновой комнате было множество сложных астрономических инструментов и приборов, а королем над ними возвышался механический макет Солнечной системы. Шестеренки и оси, управляющие сферами ключевых небесных тел, заставляли их двигаться самостоятельно, согласуясь с положением тел истинных — на небе. При этом макет был присоединен к самописцу. Стрелки ползли по шкалам, а перо скользило по карте, отмечая изменения положения Солнца и Луны. Судя по этой карте, Солнце как раз приближалось к десятому градусу Скорпиона. Еще одно доказательство близости Самайна.
— Ты привела меня сюда из-за того, что здесь слишком много стрелок? — проворчал Чарли. Колдовской компас, само собой, не ответил.
В углу комнаты стоял деревянный пюпитр. На нем холодно поблескивала пустая хрустальная шкатулка. Судя по выдавленной в черном бархате полости, прежде там хранился ключ. К пюпитру прислонилась картина в вишневой раме — на картине была изображена спальня, в которой росло белое дерево. Рядом, никем не поддерживаемая, застыла аккуратненькая и подстриженная метла Корделии Кэндл.
Вспомнив о хозяйке Терновой комнаты, Чарли невольно поежился, будто от несуществующего сквозняка. Пора было уносить ноги, пока его не застали в самом потаенном месте Крик-Холла.
Чарли повернулся к выходу. Он посмотрел на дверь (настоящую). Неудивительно, что он не смог ее открыть: замок представлял собой механизм, в котором срослись вместе металл засовов и лозы вьюнкового растения с алыми цветами…
Выйдя из Терновой комнаты, Чарли захлопнул дверь и извлек из стены ручку — сотворенный им проход поблек и стерся, словно его никогда и не бывало. Стоило мальчику моргнуть, как и настоящая дверь вросла в панель, сделавшись частью обычной стены.
В коридоре было темно, будто кто-то перекрыл газ на трубе. Чарли сперва даже не обратил на это внимания. Спрятав дверную ручку в карман, он глянул на свою стрелку и пробормотал:
— Давай на этот раз ты укажешь верное направление, ладно?
Стрелка изогнулась и ткнулась ему в живот. Нужное место располагалось у него за спиной.
— Неужели? Вот нет чтобы сразу так!
Мальчик обернулся и…
Словно призрак, из комнаты с табличкой «Рэммора» на двери выскользнула женщина. В темноте коридора как следует ее рассмотреть не удалось — Чарли с трудом разобрал лишь длинные худые руки и путаную копну волос.
Увидев мальчика, незнакомка едва не задохнулась от ярости. Она схватила его за руку, словно поймала на краже.
— Что ты здесь делаешь, позволь узнать? — прошипела женщина.
— Я… э-э-э… я… всего лишь… — залепетал Чарли. В его голове, словно осы в потревоженном гнезде, зароились лихорадочные мысли: «Она все видела! Она знает, куда я проник! Я пропал!»
Женщина склонилась над ним, словно у нее вдруг резко упало зрение и разобрать черты его лица она могла лишь в упор. От нее ядовито пахло сигаретным дымом, и Чарли тут же понял, кто схватил его в темном коридоре.
— Младшая миссис Кэндл?
Рэммора усмехнулась.
— И почему даже какие-то маленькие оборванцы считают, что я вдова? — спросила она. — Или бывала замужем. Нет уж, я не настолько глупа! Ты можешь называть меня мисс Рэммора.
— Да, мисс Рэммора. Простите, мисс.
— За что? — спросила ведьма, еще крепче сжимая его запястье своими ледяными и жесткими пальцами. — За то, что неправильно меня назвал? Или за то, что шныряешь по дому ночью?
— Нет, я…
— По чужому дому.
— Я вовсе не хотел…
— А ну, выворачивай карманы. Поглядим, что ты там прячешь.
— Но я…
— Хочешь, чтобы я отвела тебя… — она угрожающе прищурилась, — к средней миссис Кэндл?
— Нет, только не это…
— Я жду.
Чарли начал доставать из карманов все, что там находилось. Леденцы, раскрошившееся печенье, старую бронзовую ручку; стрелка от часов добавилась к прочему.
— Что еще за хлам? Тебя не учили, что приличные дети не набивают карманы всяческой дребеденью и… постой-ка, а это что?
Быстрее, чем Чарли успел спрятать скомканную бумажку, Рэммора стремительно вцепилась в нее, словно в горло того, кого ненавидела всю жизнь. Глаза ее пробежали по записке (ведьма превосходно видела в темноте):
«Теперь ты все знаешь. Но у тебя очень мало времени. Все решится в Хэллоуин. Я тебя предупреждаю, если не хочешь потерять ее снова — теперь уже навсегда, — ты не позволишь ей оставаться в доме».
Когда взгляд женщины остановилс