— Ты остаешься здесь. Ясно? Если кто-то появится, прикинься… не знаю, статуей тролля, понял? Если не поверят, можешь сломать их всех. Только тихо.
Тролль в ответ фыркнул, и Томми, путаясь в своем неудобном костюме, полез по узкому ходу. Вскоре он скрылся из виду, а мистер Бэрри остался стоять у люка…
…Мальчика не было уже довольно долго, и тролль от нечего делать начал перетаптываться на месте; в тролльей голове возникла идея отправиться домой, но что-то его все же останавливало. Почему-то он не мог взять и просто так уйти. И дело было вовсе не в страхе перед проклятой канарейкой, а в том, что — он откуда-то это знал! — стоять здесь и ждать очень важно. А еще с каждой новой минутой одинокого пребывания на заднем дворе фабрики в нем крепло опасение: что-то мальчишки давно нет. При этом из здания не доносилось никаких новых звуков: если бы Томми поймали, он бы визжал, как визжат все дети, когда их ловят.
Тролль начал подумывать, а не полезть ли ему следом, но проход был слишком узким — голова бы еще прошла, но вот плечи точно нет: пару раз он уже попытался забраться в люк, но тот никак не хотел расширяться.
И вот спустя, казалось, целую вечность перетаптывания на месте мистер Бэрри наконец решился. Тролль хрюкнул и зашагал к главному входу — вроде бы там он видел дверной проем, который как раз ему по размерам.
— Эй! — раздалось вдруг сзади. — Ты куда это направился?!
Тролль дернулся от неожиданности и повернул голову. На него из люка глядело какое-то уродливое пугало.
Мистер Бэрри оскалился и двинулся к нему, скрючив пальцы и приготовившись схватить эту жалкую деревяшку за ее нескладное тельце. Но не успел. Пугало вдруг взяло себя за голову и сняло ее. Под ней оказалась еще одна голова: маленькая и вся в рыжей мякоти. Тролль в нерешительности остановился: где-то он уже видел эту взлохмаченную голову.
— Это же я! — шикнуло на него пугало с маленькой головой. — Ты что, меня не узнал?
Ах да, мальчишка! Вот же он! Он здесь, он появился снова, сидит в этой дыре. Можно никуда не идти и ничего не искать! И не нужно застревать в узких проходах! Вспомнив Томми, тролль мгновенно успокоился.
— Ты просто не поверишь, что я нашел! — начал мальчик восторженной и в то же время испуганной скороговоркой, так и не вылезая из люка. Учитывая, что он говорил все быстрее и быстрее, мистер Бэрри сразу же перестал понимать суть и различал только обрывки вроде: — Они все связаны… а еще… оно там… придется плохо… размером с дом… горят свечи… я, кажется, знаю… Нужно… кабинет… а затем… Эй, ты меня слушаешь?
По отсутствующему выражению на троллиной морде мальчишка вдруг догадался, что собеседник его не понимает. Он утомленно вздохнул и начал говорить медленнее:
— В общем, ты должен мне помочь, тролль, — сказал Томми. — Я понимаю, что все это очень-очень страшно, но ты должен быть храбрым ради всего города. Этих пугал никто не остановит, кроме нас. Ты понимаешь?
Тролль с сомнением прищурился.
— Поэтому нам сейчас нужно сделать вот что. Я проберусь в кабинет Зеркала, там у него лежит то, о чем я тебе только что рассказал. Потом нужно будет перетащить его, и полдела сделано, а затем… А-а-а! Не-ет!
Речь мальчика вдруг оборвалась. Что-то схватило его сзади, резко дернуло, и он исчез в недрах фабрики.
Нечто утянуло Томми за собой в люк.
Тролль остался стоять, недоуменно глядя в темноту.
Свеча распахнул входную дверь, и в лицо Виктору ударил неожиданно резкий порыв ветра. Уик дернул головой и поднял руки, пытаясь уберечь огонек, но вместо этого оплавил пальцы. Все крайние фаланги на его руках исчезли и горячим воском закапали на черный коврик прихожей. Виктор содрогнулся. Только что его спутник прямо у него на глазах стал калекой, и он ничего не мог с этим поделать. И все же…
— Я могу как-то вам помочь? — спросил Виктор.
Уик обернулся, в его глазах застыло одновременно и благодарное, и обреченное выражение.
— Нет, — сказал он. — Но вы и не должны. Это ведь именно я должен вам помогать.
— Почему вы?.. — начал было Виктор, но Уик его прервал.
— Почему помогаю вам идти против Сэра? — Он попытался придать оплавленным обрубкам форму, хотя бы отдаленно напоминающую форму пальцев. — Свечи — это бабочки-однодневки, да простится мне такое сравнение. Большинство из нас просто сгорают. Бессмысленно оплавляются, превращаясь в горячие лужицы, которые застывают за мгновения. Мне выпал шанс, который нечасто выпадает моим собратьям. Шанс сделать хоть что-то. Назовите это патетично смыслом моей короткой жизни, и вы будете правы. А Сэр… я не люблю Сэра, мы для него, как и для большинства других, просто расходный материал. Но вы, я знаю, не такой, как Сэр. Я хочу вам помочь.
Ветер улегся, и они вышли за порог.
— Спасибо. — Виктор мрачно глядел на океан безбрежной тьмы, окружающий дом. — Если бы не ваша помощь, я бы здесь точно сгинул с концами. Теперь у меня есть хотя бы тень надежды на то, чтобы переиграть вашего босса.
— К сожалению, времени у нас слишком… мало.
Сердце Виктора дрогнуло от боли и горечи, прозвучавших в голосе его спутника, и он не нашелся с ответом. Щеки Свечи были покрыты жидким воском, будто самыми настоящими слезами.
Виктор и его проводник прошли через калитку Крик-Холла и оказались в Черном городе.
То, что Виктор увидел, разительно отличалось от всего, что он себе надумал прежде, чем забраться в зеркало. Он полагал, что окажется в каком-то жутком-прежутком месте, но на деле его просто окружала кромешная тьма, из которой порой выныривали очертания заборов, окон, камней брусчатки. Знакомые очертания знакомой улицы. Это был Уэлихолн, только вот обычный ночной Уэлихолн по сравнению с этим местом мог бы показаться ярмарочным карнавалом с тысячей огней. В небе над Черным городом не было ни одной звезды, да и имелось ли оно здесь вообще, это небо?
Журналистское расследование завело Виктора Кэндла внутрь рождественского или, правильнее будет сказать, хэллоуинского стеклянного шарика, заполненного тьмой, который кто-то засунул сперва в чехол, после — в коробку, а коробку запрятал на дно сундука, который, в свою очередь, задвинул поглубже под кровать. Черный город…
— Мне нужно кое-что сделать. — Виктор вдруг остановился. — Но только нам следует торопиться.
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшое зеркальце. Петровски сказали, что они смогут поддерживать связь через этот предмет, стоит Виктору лишь назвать их по именам. Что он и сделал.
— Вау! — Отражение лица Виктора сменилось довольной физиономией Фреда Петровски. — Этот трюк определенно работает! Кто бы мог подумать!
— Я тоже вас вижу, — кивнул Виктор. — Как понимаете, я нахожусь…
— По другую сторону моего зеркала! — улыбнулся Фред. Где-то рядом раздался звонкий смех Мари.
— Не время шутить. — Виктор нахмурился. — Я действительно в зазеркалье. Наш план придется менять. На ходу.
— Что-то случилось?
— Случилось все. Я кое-что выяснил, — сказал Виктор. — Глухая башня. Все дело в ней. Но действовать нужно отсюда, с этой стороны. Мне. Я все сделаю сам. А вы как можно скорее отправляйтесь к башне с часами и будьте готовы.
— К чему? — втиснулась в зеркало Мари, чуть отодвинув Фреда. — К чему готовы?
— Я пока и сам не знаю, — ответил Виктор.
— Готовиться к шоу без программы… — проворчал Фред, но его лицо тут же озарила улыбка. — Не впервой! Справимся!
Они исчезли, и с ними исчезли их энергичность и жизнелюбие. Виктор и Уик продолжили путь…
Свет, который излучал Свеча, едва позволял разглядеть стены ближайших домов. Черные провалы окон напоминали потухшие глаза притворяющихся спящими чудовищ.
— Мой отец заперт где-то здесь, в этой тьме… — сказал он. — Это его голос, как мне показалось, я слышал там, в доме. Но я ошибся. И теперь мне не остается ничего, кроме как надеяться на то, что женщина, которой он небезразличен, его вызволит. И все-таки это чертовски неправильно и странно — быть заключенным с ним вместе в одной тюрьме, но ни разу не увидеться и готовить побег поодиночке.
— Это весьма печально, — сочувственно ответил Уик. — Хотя для печали более подходящего места и не найти.
— Кристина не говорила мне, что здесь настолько беспросветно. Да и, глядя в зеркало, я бы сам так ни за что не подумал.
— Из обычного мира зазеркалье кажется прекрасно освещенным — это верно.
Немного в стороне, на дороге, будто из воздуха, возникла человеческая фигура. Сгорбленная старуха неспешно брела навстречу. Чуть поодаль показался еще один силуэт — в оконном проеме. У дерева стоял мужчина — застыл, уперев лоб в изъеденный трещинами ствол. Свет над головой спутника Виктора едва достигал его.
— Не бойтесь: это всего лишь отражения, — сказал Свеча. — В отличие от других, эти совсем не опасны.
— Других? Мы их тоже здесь встретим?
Виктор проводил бредущего мимо призрака старухи подозрительным взглядом.
— Вряд ли. Почти все они не любят огонь и свет, — обнадежил Свеча. — Почти все, кто здесь обитают, меня боятся.
— Зеркало вас не боялся, — заметил Виктор.
— Скорее это нам следовало бы бояться его, — сказал Уик.
— Потому что Зеркало — одна из Потаенных Вещей вашего хозяина? Что-то в нем, я чувствую, отличается… отличается от прочих.
Уик замялся.
— Вам запрещено говорить о помощниках Ива? — спросил Виктор.
— Нет. Я просто не знаю, как правильнее выразиться. Мистер Лукинг Гласс, он же Зеркало, — это такая же часть Сэра, как мы все, но при этом он — настоящий человек.
— А прочие не были людьми?
— Когда-то были. Давным-давно. Но все умерли. В отличие от прочих Потаенных Вещей, этот человек не умирал. Сэр дал ему частицу себя, но не стал забирать жизнь. — Свеча замялся. — Души людей, которые жили в их телах, давно замещены. Фонарь — это далеко не тот славный мистер Мэйби, а Шляпа совсем не похожа на мисс Хэтти. Но вот в случае Зеркала…
— Зеркало — живой человек. Такой же, как я.