Плохой человек сказал еще кое-что, и это тоже было правдой.
«Ты знаешь, какая у тебя горячая мамочка? Слишком горячая, чтобы понапрасну тратить жизнь на такого дебила, как ты».
Если он не вернется домой, мама освободится от него. Если он останется здесь, в Драконьем замке, мама построит себе другую жизнь, лучше этой. В ее новой жизни будет тот, кто скажет, что любит ее. Она сможет поехать в другие места, где хотела побывать, и уже не беспокоиться о своем сыне-недотепе. Пусть у него и высокий коэффициент интеллекта, во всем остальном он настоящий тупица, да еще и немой. Все его знания, все его внутренние чувства ничего не значат, поскольку он не способен поделиться своим богатством с другими.
За окнами круглой комнаты по-прежнему полыхали молнии и летали стаи драконов. И вдруг, в этой неземной тишине, где он не слышал даже скрипа тростниковой подстилки, своего дыхания и бьющегося сердца, раздался голос:
«Мальчик, я спешу к тебе. Я совсем близко».
Вуди опустил глаза и снова увидел пса. В этот раз золотистый ретривер не лежал на полу, а сидел, опоясанный ремнем безопасности, словно ехал в машине.
«Не плачь, мальчик, и не бойся. Я совсем близко».
Узнав об экстраординарном вторжении в дом Меган Букмен и насильственных действиях злоумышленника, шериф предположил, что злоумышленником вполне может являться убийца Спейдера и Клайнмен. Он немедленно распорядился блокировать Гринбрайер-роуд. Полицейских оповестили: искать красный «додж-демон» – кастомную машину, способную обогнать любой автомобиль полицейского автопарка.
На каждый пост отрядили по четыре полицейских. Первый поставили милях в двух к югу от дома Букмен, второй – в полутора милях к северу. Южный пост был сразу же полностью укомплектован, а северный – лишь наполовину. Там дежурили двое полицейских на одной машине.
Услышав сирены подъезжающих машин, Натан Палмер (если это был он) был вынужден спешно покинуть дом Меган Букмен. Скорее всего, он выбежал на задний двор и скрылся в лесу, двинувшись в западном направлении. Вряд ли он отважился бы появиться на шоссе, где было полно патрульных машин. Скорее всего, Палмер спрятал свой «додж-демон» где-то в лесу и попытается туда добраться кружным путем.
В течение получаса все машины, следовавшие по Гринбрайер-роуд, были остановлены и подвергнуты досмотру. Уолтер Кольт и Фриман Джонсон – полицейские, которые первыми приехали к дому Меган Букмен, – были направлены для усиления северного блокпоста.
Машину вел Уолтер. Фриман сидел рядом. Он был опытным полицейским и страстным любителем бродить по лесу и рыбачить, что развило в нем наблюдательность и умение подмечать мелочи, выпадающие из общей природной картины. Справа от шоссе мелькнула лесная дорога, уходившая в кромешную тьму. Бокового света фар хватало лишь на несколько футов, но среди темнеющих древесных стволов острое зрение Фримана выхватило нечто чуждое.
– Давай-ка проверим лесную дорогу, которую проскочили, – сказал он напарнику. – По-моему, там что-то есть.
Уолтер Кольт сбросил скорость, развернулся, проехал назад и свернул влево на узкую грунтовую дорогу. Он переключил фары на дальний свет. Интуиция Фримана блестяще подтвердилась: футах в семидесяти от шоссе стоял красный седан.
Патрульная машина медленно двинулась к седану, оказавшемуся «доджем». Уолтер Кольт схватил микрофон полицейской рации и сообщил о находке. Он остановился в десяти футах от машины злоумышленника, включил ручной тормоз, но глушить двигатель не стал.
О вчерашнем убийстве Спейдера и Клайнмен оба полицейских слышали, но знали только то, что тело убитой женщины было обглодано дикими зверями и хищными птицами. Если двойное убийство и недавнее вторжение в дом миссис Букмен – дело рук одного преступника, этот парень был слишком беспечным и слишком жестоким одновременно. Их общий стаж службы в полиции составлял тридцать шесть лет. Им и в голову не приходило, что непредсказуемость преступника перечеркнет весь их прежний опыт.
Помимо пистолетов и дробовика, поставленного между передними сиденьями, полицейские были вооружены четырехфутовым электрошокером для крупного рогатого скота. Животных в округе Пайнхейвен было больше, чем людей. Среди них встречалось немало хищников вроде горных львов, хватало медведей и койотов. Фриману Джонсону дважды пришлось ловить сбежавшего быка, а также тигра. Этого тигра нелегально держал один придурок, считавший, что его зверь всегда будет нежным и ласковым, как котенок. Электрошокер пригодился и при усмирении питбуля, издевательства над которым превратили его во врага рода человеческого. Конечно, полицейские не каждый день и даже не каждую неделю имели дело с опасными животными. Но поскольку в ведомстве шерифа давно существовало неписаное правило стрелять по животным только в случае крайней необходимости, бывали моменты, когда электрошокер становился палочкой-выручалочкой.
В салоне «додж-демона» было тихо и темно. Свет фар патрульной машины, пробивавший окна салона, показывал, что внутри никого нет. И тем не менее Кольт и Джонсон вылезли наружу с пистолетами в руках.
Стена деревьев гасила бушевавший ветер, однако и в ней существовали бреши. Ветер проникал вниз до самой земли, и его силы еще хватало, чтобы теребить кустарники и подлесок. А верхние ветви сосен и елей он яростно раскачивал. Их шум напоминал шум водопада. Казалось, будто наверху течет могучая река и к ее звукам примешиваются пронзительные крики, глухие стоны и стенания, словно этой рекой был Стикс и по нему легионы душ переправлялись из мира живых в страну мертвых.
Фриман с напарником осторожно приближались к «доджу», не переставая наблюдать за окрестным лесом, особенно за той его частью, что находилась вне светового пятна фар их машины. Темнота показалась Фриману какой-то странной, хотя он часто бывал в ночном лесу. Ему вспомнилась библейская внешняя тьма, окружавшая изгнанных из Эдема и лишавшая их всякой надежды.
Возникло ощущение какой-то неестественной или даже сверхъестественной угрозы, а затем последовала атака, целиком подтверждавшая это ощущение. Нападавший свалился на полицейских откуда-то сверху, словно крылатый дьявол. Он обрушился на Уолтера Кольта и сбил его с ног. Кольт упал за «доджем», его пистолет ударился о бампер и отлетел в потревоженный куст.
Оторопевший Фриман попятился назад. Кольт изо всех сил старался подмять нападавшего или сбросить с себя. Полицейский был крупнее своего противника, но быстро убедился, что это не дает ему никаких преимуществ. Нападавший отличался дьявольской свирепостью, и приемами рукопашного боя его было не остановить.
Их тела переплелись в отчаянной схватке, что мешало Фриману выстрелить в злоумышленника. Фактически любой его выстрел мог задеть напарника. Оставалось одно: ударить Натана Палмера по голове рукояткой пистолета. Его остановил крик Уолтера Кольта. Фриман не помнил, чтобы тот когда-нибудь кричал или жаловался на боль. Все испытания Кольт переносил с невозмутимостью стоика. Сейчас он кричал не только от боли, но и от неописуемого ужаса, выраженного в двух словах:
– Он кусается! Он кусается!
В свете фар казалось, что на левой руке Кольта – красная перчатка. Но это была кровь. Кровь была и на его правой руке, и на лице. Нападавший тянулся к горлу Кольта, тот отталкивал его окровавленными руками. Нападавший бил его коленом в промежность, нанося удар за ударом. Палмер обернулся, взглянув на Фримана. Он улыбался во весь рот, пуская слюни, а его неистовые глаза светились, как у зверя.
Фриману стало по-настоящему страшно. Сознавая невозможность выстрелить в Палмера, он сбегал к патрульной машине за электрошокером. Устройство давало разряд высокого напряжения при низкой силе тока. Это позволяло утихомирить медведя или быка. Возможно, даже убить человека, если применить со всей жестокостью. Кольт продолжал кричать. Служебные правила запрещали использовать электрошокер против людей. Плевать на правила. Фриман приставил медные штыри к спине Палмера.
Уолтер и злоумышленник, от которого он отбивался, представляли собой живую электрическую цепь. Следовательно, Кольт тоже получит разряд, хотя и не такой сильный. Но иначе ему не помочь… Маньяк взвыл. Фриман снова нажал кнопку. Палмер отлип от жертвы, ничком рухнув на землю.
Кольт шумно глотал воздух и стонал, безуспешно пытаясь совладать с шоком и отойти от противника.
Паралич Палмера продлится секунд двадцать или тридцать. Состояние беспомощности – еще минуту или чуть больше.
Фриман сорвал с пояса плотный пластиковый наручник-стяжку и опустился на одно колено перед распростертым злоумышленником, намереваясь завести этому придурку руки за спину и скрепить их стяжкой.
Палмер дернулся, перекатился на спину и попытался сесть. Он яростно шипел, как змея, над которой издевались.
От сердцебиения у Фримана дрожали руки. Наручник выскальзывал из его липких от пота пальцев. Он отполз назад, нащупал электрошокер и вдавил медные прутья злоумышленнику в живот. Палмер царапал жесткую землю, словно его пальцы были когтями, скребущими по обыкновенному песку. Фриман снова и снова нажимал кнопку электрошокера. Палмер запрокинул голову. Жилы на его шее выпячивались, будто стальные канаты. Фриман дал еще один разряд, затяжной. И тогда Палмер обмяк. Был ли он просто без сознания или мертв, Фримана это не волновало.
Он встал на колени, перевернул Палмера лицом вниз и стянул ему руки пластиковыми наручниками, жестче, чем допускали правила. Потом добавил вторые наручники, хотя и не слышал, чтобы кому-то удавалось высвободиться и из одних. После этого он стянул наручниками его лодыжки, скрепив петли еще одними.
Пощупав пульс на шее Палмера, Фриман испытал разочарование: мерзавец был жив.
Пока он возился с Палмером, Уолтер Кольт сумел доползти до патрульной машины и сесть, привалившись к правому боку. С обеих его рук капала кровь. Палмер откусил ему левый мизинец. Указательный палец болтался на полоске кожи. Нижняя часть подбородка была так жестоко искусана, что качалась и, казалось, вот-вот оторвется от кости. Он плакал, как ребенок, возможно от физиологического шока.