Ошарашенный Фентон подбежал к окну, наклонился и под завывания ветра стал всматриваться. Он не сомневался, что увидит распластанное, бездыханное тело арестованного и ширящуюся лужу крови. Однако Шекета не было ни под окном, ни поблизости. Невероятно, но этот безумец выжил при падении. Фентон осмотрел низкорослые кустарники, начинавшиеся за тротуаром, затем пустующую стоянку для машин посетителей. Он силился разглядеть бледную фигуру голого человека, бегущего в сторону улицы. Однако Шекета не было и там.
Может, Тэду вспомнился рассказ Эдгара Алана По, до смерти напугавший его в девятом классе, когда учитель английского языка и литературы прочел этот рассказ вслух. А может, он услышал три слова, принесенные ветром, и тогда вспомнил про рассказ. Трудно сказать. Слова и воспоминание или воспоминание и слова, разделенные секундной паузой.
– Посссмотри на меня, – донеслось до ушей Фентона.
Слова были похожи на змеиное шипение.
Рассказ назывался «Убийство на улице Морг»: история о необузданном орангутанге, убившем двух женщин. Повертев головой влево и вправо, Тэд – вопреки логике – взглянул вверх. Подобно пауку, для которого вертикальные поверхности ничем не отличаются от горизонтальных, Шекет цеплялся за узкую перемычку над окном, впечатавшись в стену и поджав ноги. Оскалив зубы и сверкая глазами, он смотрел вниз.
Увидев высунувшегося Фентона, Шекет упал с перемычки на него и вытащил из окна. Они вместе рухнули с третьего этажа, но ветер не подхватил их. Полицейский выронил пистолет. Шекет торжествующе завопил. Тэд Фентон упал спиной на бетон. У него перехватило дыхание. Боль ощущалась повсюду, словно в тело вонзилась тысяча ножей. Но боль была короткой. Одна мучительная вспышка, и тело перестало что-либо ощущать ниже шеи. Боль осталась только в голове. Его парализовало.
Шекет ничуть не пострадал. Сопя и причмокивая от возбуждения, он склонился над своей жертвой.
Полицейский ощутил теплую струйку крови, потекшую изо рта по подбородку.
Состояние Шекета напоминало любовный экстаз. Он что-то шептал и слизывал кровь. Потом он приник губами к горлу Фентона и лишил полицейского способности говорить и кричать, а затем и способности дышать.
Тэд Фентон успел ощутить порывы холодного ветра, услышать скрип качающихся деревьев и испытать неописуемый ужас. Это длилось всего мгновение.
С удивлением и гордостью за инициативу сына, которые вскоре сменились растущей тревогой, Меган листала «Сыновнюю месть: добросовестно собранные доказательства чудовищных злодеяний», в то время как Бен Хокинс расспрашивал Вуди о Темной Паутине и сайте с мрачным названием «Трагедия».
Меган перебралась в компьютерное кресло сына. Голова у нее шла кругом. За какой-то час она узнала о существовании собаки с необычайно развитым интеллектом, пережила переход сына от высокоорганизованного аутиста (чертовски высокоорганизованного) к нормальному человеческому общению, впервые за одиннадцать лет услышала его голос и узнала о существовании опасных личностей, обосновавшихся в Темной Паутине и промышлявших заказными убийствами. И эти личности разыскивали ее Вуди. Ее удивление быстро сменилось смятением и страхом.
Джейсона тревожила страстная увлеченность Дориана Перселла идеями трансгуманизма. Его волновали не столько финансовые риски, на которые шел миллиардер, разворачивая подобные исследования, сколько сам характер исследований. Джейсон подумывал уйти из «Параболы». Когда он погиб в вертолетной катастрофе, у Меган возникли подозрения, хотя длились они недолго. Оправившись от первоначального шока, вызванного смертью мужа, она решила, что подозрения были просто частью гнева, охватившего ее при известии о потере. Гнева на несправедливость жизни, на судьбу, на Бога. Потом гнев сменился горем, горе превратилось в печаль, из которой она заставила себя выйти ради Вуди, и подозрение мало-помалу ослабло. Казалось бы, зачем человеку уровня Дориана – богатому, с прекрасной репутацией – рисковать всем, чтобы насильственным образом избавиться от подчиненного? Логика подсказывала, что незачем… если только прежде он уже не прибегал к подобным действиям и они были успешными. Но никаких доказательств этого у Меган, естественно, не было.
И тем не менее доказательства существовали – настолько тщательно спрятанные, что добраться до них не мог никто, кроме одержимого навязчивой идеей гения-аутиста, побуждаемого острым горем и обладавшего целеустремленностью и массой свободного времени для своих изысканий.
Однако при всех своих недюжинных интеллектуальных способностях Вуди был удивительно наивен. Ему недоставало житейского опыта, которой есть у каждого мальчишки, выросшего в жесткой социальной среде. Он и не представлял, на какой риск идет, проникая под именем Александра Гордиуса в Темную Паутину и пытаясь там что-то разузнать.
– Итак… что ты видел на экране компьютера перед тем, как покинул сайт «Трагедии»? – спросил у Вуди Бен Хокинс.
Вуди смотрел не столько на Бена, сколько на пса.
– Появилась надпись из трех слов: «Мы тебя найдем». Я полез под стол, полностью отключил компьютер от Интернета и от питания. Я даже выдернул провод настольной лампы. Я сильно испугался. Я и сейчас боюсь. Я совершил глупый поступок и сожалею о своей глупости.
Меган слушала сына и удивлялась: он говорил без малейшей запинки, словно научился говорить в раннем детстве и словно не было этих одиннадцати лет полного молчания.
– Вуди, ты напрасно себя коришь. Твой поступок совсем не глупый. Наоборот, смелый, замечательный поступок. Когда поступаешь смело, всегда есть вероятность противодействия со стороны мерзавцев и негодяев, которым не нравятся смелые люди. Но теперь мы знаем, с кем имеем дело, а значит, мы сможем с ними разобраться. Поставить мерзавцев на место легче, чем ты думаешь. Быть может, ты даже позабавишься.
Вуди пристально смотрел на Киппа. Меган смотрела на Бена, пока не поймала на себе собачий взгляд. Ретривер наблюдал за ней и вилял хвостом.
Она напомнила себе, что это непростой пес. Кипп был еще и… разумным существом. Это стоит иметь в виду. Кипп видел, как она смотрит на Бена, и при своем высоком уровне восприимчивости догадывался о ее чувствах.
Неожиданно Кипп выскользнул из рук Вуди, подбежал к открытой двери и застыл, глядя в коридор.
В дверь дома кто-то звонил. На часах – пятнадцать минут четвертого. А в дверь кто-то звонил. За первым звонком последовал второй.
Разговор с Ли Шекетом в больничной палате 328 измотал Карсона Конроя. Он был слишком возбужден, чтобы ехать домой. Кофеин и дурные вести взнуздали его, хотя глаза и воспалились от недостатка сна. Он ехал по городу, сам не зная, куда едет и что ищет.
Пять лет назад он сбежал из Чикаго в Пайнхейвен, сменив безумие мегаполиса на безмятежность гор Сьерра-Невады. Однако в современной жизни расстояние уже не являлось преградой для злокачественных опухолей расчетливого бандитизма. Гангстеры вроде тех, что потехи ради застрелили Лиссу, начали появляться и в маленьких городах. Виртуальная толпа в социальных сетях могла с одинаковой легкостью разрушить жизнь знаменитости и школьного учителя в американской глубинке, причем поводом могли служить как реальные, так и вымышленные проступки. Дориан Перселл, работая в связке с федеральным агентством, финансировал исследовательский проект, связанный со вмешательством в геном человека. Его лабораторный комплекс находился в Юте, в захолустном городишке, но губительное эхо докатилось и до Пайнхейвена. Здесь тоже гибли люди.
Прогресс действительно был прогрессом, только когда он происходил естественным образом, вдумчиво, опираясь на историю человеческого опыта и накопленную мудрость. Когда же он навязывался, а опыт и мудрость с презрением отвергались, прогресс оборачивался радикальным уничтожением человечества.
Колеся по живописным улочкам своего любимого Пайнхейвена, Карсон начал понимать, к чему он стремился. Он искал способ убежать от человеческого высокомерия, от вечного недовольства тех, кто верил в различные утопии. А ведь история не раз наглядно показывала, что утопическое мышление неизбежно приводит к потрясениям и массовой гибели людей. Как ни старайся, невозможно убежать от зашкаливающей гордыни и презрения, свойственных людям. Можно сменить место жительства, ограничить себя узким кругом друзей, которые не пытаются заткнуть рот и отомстить тем, с чьим мнением они не согласны; которые знают, как презрение к другим наряду с раздутой самооценкой, ведущей к тщеславию, разрушают хрупкий мир. Но даже самый удаленный город и крепость с самыми высокими стенами не защитят тебя от безумных идей, подхваченных массами.
Идея бессмертия была очень притягательной. Даже если общественность узнает, что исследования, финансируемые Перселлом, уже привели к смерти девяноста четырех человек и это число может вырасти, при существующем социальном климате им по-прежнему будут восхищаться за благие намерения.
Карсон не заметил, как вновь оказался в центре Пайнхейвена. И опять ночную ветреную тьму прорезал вой сирен. Патрульная машина, стоявшая возле «Четырех углов», стремительно рванулась с места, сверкая мигалками. Из проезда со стороны офиса шерифа выехала вторая и двинулась следом.
Карсон подъехал к поребрику, остановился и позвонил Карлу Фредетту, дежурному смены. Он ожидал плохих новостей, однако не думал, что они окажутся настолько плохими. Ли Шекет сбежал из палаты окружной больницы. Полицейский Фентон, дежуривший возле его палаты, исчез. Скорее всего, Шекет захватил его в плен. Судя по луже крови на тротуаре, Фентон был серьезно ранен или даже мертв.
Преступник с уникальными качествами, стремительно проходящий преображение, становился угрозой, масштаб которой неизвестен никому. В этих условиях закон не мог обеспечить реальную и продолжительную защиту. Только видимость защиты.
Шериф этого никогда не признает, равно как и его подчиненные. Бесполезно ждать признания и от его начальства. Меган Букмен должна знать правду, а кроме Карсона, этой правды ей никто не расскажет.