Путь в другую спальню пролегал через гостиную. Едва Ладлоу там оказался, как зазвонил одноразовый мобильник, оставленный на кофейном столике. Этот номер знали только Джон Вербоцки и Брэдли Некер из «Атропос и компании». Как только история с Меган Букмен завершится, Ладлоу уничтожит телефон.
Войдя в образ Александра Гордиуса, он сел на диван, взял мобильник и после третьего звонка произнес:
– Слушаю.
– Мы который час пытаемся до вас дозвониться, – услышал он голос Джона Вербоцки.
– Я сильно утомился и спал.
– Мы тоже немного поспали, но по очереди.
– Вам легче. Мне не с кем меняться. Что случи-лось?
– Мы уже на месте. Все четверо. Но мы не можем навестить эту даму, поскольку возле ее дома по распоряжению шерифа постоянно дежурят шестеро полицейских.
– Шестеро полицейских? – переспросил изумленный Ладлоу. – Откуда он узнал, что ей понадобится охрана?
– Не от нас. Мы мониторим здешние полицейские рации. Копы оберегают ее от некоего Натана Палмера, который ночью уже вламывался к ней в дом.
– Какого еще Натана Палмера?
– Вчера он убил двоих. Имя вымышленное. Его настоящее имя – Ли Шекет.
На мгновение Ладлоу лишился дара речи. Ли Шекет? Генеральный директор «Рефайн»? Поскольку о катастрофе в Спрингвилле Ладлоу знал лишь из сообщений СМИ, он сказал:
– Но Шекет мертв. Там все мертвы.
– Где все мертвы? – спросил Вербоцки.
Ладлоу кусал губы, обдумывая ответ.
– В прошлом Шекет был знаком с Меган Букмен, – наконец сказал он. – Но за каким чертом он приперся к ней сейчас?
– Почему свихнутые парни постоянно вламываются к женщинам? – спросил Вербоцки. – Вопрос риторический.
– Где двое убитых Шекетом?
– Четверо. После неудачной попытки расправиться с этой дамой он угробил еще двух человек.
Вербоцки назвал имена убитых и вкратце сообщил известные ему подробности каждого убийства.
– Он обезглавил того парня? – с нескрываемым удивлением воскликнул Ладлоу. – Он кусал людей? Ел их?
– Частично, не целиком, – пояснил Вербоцки. – Похоже, он настоящий фрик. – Вы знали этого фрика?
– Он по-прежнему в Пайнхейвене? – игнорируя вопрос Вербоцки, спросил Ладлоу.
– Никто не знает. Он угнал пикап и находится в бегах. Старый «форд» сорок восьмого года выпуска, переделанный, с разными наворотами. Такую машину легко вычислить.
– Черт побери, это же сенсация. Правда, я не слежу за новостями. Давно бросил. Но такая новость должна разойтись по всем кабельным сетям.
– Пока что нет. Шериф еще не сделал официального заявления.
– Не сделал официального заявления, когда у него четыре трупа и виновный в бегах? Этот шериф спятил, что ли? Первые двое были убиты вчера? Когда? Во второй половине дня?
– Да. Но похоже, что поздним вечером генеральный прокурор штата забрал расследование по ним под свою юрисдикцию. Трупы увезли в Сакраменто.
– К Тио Барбизону? – спросил Ладлоу, поднимаясь с дивана.
– Да. Думаю, что к нему.
Шекет должен был погибнуть в Спрингвилле вместе со всеми. Но не погиб. Барбизон забрал два первых убийства под свою юрисдикцию и до сих пор не устроил брифинга для прессы и не сделал никакого заявления. Тио давно находился у Дориана Перселла в кармане.
Ладлоу так долго молчал, что Вербоцки не выдержал:
– Вы по-прежнему на линии?
– Да.
– Мы не можем вывезти даму, когда вокруг столько полиции.
– Оставайтесь пока там, где находитесь. Она с повестки не снимается. Я сейчас сделаю звонок, потом вам перезвоню.
Ладлоу нажал красную кнопку.
Он взял с кофейного столика другой одноразовый мобильник. Этот был приобретен исключительно для информирования Дориана Перселла о ликвидации «Трагедии». К корпусу телефона скотчем крепилась бумажка с номером такого же мобильника, находящегося у Перселла. Когда сайт «Трагедии» перестанет существовать вместе со всеми участниками этой корпорации заказных убийств, когда прежний уровень безопасности будет восстановлен, Ладлоу и Перселл уничтожат свои одноразовые телефоны.
Учитывая непрерывно растущий уровень преступности, Хаскелл Ладлоу похвалил себя за то, что еще давно вложил солидный капитал в бизнес по производству одноразовых мобильных телефонов.
Он набрал номер Дориана.
Штаб-квартира «Параболы» в Саннивейле, штат Калифорния, включала и личные апартаменты Дориана Перселла площадью восемь тысяч квадратных футов. Там он появлялся, когда требовалось его присутствие в самом сердце корпоративных дел, например когда решался вопрос о новом приобретении или готовился выпуск нового продукта, а также какой-нибудь делающий карьеру политик настаивал на встрече с глазу на глаз, дабы обсудить условия, на которых этот слуга народа был готов продаться Дориану и продать своих избирателей. Но в этот сентябрьский четверг апартаменты Перселла пустовали.
Несколько севернее, в Пало-Альто, Дориан владел поместьем в двенадцать тысяч футов и участком в два акра. Из окон этого роскошного дома открывался потрясающий вид на залив Сан-Франциско. Дориан жил там со своей невестой Паломой Паскаль – высокообразованной, харизматичной и обворожительно красивой, которая уверенно и непринужденно держалась в самых изысканных и утонченных слоях общества, производила положительное и неизгладимое впечатление на каждого и продолжала оставаться его невестой, поскольку никогда не заикалась о замужестве. Однако Дориана не было и здесь.
В центре Сан-Франциско в величественном доме на вершине Ноб-Хилла Дориан владел двухэтажной квартирой площадью четырнадцать тысяч квадратных футов. Оттуда открывался впечатляющий вид на город – начиная от архитектурных шедевров, ставших иконами Сан-Франциско, до поселений бездомных и тротуаров, заваленных нечистотами. В этом изысканно обставленном пентхаусе он жил с двадцатитрехлетней Саффрон Кеттерлинг по прозвищу Солнышко, которая была еще красивее Паломы Паскаль. Солнышко была удивительно стройной и гибкой, поскольку с шестилетнего возраста усердно занималась гимнастикой. Сейчас, в 11:40, Солнышко еще спала. Они с Дорианом легли в четверть второго, но угомонились лишь около шести, пока не перепробовали все позы для секса.
Дориан проснулся в половине одиннадцатого, проспав чуть больше четырех часов. С тех пор как он вырос настолько, чтобы осознать существование смерти, он не спал больше пяти часов, считая время, отвоеванное у сна, своей победой над Угрюмой Жницей. Сейчас Дориан сидел в своем кабинете на нижнем этаже квартиры за внушительным письменным столом из нержавеющей стали и голубого кварцита и ел завтрак, поданный дворецким Францем. Одновременно он принимал первые 40 из 124 витаминно-минеральных добавок, которые проглатывал ежедневно. Завтракая, он сочинял траурную речь, которую намеревался произнести на поминальной службе по сотрудникам «Рефайн», трагически погибшим во время пожара в лабораторном комплексе Спрингвилла, штат Юта.
Когда зазвонил одноразовый мобильник, Перселл сразу понял, кто звонит, поскольку этот номер знал только Хаскелл Ладлоу.
– Жизнь хороша, – сказал Дориан, приняв звонок.
– Жизнь сложна, – возразил Хаскелл.
– Рассказывай.
– Наши старые друзья из службы борьбы с вредоносными насекомыми установили местонахождение того назойливого таракана. На этом их работа закончилась. – Итак, ключевые фигуры «Трагедии» были мертвы. Но они отыскали «назойливого таракана», то бишь хакера. – Наши новые друзья из службы борьбы с вредоносными насекомыми готовы взяться за дело, – продолжал Хаскелл. Он имел в виду Вербоцки и парней из «Атропоса». – Но проблема, которую решаю я, и твоя проблема слились в одну.
– Это как?
– Ты мне не говорил, что один из девяноста трех выскользнул до большого взрыва и сбежал.
Шекет.
– Тебя это не касалось. Каким образом ты узнал?
– Не суть. Вчера мистер девяносто третий повел себя, как плохой парень. Скажи, он часто вел себя, как плохой парень?
– Дважды, – ответил Дориан, имея в виду убийства Пейнтона Спейдера и Джастин Клайнмен.
– Это было вчера днем. Но ты не знаешь, что он заявился к ней в дом, устроил спектакль. Его пришлось утихомиривать, но безуспешно. С тех пор он еще дважды показал себя плохим парнем.
Дориан отодвинул остатки завтрака.
– К ней в дом? О ком ты? Не слишком ли много иносказаний?
– Мне не кажется, что их много.
– Нас никто не подслушивает, а если кто слушает, то не поймет, кто мы такие.
Хаскелл не торопился говорить прямым текстом.
– Помнишь парня, который хотел обгадить весь твой бизнес с археями?
Джейсон Букмен.
– Помню.
– Его вдова живет в том городе. Девяносто третий на нее неровно дышит. По пути к ней он дважды показал себя плохим парнем. Затем он попытался добиться ответных чувств, оказался в браслетах, после чего вырвался и еще дважды побывал плохим парнем.
– Почему я ничего не знаю о вторых его художествах? Отчего дружественный нам генеральный прокурор не почесался и не сообщил про обстановку в этом захолустье? Нас должны были держать в курсе. Предполагалось, что все пройдет тихо, словно ничего не случилось.
– Учти, этот городишко тебе не киношный «Мэйберри РФД», а тамошняя задница в форме – негодный материал, мнящий себя звездой правопорядка.
Проглоченные витамины застряли у Дориана в горле. Он резко сглотнул и протолкнул строптивые таблетки капустным смузи.
– Я добьюсь, что этот придурок будет отлавливать бродячих собак. Но я до сих пор не понимаю, почему две наши проблемы слились в одну.
– Наши друзья-дезинсекторы, которые отошли от дел, проследили местонахождение хакера. Точнее, хакерши. Это и есть вдова.
– Издеваешься?
– Она каким-то образом раздобыла идентификатор Гордиуса и твой пароль от «Трагедии» и сопоставила, что к чему.
– Неблагодарная сука, – буркнул Дориан.
– Может, тебе стоило отдать ей тот пакет акций?
– По моим расчетам опционы на тот момент не подлежали исполнению. Я не какой-нибудь долбаный Санта-Клаус. Что тебе мешает закончить работу?