Он кивнул, изображая притворное согласие – лишь бы соседка отстала:
– Я подумаю…
Но так просто от соседей было не избавиться. Первые тревожные звоночки начались уже через пару дней.
На работе всю неделю стояла страшная запарка – сдавался квартальный отчет, шла сверка данных с филиалами. Артур несколько часов не слезал с телефона, когда очередной, примерно сотый за день, звонок удивил его бесцеремонно-грубоватым голосом в трубке.
– Ваша мать проживает в пятой квартире? – спросил некто.
– А кто спрашивает? – в тон ответил Артур.
– Участковый. Лейтенант хррр… – фамилия милиционера прозвучала неразборчиво, словно на зажеванной кассете старого магнитофона. – Квартира вам принадлежит?
– Нет.
– Будем выселять.
– На каком основании?
– Нарушение общественного порядка. Соседи жалуются.
– Ээ, участковый, погоди. Давай я щас подъеду, обсудим…
Участковый помолчал, сдался.
– Ладно, пятнадцать минут жду… А то у меня… дела еще.
Милиционеру хватило десяти минут разговоров по душам, чтобы лед в отношениях растаял. Участковый оказался молодым и подтянутым – на работу вышел всего пару недель назад, и «авторитетное» брюшко при всем желании не успел бы нарастить. Как выяснилось, хамил по телефону милиционер от неопытности, а вовсе не из вредности. Под конец разговора он отказался от неловко сунутой ему в ладонь купюры и, чеша в затылке, признался Артуру:
– Да достали меня эти бабы… Ну, из твоего дома. Требуют – пусть сын… ну ты то есть… разберется… иначе, мол, мы сами.
– А что, только женщины? – поинтересовался Артур.
– Ага. Да тут у нас одни бабы-то… Мужиков как-то… того.
Обменявшись с участковым номерами телефонов, Артур решил забежать к матери – раз уж все равно приехал.
Скамейка перед подъездом, к счастью, пустовала. Одним махом Артур взлетел на второй этаж, чтобы ненароком не напороться на «дискоболшу», и легонько стукнул в дверь.
Ни движения. Он постучал еще раз, посильнее. Никто не открывал. Он прислушался. Ни звука. Слышно лишь, как капает где-то вода. Что с матерью?
Он рванул ручки двери на себя, и та неожиданно легко поддалась. Не заперта?! Почему?
Артур ворвался в комнату. Мать свернулась в калачик на диване, подушка и одеяла были скручены в немыслимый жгут.
– Что случилось? – закричал он. – Почему дверь нараспашку?
Мать, ничуть не обеспокоенная раздражением сына, приподняла голову.
– Не знаю, я закрывала. Может, сама?..
Поведение матери вывело Артура из себя.
– Да твою мать!.. Как она может открыться сама?!
Как ни странно, его окрик сработал. Мать словно включилась: из глаз ушла бессмысленная муть – и заговорила, короткими, рублеными фразами:
– Не могу я здесь больше. Голоса. Голоса зовут. Забери меня. Забери отсюда.
– Куда? – вздохнул Артур.
– К себе. Сдохну я здесь, понимаешь? Понимаешь?.. Забери. Или хуже будет.
– Хорошо. Заберу, – привычно соврал Артур, надеясь, что это всего лишь депрессия, которая быстро пройдет…
Но этой же ночью, на дежурстве, его надежды развеял очередной звонок матери. Услышав в трубке знакомый голос, он глубоко вздохнул, ожидая новых жалоб. Однако действительность оказалась много хуже.
– Ты сегодня не придешь? – спросила мать.
– Нет, я дежурю. Да и ночь на дворе.
– Тут хозяйка сидит с девочкой, говорит, чтобы я уметывалась.
– Какая еще хозяйка?
– Не знаю. Женщина с девочкой. Говорят, тут жить будут. Девочка хорошенькая.
– Ты что, бредишь? – вскричал Артур, поняв, что мать не шутит. Голос ее был настолько невозмутим, что наводил на мысли о полном безумии. – Давай ложись спать. Никаких хозяек там быть не может.
За ночь мать звонила еще трижды, несла невразумительную околесицу. Рассказывала о девочке, советовалась, стоит ли ей выходить на работу и тому подобное. Артур совершенно отчаялся. От боли за мать сжимало сердце, но и бросить дежурство он не мог, пока не придет сменщик. Вызвать «Скорую»? Так ведь ключ у него, медикам не зайти… Артур утешался мыслью, что с дежурства сразу отправится к матери. Под утро неожиданно задремал, вскочил от стука в дверь.
Зашел сменщик, с улицы свежий и румяный, потер замерзшие руки:
– Ох и холодно сегодня!..
Коротко кивнув в ответ, Артур выскочил из управления, на ходу набрасывая на плечи куртку. На проходной через телефон-автомат набрал номер матери. Длинные гудки сменились на короткие, но трубку так никто и не взял. Выбежав на улицу, Артур тут же поймал такси, назвал адрес. Болтливый таксист рассказывал что-то веселое и сам смеялся своим шуткам, Артур его не слышал, взволнованно мял вспотевшие ладони. В голове крутилась ужасная картинка – окоченевшая мать лежит без сознания на полу…
Дверной замок оказался выломан с мясом, в квартире – пусто. Снятая с аппарата трубка нашлась под подушкой.
Он постучался к соседке – той самой блондинке. Тишина. Пробежался по всей площадке, колотя по равнодушно закрытым дверям изо всех сил. Без ответа.
Вернулся в квартиру, больно ударившись плечом о косяк. Что делать, где искать? Стал звонить жене, от волнения путая рабочий номер с домашним и не попадая пальцами в нужные дырки на диске.
Рациональный голос Лариски привел его в чувство.
– Звони в «Скорую», – первым дело посоветовала жена. – Я щас приеду.
По ноль-три взволнованную речь Артура долго отказывались понимать.
– Нет, пациентка с таким именем к нас не поступала, – наконец ответили в «Скорой». – Может, она в дежурной больнице? Проверьте в приемном отделении.
Артур сбежал по лестнице, перепрыгивая по несколько ступенек, рванул по подмерзшему тротуару к стоянке такси и за углом нос к носу столкнулся с матерью. Ее вела за руку неизвестная женщина. В руке у матери была зажата маленькая пластиковая табуретка.
– Ты где была? – с облегчением выдохнул Артур. Ругаться не было сил. Гнев улетучился при виде худой согбенной фигурки. Такое ощущение, что за эти несколько недель мать состарилась на пару десятков лет.
За мать ответила неизвестная женщина.
– Безобразие! – забушевала она. – Довели старуху. Она всю ночь на помойке сидела. Вы знаете?! Хорошо, мне подруга из дома напротив позвонила, говорит – не ваша ли это бабушка сидит?
– На помойке?! – поразился Артур. – Ма, что ты там делала?!
Мать беспомощно пожала плечами и ответила, не глядя на сына:
– Гуляла, думала.
– Ты же могла замерзнуть! На улице мороз…
Не обращая внимания на орущую женщину, он ухватил мать за плечо и поволок домой, удивляясь, насколько она худая и легкая. Мать молчала, покорно плелась рядом.
В квартире уже сидела Лариска. С ненавистью глядя на свекровь, она брезгливо стянула с нее куртку, рукав которой был вымазан в чем-то липком.
– Ну все, куртку можно выбрасывать, – вздохнула Лариска. – Такой запах уже ничем не убрать… А ты что стоишь? – напустилась она на мужа. – Иди почини дверь, я ее пока уложу. Где у нас снотворное?
Артур высыпал на ладонь лошадиную дозу успокоительного, сосчитал количество желтеньких таблеток. Семь штук.
– На! – сунул их жене. – На пару суток хватит.
Внутри у него нарастало раздражение – на мать, на жену, на всю эту дебильную ситуацию. Кое-как вкрутив замок, он выпустил Лариску и запер дверь. С матерью прощаться не стал, сбежал по лестнице через две ступеньки. Лариска злобной тенью следовала за ним.
Дома она заявила:
– Нужно что-то решать. Хватит закрывать глаза. Если это спектакль, то его пора кончать. А если она вправду больна, ее нужно лечить.
Все еще надеясь выспаться после бессонной ночи, Артур попробовал отделаться обещанием:
– Я что-нибудь придумаю.
– Придумай… А сегодня иди ночевать к матери. Иначе она снова будет по мусоркам шляться. И вообще, ты сын ей или нет?
Удивляясь вывертам женской логики, Артур лишь вздохнул…
Вечером он долго стоял у материнской двери, не решаясь открыть ее. А вдруг квартира снова окажется пуста? Или еще что похуже? В тяжелой от бессонницы голове – днем он так и не заснул – бродили самые нехорошие мысли.
На его удивление, мать не спала. Уставившись в черный экран выключенного телевизора, она полулежала на кровати и что-то бормотала. На появление сына никак не отреагировала. Успокоительное если и сработало, то очень странно.
Артур несколько минут потоптался у порога комнаты матери, тщетно пытаясь привлечь ее внимание, затем решил, что так даже лучше, и ушел в другую комнату. Прилег на диванчик, накрылся пледом, потянулся как следует. Сладко заныли кости. Бессонная ночь давала о себе знать. «Поспать бы», – мечтательно подумал он, прикрывая глаза, и тут же побежали куда-то рельсы, столбы, поезд помчал в дальние страны, потряхивая на стыках…
– Аааа!..
Кажется, он все-таки задремал. Пробуждение оказалось столь стремительным и неприятным, что заныло сердце. В соседней комнате кричала мать. Путаясь в пледе, он бросился туда. Мать привстала на кровати, опираясь на локоть.
– Вот, вот… опять! – кричала она, указывая за окно. – Там! Там!
Артур подскочил к окну и застыл от удивительного зрелища. Голые ветви тополей были густо усыпаны иссиня-черными, слегка шевелящимися комками.
«Блин, это же вороны!» – не сразу сообразил он. Птицы сидели очень кучно – усеивая деревья крупными экзотическими плодами. От картины, достойной кисти Верещагина, у Артура захватило дух. «Неудивительно, что матери черт-те что мерещится», – подумал он.
Ужасное зрелище и завораживало, и успокаивало Артура. Никакой мистики, в конце концов, обычная сезонная миграция. Он распахнул окно и с громким «ого-го-го» выглянул наружу. Спугнутые им птицы с протяжным карканьем поднялись в воздух, зашелестели, закружились над двором.
– Ма, смотри, это просто вороны! – Артур повернулся к матери, но та уже потеряла к нему интерес, сжалась в углу кровати, бормоча себе что-то под нос.
Нет, ее пора лечить, и, видимо, придется везти к психиатру. Только не сегодня. Эх, выспаться бы, и тогда все, что угодно.