с неба звёзд, но у меня отличная работа, и я подарила Воиславу двоих детей. Между прочим, у Жданы уже есть задатки на оценку «возможно жрица», так что мы ещё посмотрим, кто окажется полезнее Люди!
Впрочем, не буду о плохом. До Тайного Города ещё далеко. И, может быть, расставание сгладит все углы?
Кстати, всё время напоминаю себе о том, что нужно быть начеку — челы всё ещё воюют между собой, хотя, насколько я поняла, эта Великая война, как они её называют, всё-таки подходит к концу или уже закончилась. Всё равно, вокруг полно военных, и нет-нет — слышна вдали стрельба. Охранные артефакты я зарядила при отъезде из Барселоны. «Дырки жизни» мы с собой не брали — на таком расстоянии слишком дорого выходило. Зато есть с собой сигнальный артефакт, и он при необходимости откроет аналог «двери» в Обитель. Чем ближе к Парижу и переходу в Москву, тем больше я боюсь — наш хрупкий мир может рухнуть в любой момент, а повторения того лета я просто не переживу…»
Потолок пестрел трещинами. Когда-то он был белым и чистым, но теперь напоминал паутину — сеточку чёрных полос, хаотически перемежающихся с жёлтой, закопчённой поверхностью.
Думать уже не было сил. Жерар Солитэр снял с носа очки в тонкой оправе и потёр глаза. За последние полтора месяца он написал и получил больше писем, чем за весь прошлый год. Подробно описывал коллегам симптомы и результаты вскрытия семьи с окраины Тулузы и их соседей. И в ответах искал объяснение тому, что восемь здоровых людей умерли в течение недели. И тому, что вслед за первой восьмёркой последовали ещё смерти. Такие же загадочные и такие же похожие.
Больше половины писем, пришедших к нему, рекомендовали не мучиться и предлагали в качестве диагноза всё ту же крупозную пневмонию. Однако исключительная интуиция и упрямство не позволяли Жерару прекратить поиск. И спустя некоторое время в правом углу стола скопилась небольшая стопка писем с описанием подобных симптомов, нередко со смертельным исходом.
Доктор Солитэр вёл подробный дневник, в котором описывал всё, что успел узнать, и сейчас внимательно перечитывал его, стараясь представить себе полную картину. Однако усталость всё больше давала о себе знать, и сосредоточиться на вопросе было всё труднее.
Тихий стук в дверь заставил врача вздрогнуть от неожиданности, а потом крикнуть:
— Открыто!
— Это я, — на пороге показался высокий худощавый русоволосый мужчина. — Есть что-нибудь новое?
Солитэр кивнул:
— Четверо на юге.
Давний друг Жерара, репортёр «Юманите» Поль Фаре, пристально посмотрел на Солитэра:
— Нужно ехать. — Почти с самого начала врачебного расследования Поль был рядом с Жераром. Помогал, подсказывал, если было нужно, сам вылавливал знакомых профессоров, пока врач проводил осмотры. И одновременно делал странные предположения об истоках загадочной болезни. — Может быть, это атака Германии.
— Поль! — Жерар поморщился. Очередная мысль горячего Фаре была не лучше десятка предыдущих — на взгляд самого Жерара, журналист был склонен к паранойе.
— Нет, ну посуди сам, что им стоит заразить нас всех? Ну, может быть, это такая разновидность чего-то знакомого. Да хоть гриппа того же! — репортёр сел на стул верхом и постучал пальцем по стопке писем. — Ну вот на что симптомы похожи? Ты же врач! Скажи мне!
— Поль… — устало повторил Жерар, махнул рукой, а потом застыл. Взял в руки одно из писем и пробежал взглядом по строчкам. Ещё несколько минут смотрел на последнее предложение. Поль подал прекрасную идею, и головоломка внезапно начала складываться. Солитэр подскочил со стула, хватая с вешалки пальто и шляпу. — Едем!
17 февраля, воскресенье
…Странно, в последнее время стало как-то тревожно. Мы едем в Париж, тщательно соблюдая маршрут. Воислав нервничает, постоянно покупает местные газеты, словно чего-то ждёт. Я ловлю себя на мысли, что соскучилась по Тайному Городу — удивительно — и по лавке Фахира Турчи… Скорее всего, там уже не раз появились новые украшения, и он определенно придумал, как продемонстрировать их наилучшим образом. Хоть я и не верю, что без меня он это делает так же замечательно, как с моей помощью.
Но тут меня начинают беспокоить челы. Очередной отель оказался неплохим местом, и детям здесь нравится. Но сегодня умерла горничная, совсем молодая девушка. Я спросила у хозяйки, отчего скончалась эта чела, но не получила вразумительного ответа. А до этого мы проезжали через несколько заброшенных хозяйств. Пустые дома, незаколоченные окна или двери. И гробы рядом с ними или поодаль.
Мои треволнения, скорее всего, обычные глупости: человские болезни нам не страшны. Но я всё равно не могу перестать переживать за наших крошек — Станислав и Ждана вчера были вялые и чувствовали себя не очень хорошо. Сегодня отказались есть и не выходили из комнат с самого утра. Воислав сразу же достал нашу походную аптечку, смешал несколько порошков и дал детям.
О, Ждана пришла к нам в комнату с вопросом, может ли она спуститься вниз и поиграть со своей новой подругой. Значит, всё хорошо…
Клянусь одеялом Спящего, я была готова тут же активировать сигнальный артефакт, если бы они не поправились. К счастью, завтра мы уедем из этого странного места!..»
Юг Франции зимой был гораздо приятнее, чем Париж, и это примиряло доктора Солитэра с действительностью. Дорога выдалась долгой, неприятной, и несколько брошенных домов не добавили настроения обоим мужчинам. Когда наконец оба оказались в нужном морге, Жерар выяснил, что они опоздали: трупы были захоронены на местном кладбище.
В тускло освещённом коридоре Поль прислонился к стене, а Жерар сел на стул для посетителей. Достал из кармана трубку, но раскуривать не стал — просто повертел в руках.
— И что будем делать?
Журналист пожал плечами:
— Не знаю. Но не последние же они, скорее всего. Грипп. Это же вирус. Заразный.
— Да. Вирус. — Солитэр кивнул. — Я думаю, имеет смысл посмотреть и обследовать как можно больше больных. Если наша теория верна, то всё хуже, чем я думал. Гораздо хуже.
— Думаешь, может быть эпидемия?
Жерар тяжело поднялся на ноги и спрятал трубку обратно в широкий карман пальто:
— Я не думаю. Я знаю, что эпидемия уже началась. Теперь вопрос куда серьезнёе: как с ней бороться?
21 февраля, четверг
Я даже начала верить, что всё обошлось. Что всё будет как прежде. Последнюю неделю не было никаких проблем у Жданы: та болезнь — или что это там было — отступила. Моя девочка, как всегда весёлая и активная, познавала мир. Упросила нас на несколько дней остановиться в небольшой деревне — нашла замечательную подругу. Кстати, чудскую полукровку, но девочка и мать её о Тайном Городе не знают.
В три часа ночи Ждане стало плохо. Она начала задыхаться и терять сознание. Температуры не было, напротив, она похолодела, лицо стало синеватого оттенка… На помощь позвал Станислав.
Я не помню, как примчалась, и не помню, что мы с Воиславом делали в первые минуты. Кажется, я что-то говорила, обнимала мою маленькую девочку. Муж стал искать в аптечке подходящее средство, но не сумел. Мы дали только микстуру от простуды.
Но страшно не это. Сигнальный артефакт — это экстренное спасение. Но я ведь тоже маг — есть же некоторые арканы, заклинания, — я могу не только микстурами помочь моей крошке.
Точнее, могла бы.
Это странно и жутко — на мне словно лежит «сеть». Энергия есть, есть даже несколько аккумуляторов, но я н-и-ч-е-г-о не могу сделать. Может быть, я больна?
Сейчас я готова отдать любые деньги за небольшой портал.
Уже утро. Почти девять. Ждана успокоилась и просто спит. Я надеюсь, что это здоровый сон, что моя маленькая фея вечером совсем оживёт.
Спящий…»
Жерар медленно засыпал. Уже на подъезде к отелю его разморило, и он клевал носом. Поль, укутавшись в одеяло, перечитывал текст статьи, которую намеревался по возвращении в Париж сдать в редакцию. Материал получился впечатляющим. В течение последних нескольких дней они с доктором Солитэром объехали чуть ли не половину Франции. Побывали во многих местах, откуда приходила тревожная весточка о странном заболевании. Поль везде искал следы нападения, что-нибудь подозрительное. Жерара больше интересовала сама зараза: он пытался выделить основные симптомы, найти лекарство. Доктора не оставляла догадка о том, что это вирус. И он, находя всё новых заболевших со сходными симптомами, укреплялся в самых худших своих предположениях.
Встречая заболевших людей, Солитэр приступал к своим прямым обязанностям — лечил. Но ни хинин, ни салициловые препараты не помогали. Против кашля Солитэр стал использовать кодеин и дионин — они облегчали работу сердца и улучшали кровообращение в лёгких, иногда апоморфин в качестве отхаркивающего, но всё это были полумеры. После очередного осмотра Жерар садился за письма и журналы. Записи не умещались уже в нескольких чемоданах, и врач ежедневно отправлял с телеграфа и почты десятки сообщений. Ему просто отказывались верить. И ничем иным, кроме как преступной халатностью, назвать это мужчина не мог. Поль грозился выпустить большую разгромную статью, как только они доберутся до редакции, но до редакции ещё нужно было добраться.
Риск, которому подвергали себя Жерар и Поль, был слишком велик, несмотря на максимальные меры предосторожности. Доктор ежедневно осматривал обоих, чтобы не пропустить ни одного из начальных симптомов загадочной болезни.
— Приехали! — голос водителя заставил исследователей встрепенуться. Солитэр потянулся и вышел из автомобиля.
Отель был хорош. Здание в три этажа, вполне ухоженное, что было удивительно в условиях войны, несколько окон приветственно горели.
— Думаешь, места будут? — задал вопрос Поль, достав их багаж и направившись по мощёной дорожке к двери.
— Должны быть, — Жерар собрал с сиденья рассыпавшиеся бумаги и догнал репортёра.