«Скажи, кто не испытывал этих трёх желаний, – сказал Индра Каме, – ведь на них держится весь мир и вся вселенная. А ты – великое существо, ты тоже достоин почитания. Поэтому поддержи наш замысел. Этот замысел велик, поэтому он даст великий результат. Думая так, исполни эту задачу ради воли богов. Это – санкальпа самого Брахмы».
Кама, убеждённый этими словами, сказал: «Хорошо, да будет так». Он отправился в Гималаи, и его сопровождала супруга Рати. Там он вошел в священную рощу возле обители Шивы, где было много деревьев и животных. Он увидел стражника Шивы по имени Вирака и десять тысяч его ганду, сопровождающих духов. Он также увидел трёхглазого Шиву в форме Махишамы, который смотрел на кончик носа, выполняя шамбхави-мудру. Шамбхави – это мудрость Шивы, это другое его имя. То есть, он выполнял свою любимую мудру, ту, которую мы изучаем.
Шива восседал на алтаре под деревом девадау, его тело было неподвижным и сильным. Он сдерживал органы своих чувств и через Атман воссоединялся с Парабрахманом. Шива – источник всякой аскезы во вселенной. Глядя на него, Кама попытался незаметно проникнуть в его ум. Он попробовал сделать это под прикрытием жужжащих пчёл. В это время глаза у Шивы открылись, и он почувствовал необычное состояние: у него возникла любовь к дочери Владыки гор, не свойственная его уму.
В это время, словно невзначай, вошла Парвати. Шива почувствовал, что сразу же полюбил эту девушку. Но, легко подавив это чувство, он оглянулся и увидел Каму с луком, полным стрел. Тогда ему всё стало понятно: бог любви осмелился возбудить в нём желание, согласно некой комбинации, хитро рассчитанной богами.
Шива испепелил Каму не сразу. Он ушёл с того места и начал скитаться по горам, обителям, озёрам. Обойдя все три мира, он вернулся назад и увидел, что Кама всё так же находится поблизости. Тогда Шива издал глубокий выдох, после чего пламя, вырвавшееся из его третьего глаза, испепелило Каму. Огонь его третьего глаза продолжал разгораться, и он стремился сжечь всю вселенную.
Небожители плакали. Но позже богам удалось успокоить Шиву, и он разделил этот огонь и внедрил его в некоторых существ – в луну, в цветы, в пчёл, в разные места для игр, то есть, в такие места, которые возбуждают желания. Они получили часть этого огня. Кармическое видение во вселенной изменилось, эта бхава осталась. И говорится: кто пребывает в таких местах, его сердце становится жарче, то есть возникают привязанности. Говорится, что этот огонь горит вечно, и его трудно погасить.
Супруга Рати зарыдала вместе с подругой Матху. Шива тогда с состраданием утешил их: «У твоего мужа теперь нет тела, но когда Господь Вишну воплотится, как Кришна, он станет его сыном, и он снова станет твоим мужем. Не переживай».
Тогда Рати успокоилась, поклонилась Шиве и удалилась. Когда Кама был сожжён, Шива покинул Парвати, а она просто тихо стояла в стороне, зная, что её назначение – стать супругой Шивы. Парвати выполнила всё, что ей говорили родители, но Шива покинул её и в сопровождении духов ганду отправился на Кайлас. Тогда Парвати опечалилась и отправилась бродить, спотыкаясь на каждом шагу и проклиная свою жизнь.
Когда это случилось, её отец, Владыка гор, сильно разволновался. Он нашёл свою дочь, взял её за руку и стал убеждать вернуться в родительский дом. Но она отказалась разговаривать с родителями и через подружек передала: «К чему это несчастное и никчемное тело? Либо я получу желанного мужа – Шиву, либо я расстанусь с телом. Если какая-то цель недостижима, то её можно достичь с помощью аскезы. Я буду выполнять аскезу, иссушу своё тело тапасом».
И она попросила благословения у родителей. Услышав эти слова, отец и мать закричали: «Ума, не надо!» с тех пор её также начали называть Умой, потому что это переводится как «о, нет, не надо». Родители не хотели, чтобы она выполняла тапасью: «Твоё нежное тело не предназначено для тапасьи». Но Парвати ответила: «Всё, что приходит к человеку, это не только судьба. Он может повлиять на судьбу тапасом, поэтому я буду его выполнять. Человек обретает плод – частично судьбой, частично своим усилием, а частично естественным путём. И четвёртого пути нет. Судьба, собственное усилие и естественный путь. Своё усилие – это аскеза. И если говорят, что Брахма достиг через тапас, то и я смогу через аскезу достичь своей цели. Если же я не добьюсь, то так тому и быть, тогда мне не нужно этого делать».
Сказав так, Парвати отправилась на вершину Гималаев. За ней пошли её подруги. Родители плакали, не желая отпускать её. В Гималаях она сняла свою одежду, украшения и, облачившись в одежду из коры, начала с великим отречением выполнять тапас. Поместив Шиву в своё сердце и усердно произнося слово «Ом», она стала со временем почитаться как одна из риши.
Парвати выполняла трижды в день омовения и раз в сто лет ела один листочек, а затем следующую сотню лет пила только воду. И ещё сотню лет жила, питаясь только праной. Она стояла на кончиках своих стоп. А затем оставила вообще всякую пищу. От её аскезы люди, боги стали испытывать жар, то есть этот огонь начал разгораться. Вся вселенная это почувствовала.
Шива заметил это и, приняв облик брахмана, пришёл в её обитель. На нём были украшения из коры, шкура лани, а в руке – посох, обладающий магическими силами. Подруги Парвати выразили Шиве почтение и поклонились ему, видя, что перед ними садху. Он сказал, что хочет поговорить с дочерью гор, но подруги сказали: «Она сейчас завершает аскезу, подожди, как только она завершит её, ты можешь с ней поговорить. Через пять мухурт её обеты будут завершены».
Они начали рассказывать о том, какому великому подвижничеству предается Парвати. Затем Шива отправился на озеро, находившееся неподалеку. Он погрузился в озеро и начал кричать: «О, я тону! Тону! Вытащите меня!» и тогда Авиджая, главная среди подруг Парвати, побежала его спасать, к ней присоединились и другие девушки. Но он погружался всё дальше, крича: «Я тону, тону!» Девушки хотели его вытащить, но брахман прокричал: «Я лучше умру, чем прикоснусь к женщине без духовной цели! Я – брахмачари, не касайтесь меня! я выполняю свои обеты! Это не ложь».
Услышав всё это, Парвати прибежала посмотреть, что происходит. Она как раз завершила свои обеты. Парвати подошла к озеру и подала левую руку брамину, но он сказал: «О, благородная женщина, согласно ведической культуре не следует принимать ничего нечистого, ничего, сделанного небрежно, и того, что совершается с изъянами, а ты подаёшь мне левую руку. Левая рука нечиста, я не коснусь её». Парвати ему возразила: «Моя правая рука предназначена только Владыке богов, Господу Шиве. Только Бхава может взять мою правую руку, даже если она отсохнет от совершения аскезы.
И это, сказанное мною, – правда. Это мой обет».
Тогда брахман сказал: «Если ты такая гордая, от кого же мне ожидать спасения? Кто же меня спасёт? я утону сейчас. Мой ответ тоже непоколебим, как и твой ответ. И мы, брахманы, достойны почитания даже самого Шивы. Что же, ты дашь мне умереть? Какой ты аскет, если ты пренебрегаешь тонущим, страдающим брахманом, который на грани смерти. Если ты так непочтительна к брахману, уходи».
Пристыженная Шивой, Парвати задумалась и протянула ему правую руку, решив, что это важно – спасти брахмана. Она вытащила его. А, вытащив, совершила омовения и села в йога-асану, чтобы снова медитировать. Брахман, посмеиваясь, спросил: «Прекрасная женщина, что ты желаешь делать, приняв эту йога-асану?» Парвати ответила: «Огнём йоги я хочу сжечь это тело, а мой ум пусть будет направлен на Шиву». Тогда брахмачари сказал: «Парвати, я скажу несколько слов, поскольку по брахманскому статусу мне полагается давать наставления, а потом ты делай, что тебе нравится. Ты не должна пренебрегать моим желанием, если принимаешь это, как ведическую дхарму. Послушай меня». Тогда она сказала: «Хорошо, я немножко подожду, а потом сожгу огнём йоги своё тело». Тогда брахман сказал: «К чему эта аскеза? Кажется мне, что она тебе еще не по годам. Зачем ты подвергаешь своё тело истязанию? Зачем хочешь расстаться со своим телом и сжечь его? Это вызывает во мне боль. О, женщина! Ты неразумна. Тот, кого ты так жаждешь, обнажён, его происхождение неизвестно, он носит трезубец и он владыка толп привидений, демонов, бхутов. Его обитель – места сожжения трупов. Он разъезжает на быке, его тело покрыто пеплом. Зачем он тебе?»
Шива начал, как бы, поддевать её, отговаривать от задуманного: «Зачем он тебе? Он покрывает своё тело шкурой слона, его тело обнажено и он носит змей. Его волосы спутанные, косматые. И он лишён саттва-гуны. Разве он подходит тебе? Качества жениха – это благородное поведение, благородное рождение, но ни одного из них в нём нет, поэтому он не подходит тебе. В прошлом одна уже имела несчастье прикоснуться к нему. И она так плохо закончила, ты хочешь стать второй? Твой выбор ранит меня. Как ты сможешь вынести все эти его качества? Все люди будут смеяться над тобой, все отвернутся от тебя. Поэтому отведи свой ум от этого противника каждого живого существа. Воздержись от расположения трехглазого Шивы».
Так говорил этот брахмачари.
Выслушав его, который сам был Ишварой и говорил против Ишвары, богиня разгневалась и сказала ему, запинаясь: «О, брахман, не говори так! Не говори против Шанкары! В слепую комнату вступает человек, наносящий оскорбления Владыке богов. Ты не понимаешь правильности деяния Господа. Слушай, брахман, чтобы тебе этот грех простился. Он – изначальная причина всех миров, поэтому кто может знать его семью? Он прославляется, как одетый в стороны света, потому что его форма есть вся вселенная. Он держит трезубец, поэтому он именуется Шулин, а бхуты, его сопровождающие – это существа, которые вечно освобождены во всех отношениях. Ты говоришь, что он живёт на кладбище, но кладбище – это весь мир, и он пребывает там, поскольку он сострадателен предавшимся Ему. Хоть он ездит верхом на быке, но имя этого быка – Дхарма. Он ездит на нём, поэтому он именуется Вришин. А змеи являются пороками, идущими из гнева, и он – единственный во вселенной, кто сдерживает их. Его спутанные клоки волос – это различные виды карма-йоги, ритуальных обрядов и действий. Как могут люди, не обладающие тонким видением, говорить о природе Хары».