— Давай без команды не полезем, — сказал первый.
— Давай, — сказал второй.
И они отступили подальше в свой темный переулок.
— Я всегда говорил, что стоит поубивать половину шайки, как остальные разбойники разбегутся, — сказал Максимилиан.
Он подъехал к карете. Шарлотта вышла и без особой радости оглядела мужа, остальных защитников и место происшествия.
— Тогда это кто? — спросила Шарлотта.
Со стороны церкви святого Валентина появились двое всадников. Макс остановил коня посреди дороги. В сумерках еле видно, кто там. Без доспехов. При мечах.
Новоприбывшие переглянулись и тронули лошадей вправо и влево, намереваясь объехать рыцаря с флангов. Достали мечи.
— Это вы зря, — сказал Макс. Прикинул, как они с Паризьеном сейчас уронят левого, и повернулся на правого.
— Прекратить разбой! — раздалось сзади.
Застучали копыта, и со стороны церкви святого Валентина выехали четверо рыцарей в доспехах по северной моде. Опоздали, конечно, но самую малость.
Двое всадников не приняли бой, пришпорили лошадей и ускакали в боковую улицу.
— Что здесь случилось? — спросил один из рыцарей по-французски с немецким акцентом.
— Разбойники напали на благородную даму, — ответила за мужа Шарлотта.
Она встала посередине улицы рядом с убитым швейцарцем.
— Я негодую и буду жаловаться. Прошу засвидетельствовать, что гости Его Светлости занимаются разбоем на большой дороге прямо в городе.
— Я вижу, славный воин пришел на помощь Прекрасной Даме, — ответил тот же рыцарь.
— Это не славный воин, это муж.
Первый рыцарь не нашел, что ответить, поэтому вступил второй.
— У вас есть подозрения, чьи это люди? Здесь ведь совершенно точно не могут быть разбойники с большой дороги.
— Подозреваю, что это генуэзцы, но не могу доказать. Вы не видите, здесь можно кого-то из них взять в плен и допросить?
Рыцари тронули коней и проехали по дороге, внимательно осматривая тела.
— Кажется, остались только мертвые.
Макс не стал слезать с коня.
— Лотти, ты жива? — спросил он.
— Волосок не упал, — ответила Шарлотта.
— Марта?
— В порядке.
— Марио?
— Живой.
— Еще живые есть?
— Я, кажется, жив, — простонал с мостовой раненый швейцарец.
— Тони! Тони! Дьявол!
— Не зови его, — сказала Марта.
Она забросила разряженный пистолет в карету и пошла разбираться со спутавшимися упряжками.
— Кого не звать? Тони? — не понял Макс.
— Нечистого.
На втором этаже открылось окно.
— А что это вы тут делаете? — поинтересовался скрипучий голос, — Вот я декуриону пожалуюсь!
Интересно, как далеко до городских ворот и слышала ли выстрелы стража? — подумал Макс. Пусть ворота открыты, но дежурная стража там должна быть.
— Максимилиан, пожалуйста, останься и разберись с тем, что ты тут натворил, — сказала Шарлотта, — Любезные кавалеры меня проводят.
— У нас есть запасной кучер? — недовольно спросил Максимилиан.
Спорить он не стал, потому что бросить дохлых разбойников еще можно, но своих людей надо прилично похоронить.
— В любом случае, это не ты, — ответила Шарлотта, — Марио?
— Лучше я, — сказала Марта, — Я умею.
Кортеж тронулся. От церкви святого Валентина подъехали Антонио Кокки и брат Витторио.
— Где вы были, когда вы были нужны? — строго спросил Максимилиан.
— Отвлекли двух ваших главных противников, — ответил Кокки.
— Это тех, которые потом подъехали верхом и которых спугнули рыцари Маргариты Австрийской?
— Наверное. Я не видел.
— Мы вызвали их на парную дуэль, — сказал Витторио, — Только они сработавшаяся пара, а мы — нет. Загнали нас в реку, скинули с берега. Ноги по колено мокрые, так и простудиться недолго.
— Кто? — спросил Макс.
— Алессандро Петруччи и Фернандо Пичокки. Генуэзцы.
— Стоило ожидать. Ладно, будем считать, что от вас польза была. Теперь надо здесь прибраться. Антонио, разберетесь? У вас, кажется, есть в Турине хорошие знакомые по этому профилю.
— Разберусь, — ответил Кокки, — С чем угодно за ваши деньги.
— Не мои, — пожал плечами Максимилиан и передал ему мешочек серебра.
Подъехал Бонакорси. Верхом. Живой-здоровый.
— Лошадь понесла, — извиняющимся тоном сказал он, — А то бы я ух!
— Помоги сеньору Антонио. Здесь могут быть раненые, — ответил Максимилиан.
Рыцарь поскакал догонять свой обоз, а фехтмейстер и доктор остались решать дальнейшую судьбу покойников, лошадей и ценного имущества. Брат Витторио никаких указаний не получил и тоже уехал.
— Как добрались? — спросил викарий.
— С трудом, — ответила Шарлотта, — Нам помешали недоброжелатели. Кажется, это были генуэзцы. Меня спасли рыцари Маргариты Австрийской.
— К сожалению, я ничем не мог помочь. У меня, как у духовного лица, совершенно нет своих солдат.
— А брат Витторио?
— Брат Витторио — человек Его Высокопреосвященства, а не мой. Рад, что с Вами все хорошо. Гостевые апартаменты ждут гостей. И с прислугой у нас полный порядок. Не угодно откушать? Может быть, ванну?
Часть 2Второе сословие заботится о спасении души
Сын боярский Устин Умной, он же Justinien Spirituel в переводе на французский, проделал долгий и нелегкий путь, чтобы добраться из родной Москвы до далекого Турина.
Летом текущего года крымские и казанские татары дошли до Москвы. Устин честно сражался в конном строю, но пропустил сильный удар в голову и попал в плен. Рынок в Крыму, скамья на османской галере. Капитан предлагал всем желающим принять ислам и служить султану, но Устин отказался.
Не прошло и пары месяцев, как галера, где греб Устин, проиграла абордаж генуэзскому галиоту «Пегас». Христианам предложили свободу в обмен на латинское причастие. Устин снова отказался и снова попал на весла.
Капитану «Пегаса» гребцы нужны были больше, чем социальная справедливость, а на скамьях у него и так большей частью сидели христиане. Преимущественно, католики, хотя попадались и православные греки. В Генуе, в отличие от Венеции, предпочитали не искать добровольцев на весла, а сажать на галеры преступников, военнопленных и просто купленных на рынке рабов.
Еще через месяц «Пегас» взяли на абордаж отчаянные немцы. Оруженосец, священник и трое разбойников выдали себя за курьеров, поднялись на борт и считанными фразами подняли восстание гребцов. Устин выступил на стороне тех, кто обещал ему свободу.
На этот раз ему повезло. Он получил и свободу, и столько трофеев, сколько смог унести. Возглавлявший атаку Фредерик фон Нидерклаузиц, оруженосец лет пятнадцати, ничего не требовал и ни к чему не обязывал. Немец вежливо попросил Устина о помощи, и Устин, конечно же, не отказал. Было бы свинством не отплатить за свободу. Помощь состояла в том, чтобы немного поскакать верхом и чуть-чуть при необходимости помахать мечом.
Со слов Фредерика, он напал на «Пегас», чтобы отбить золото, украденное у короля Франциска и доставить его по назначению, в армию короля. Целых четыре телеги золота в монетах и слитках. Устин посчитал, что это достойная цель и помог золотому обозу добраться до городка Вогеры. По пути на обоз напали предыдущие владельцы, но разношерстная ватага, которую собрал дядя Фредерика Максимилиан де Круа, с немалыми усилиями отбилась.
В Вогере золотой обоз постучался в двери сеньора Галеаццо Сансеверино, верного рыцаря короля. Сансеверино отжал двадцать три тысячи дукатов, приставил к золоту эскорт в двадцать три тяжеловооруженных всадника, и обоз на следующее утро двинулся дальше.
Устин же получил не оговоренное заранее, но справедливое вознаграждение в две тысячи генуэзских дукатов и остался в гостях у Сансеверино. Но не в Вогере, а вместе с хозяином города выехал в Турин. Сансеверино обещал представить Устина к двору короля Франциска, чтобы гость из далекой Московии с королевским обозом легко добрался до Парижа, а оттуда морем домой через Кале и Новгород.
Сам Устин не смог бы так хорошо со всеми договориться, потому что кроме русского говорил по-татарски, по-польски и на восточном диалекте немецкого, который плохо понимали западные немцы. Но Бог послал ему персонального переводчика с польского и восточно-немецкого на французский и все прочие языки. Старого монаха по прозвищу Книжник, который раньше служил госпиталием в монастыре и принимал паломников, идущих в Рим из Восточной Европы.
Вместе с Фредериком фон Нидерклаузиц в освобождении Устина принимал участие отец Тодт, ранее известный на суше как Безумный Патер. Духовным образованием он не мог похвастаться, потому что много лет назад купил приход за свою долю военных трофеев. Происходил он из швейцарской глуши, а прозвище заслужил тем, что окормлял своих прихожан во всех военных походах, куда они ходили не во славу Господа, а за звонкой монетой.
С ранней молодости до седин Тодт окормлял паству в маленьком швейцарском городке. Водил прихожан в боевые походы во славу царей земных, нес им божье слово и пару запасных алебард.
Два года назад Тодт, казалось, окончательно сошел с ума и решил на старости лет повоевать все-таки за царя небесного, а не за царей земных. Бог очень удивился, услышав молитвы со знакомым акцентом из мест, куда швейцарцы по доброй воле не попадают. Внимательно последив за морской карьерой Тодта, а тот был капитаном солдат в не особенно удачливом экипаже, Господь решил, что для всех будет лучше, если этот сухопутный до костей мозга человек в обозримом будущем вернется к своим старым прихожанам.
Настоящим моряком Тодт так и не стал, и его «Санта-Марию» во всех портах называли «ладьей Харона», а его экипаж — худшим экипажем Средиземного моря. Тем не менее, Тодт исправно командовал корабельными солдатами, ходил в рейды, сражался на абордажах, топил османов, тунисцев и алжирцев, и в целом принес христианскому воинству больше пользы, чем вреда.
Последнее морское приключение закончилось тем, что капитан Харон погиб, матросы разбежались, а очередная трофейная «Санта-Мария» досталась на разграбление корсиканским береговым пиратам. Тодт и вышеупомянутый брат Книжник попали в марсельскую тюрьму за подделку судовых документов, пиратство, контрабанду пряностей и организацию побега.