ртей. Вон тот, с дурной улыбкой, больше по бабам, но смертный грех на нем точно есть. Все трое бывали в тюрьмах не по разу, но недолго. В отличие от последних двоих. Эти уверен, немало лет провели в каменоломнях. Хотя, знаешь, не удивлюсь, если у остальных тоже клейма под рубашками.
Отец Августин о чем-то говорил с отцом Жераром, когда к ним подошел привратник. Аббат позвал Книжника.
— Музыканты нужны? — спросил у Книжника аббат.
— Нужны, — обрадовался Книжник, — Мы вчера совсем забыли про музыкантов.
— Только что двое постучались, и я сразу вспомнил. Принимай.
У ворот Книжник с аббатом встретили тех самых Барабана и Трубу, которые играли в Генуе на свадьбе Фредерика и Кармины. Тодт тогда венчал молодых, а Мятый вел себя хорошо и даже ни с кем не подрался.
— Мне тут еще наш викарий любезно порекомендовал алхимика, — продолжил аббат, — Не шарлатан. Рекомендательное письмо к викарию от епископа Генуи и Турина. Обещает знатный фейерверк. Взамен просит всего-то разрешения в кузнице поработать. Нужен нам фейерверк за счет коннетабля Франции?
— Думаю, пригодится, — ответил Книжник, — Я был на площади, там можно на стене запалить. Как раз над сценой получится. Самое безопасное место.
— Тогда прошу любить и жаловать. Магистр алхимии Иеремия Вавилонский. С ним ученик Пьетро и телега личного имущества.
Мятый, Тодт и Книжник удивленно уставились на Симона. Они точно знали, что Иеремия Вавилонский — совершенно другой человек, а Симон его ученик.
— Благословляю начать послушание по кулачному бою, — сказал отец Августин и перекрестил собравшихся.
Устин всех пересчитал и построил. Прибывшие только что музыканты и алхимик участвовать не стали и сели на скамейку. Отец Жерар тоже в строй не встал, но присел посмотреть. Зато в строй встал отец Августин.
Устин встал лицом к монахам как пехотинец в строю. Левым боком к противнику, ноги немного согнуты, кулаки подняты на уровень головы.
— Вставайте все вот так и сомкните строй. Если рыцари не пойдут так же плотно…
— Не пойдут, — сказал отец Августин, — Их всего дюжина, а нас тут… двадцать один боец, считая меня и тебя.
— … Отлично. Значит, каждого рыцаря будут бить двое наших, — Устин подошел к строю и показал, что прямо стоящий человек занимает столько же места, как двое, плотно стоящие боком.
— Левой бьешь прямо, правой тоже прямо или по дуге, — Устин показал нисходящий удар основанием кулака.
— У нас так не бьют, — удивленно сказал Мятый.
— Это удар для строевого боя. В поединке от него легко увернуться, а в строю увернуться некуда.
— Под ударами жестко стоять не надо. Поворачивайтесь, принимайте вскользь. Сейчас встаньте парами, — Устин расставил бойцов так, чтобы каждому достался незнакомый, — Бейте друг друга в плечи по очереди. Медленно. Кого бьют, тот сворачивается.Под ударом плечо подавай назад. Жестко не стой, больно будет. Назад не отступай, в строю некуда.
Обменялись ударами.
— Новое правило. Спиной назад отклоняться не надо.
Устин подошел к Мятому.
— Бей меня.
Мятый ударил в плечо, как только что работали в парах. Устин качнулся спиной назад, нисколько не двинув ногами, и Мятый даже не достал.
— Вот так делать не надо, — сказал Устин, — Я могу. Но вы не пытайтесь. Просто упадете, а упал — проиграл.
— Бороться можно? — спросил Мятый.
— Можно. И будьте готовы, что рыцари будут бороться. Они умеют.
— Локтями бить можно? — спросил Тодт.
— Локтями у нас не запрещено, но не принято, — сказал Устин.
— Рыцари не знают, что там у вас не принято, — сказал отец Августин, — Поэтому благословляю бить локтями.
— Делимся на три части, — продолжил Устин, — Лево, право и чело, то есть, голова. Я вас не знаю, поэтому встаньте рядом со знакомыми.
Бойцы перестроились в четыре группы. Местные монахи, студенты, Сан-Мигеле, Тодт с Мятым.
Устин строго оглядел свое войско.
— Вот вы, крепкие парни, встанете в центр, — сказал он «наемникам» из Сан-Мигеле, — Идете сюда и вставайте в две шеренги. Двое впереди, трое сзади. Ты, большой, сзади посередине. Ваша задача будет крепко стоять, и если отступать, то строго назад, чтобы не порвать строй.
Крепкие парни кивнули. Устин посмотрел на оставшихся.
— Отец Августин, Вам правый фланг.
Местные встали справа от «головы».
— Вы в первом ряду, но не забывайте командовать, — продолжил Устин, — Главное — не разорвать строй. Люди будут падать, а кто остался на ногах, должны сжиматься к середине. На Вас нападет мессир Лодовико. Не отрывайтесь от своих. Полшага впереди, не больше.
Отец Августин кивнул. Он примерно так и думал.
— Вот ты, — Устин взял за рукав повара и перетащил его на край, — Правофланговый. Верти головой, смотри за серединой и подталкивай своих, чтобы сжимали строй, когда кто-то упал.
— Что все упал да упал, — сказал самый крупный из «францисканцев», — Мы, может, не хотим падать.
— Вы, может, и не упадете, — польстил ему Устин, — Против нас будут рыцари, а они стойкие и бить умеют. Вот монахи и студенты упадут точно. Лишь бы не сразу.
— Ага, понятно.
— Теперь вы, — Устин подошел к студентам, — Вы монахи или рыцари?
— Факультет теологии, — ответил один.
— Факультет медицины, — ответил другой.
— Благородного происхождения, — ответил третий.
Остальные промолчали.
— Вы стоите на левом фланге и слушаете отца Тодта как родного.
Устин переставил студентов, притащил во второй ряд Тодта и Мятого.
— Почему меня во второй? — спросил Мятый.
— Рыцари отдадут правый фланг мессиру Лодовико, но среди них найдутся другие охотники прорвать строй. И они пойдут к вам. Ты на левом фланге самый опытный в драке. Подопрешь первый ряд, если что. Они не сообразят, как подпереть, чтобы строй не прорвали, а ты сообразишь.
— Понял.
Устин вышел перед строем и продолжил.
— Умные люди, когда ставят строй, готовятся на прорыв. Двое-трое самых сильных бойцов должны ворваться во вражий строй, а остальные поддержать, чтобы их не отсекли и не наваляли со всех сторон. Мы так делать не будем. Рыцари сильнее нас, и это они будут прорывать наш строй, а мы должны стоять.
— Как долго мы должны продержаться? — спросил Тодт.
— Пока отец Августин не наваляет мессиру Лодовико Сансеверино.
— Так это долго, — сказал со скамейки зрителей пожилой отец-казначей.
— Почему? — спросил Устин.
— Они с молодости сил примерно равных. То один верх брал, то другой. Когда бы они знали точно, кто сильнее, так они бы уже и не мерялись.
— Так отец Августин же в аббаты ушел.
— Уйти ушел, но должок за ним остался. Не чует, знать, мессир Лодовико, что он сильнейший брат. Или другие рыцари подкалывают.
Устин еще немного посмотрел, как три отряда ходят строем, а потом приказал левому и правому флангу сойтись стенка на стенку. Отец-госпиталий раздал всем толстые матерчатые рукавицы и стеганые подшлемники.
— В голову сегодня не бьем. Шагаем по команде, двигаем строй, давим. Задача — прорвать строй. Можно бить в грудь и в живот, можно бороться, можно толкаться.
Студенты лучше держали строй. В том числе, потому что командовал Тодт, а Мятый уловил суть и из второго ряда руками уплотнял бойцов.
В сборной аббатства любой монах превосходил массой и телосложением любого студента. Все-таки, взрослые дядьки на специфической диете против молодых парней на другой специфической диете. Монахи ели мало мяса, но много теста и яиц, не отходя далеко от кухни при в целом малоподвижном образе жизни. Студенты ели всего понемногу и нерегулярно при в целом подвижном образе жизни, включая подвижничество в сторону женщин и в сторону фехтования.
Отец Августин неплохо командовал. В первом же сходе он прорвался через строй, но монахи не сообразили поддержать, и первый ряд студентов сомкнулся за спиной аббата. Третий сход выиграл Тодт. Мятый передвинулся напротив слабого звена и прорвался, а студенты его даже поддержали.
— Хорошо, — сказал Устин и обратился к наемникам, — Теперь вы. Ваша задача — прорвать строй. В одном месте, в двух, или хоть всех уронить. В голову пока не бьем.
Студентов наемники не прорвали, а монахов прорвали. Атака в двух местах требовала двух лидеров защиты. Мятый и Тодт справились. Отец Августин устоял перед навалившимися двумя, но трое прорвали строй в другом месте.
— Отлично! Все молодцы, следующее строевое занятие завтра, — сказал Устин.
— Мессир, а Вы сами-то кто? — спросил большой «францисканец», — Сильно издалека?
— Московия. Русь.
— И что, Вы прямо мастер на кулаках биться?
— Мастер.
— Давайте один на один, если не трусите.
— А давай. Только подшлемники наденем и рукавицы.
— Боитесь?
— Ты мне нужен в строю со здоровыми кулаками и со здоровым лицом. Запасных бойцов, сам, видишь, нет.
Монах хмыкнул. Простолюдин нипочем не стал бы так смело разговаривать с дворянином, но второе сословие стоит выше третьего.
— Давай-давай, брат Николя, иноземец верно говорит, — сказал со скамейки приор, отец Жерар.
— Что правильно? Что он меня побьет? Ты ему веришь?
— Побить как Бог даст, а ушибить может. Или ты его поломаешь, тоже плохо. Отец Августин спасибо не скажет.
Монах пожал плечами и натянул защиту.
Противник русскому достался сложный. На полголовы выше, заметно шире в плечах и существенно тяжелее. Устин сильно исхудал, пока греб на галере. Брат Николя же сидел на монастырской диете с неограниченным количеством хлеба, яиц и вина. Но, без сомнения, поддерживал форму хозяйственными работами, а то бы вовсе заплыл жиром, как это часто бывает с монахами.
Николя пошел на Устина, выставив кулаки перед собой. Махнул раз, другой. Не попал. Устин не убегал и не отскакивал, он уклонялся корпусом, скручивался, сгибался в пояснице, делал совсем небольшие шаги.
Единственный удар, которым монах достал русского — удар в живот. И тот прошел вскользь.