Теперь круглыми глазами смотрела на него Тайра.
– Не-е-ет! – Она недоверчиво, совсем как деревянный болванчик, качала головой. – Только не говори, что для этого. Это же ценнейший материал, на изготовление которого требуется так много времени! Вы что! Да еще такой мягкой…
– А чем еще подтираться? Травой?
– ТРАВОЙ?!
Если раньше ее глаза были просто круглыми, то теперь выпадали «из орбит».
– Ты что такое говоришь? Это же растения! Как можно?!
Помоги ему Создатель! Лагерфельд и раньше полагал, что в их общении раньше или позже может проявиться разница менталитетов, но чтобы так быстро и «в этом»? Терпение, только терпение. Она все узнает – про дешевизну, про цены, про процессы, про то, что бумагу изготавливать несложно, а растений в этом мире такое количество, что хватит на экспорт. Просто Тайра еще ни разу не выходила на улицу, и этим все объяснялось.
– Принцесса Архана, – елейно, с деланным благоговением проговорил Стивен, – если вам будет угодно, вы всегда сможете беречь бумагу и использовать для омовения воду. Я же не настаиваю.
На самом деле он понимал – сам бы вел себя, как пустынный бедуин, если бы родился в пустыне и бедуином. Сложно принять новое, пытаясь упаковать его в привычные рамки. Время от времени стены мыслительной коробочки приходится растягивать и передвигать – процесс неприятный, но нужный – Тайре придется через него пройти.
– Ну вот, здесь вроде бы все показал. Пойдем в комнату? Расскажешь мне, чего тебе на данный момент для счастья не хватает.
– Мне всего хватает.
– Уверен, что чего-нибудь тебе не хватает точно.
Спустя несколько минут Лагерфельд объяснял список того, что необходимо доставить, стоящему за дверью представителю Комиссии.
– Еда и побольше. Что-нибудь основательное: мясо, фрукты, сыры, хлеб. Воду в бутылках. И еще нужна одежда – что-нибудь практичное и удобное. Нижнее белье, обувь. Размер определите?
– Конечно. – Невозмутимо отозвался мужчина в серебристой форме. Лагерфельд не сомневался, что тот уже сканировал фигуру Тайры и с размерами не ошибется точно. – Еда и вода будут у вас через несколько минут. Одежда позже.
– Хорошо. Спасибо.
Док вернулся в комнату. Опустился в кресло, вытянул ноги и какое-то время смотрел на притихшую на диване девушку. Такую знакомую, почти родную.
– Страшно? – Спросил он тихо. Понимал, что ей боязно и неуютно, сочувствовал, а потому старался не только скрасить одиночество, но и помочь обрести душевный комфорт.
– Страшно? – Тайра грустно улыбнулась. – Конечно. Я ведь здесь совсем никого не знаю.
– Кроме меня.
– Кроме тебя. – Улыбка на мгновенье просветлела, но тут же вновь стала робкой, неуверенной. – Знаешь, мне было бы не так страшно, реши я без денег и вещей присоединиться к каравану погонщиков одногорбов до Оасуса. Это, как бы сказать,… само по себе самоубийство. Если девушка одна, без защитника, ей опасно удаляться от дома, а я не просто удалилась от дома, я удалилась от своего мира. Смешно, но даже в Коридоре мне было комфортнее, чем здесь.
– Я понимаю. К Коридору ты привыкла, поняла его, научилась там существовать, а здесь все новое – места, предметы, люди.
– Угу. – Тайра задумчиво смотрела на Стива. – А тот, кто стоит за дверью, вообще не человек. Я, пока была возможность, посмотрела на его тонкие тела и сильно удивилась.
– Почему? – В общих чертах док знал об отличиях, но ему было интересно выслушать мнение «извне». Тем более мнение человека, обладающего выдающимися в плане «видения» способностями.
– Потому что они у него выстроены по-другому. И внутреннее строение тоже. Я не имею в виду органы физического тела, хотя и там есть химические отклонения в процессах, но энергетическую составляющую – она сильно изменена. Не говорю уже про астральное тело, которое как будто заковано в определенную кристаллическую решетку.
– Что это значит?
– Как бы объяснить… Это значит, что такой человек всегда будет ровным по эмоциям. Ни злым, ни добрым, ни сочувствующим, ни агрессивным. Очень нетипично для людей. Всегда быть одинаково спокойными, почти равнодушными.
– Согласен. Нетипично.
Он восхищался ей, способной увидеть то, чего не видели другие.
– А я?
– Что «ты»?
– Не закован в такую решетку?
– Нет. – В желто-зеленых глазах появились искорки. – Ты… добрый. Хороший.
И она отчетливо порозовела.
Чтобы скрыть довольную улыбку, Стив опустил лицо и какое-то время смотрел на собственные руки, все еще покрытые Коридорной пылью – не удосужился помыть, а ведь ходил к друзьям в палату.
«Тоже мне, врач»
– Еда скоро будет. Голодная?
– Угу. И пить сильно хочется. Все навалилось так быстро и разом, что я до сих пор не могу привыкнуть. Кажется, мои органы весят так много, что я едва могу их носить на ногах, а желудок так пуст, что давно должен был слипнуться.
– Ничего, все потихоньку наладится. Только пообещай мне одну вещь, ладно?
– Какую?
– Пробуй все потихоньку и не объедайся, хорошо? На первых порах после длительного голода с едой нужно быть очень осторожной.
– Я понимаю.
– Молодец. Просто я, может быть, засну и не смогу проследить. Устал очень, валюсь с ног.
Тайра робко поерзала на месте.
– Я понимаю, что ты устал, но… посиди со мной, пожалуйста, пока не принесут еду, ладно?
– Конечно.
Они помолчали, но тишина не давила – такая возникает между хорошими друзьями или между приятными во всех отношениях малознакомыми собеседниками.
– Скажи – я вот понять не могу, – как мы с тобой понимаем друг друга? В Коридоре – ясно, – там все друг друга понимают, на каких бы языках не говорили, там слова преобразуются в энергию и доходят в голову по смыслу, а не звучанию, но не здесь. Ведь ты не говоришь на руурском диалекте?
– Нет, не говорю. Но объяснить этот феномен могу. Из-за того, что этот мир «сборный» – то есть дети, как я уже говорил, здесь не рождаются, а люди приходят из других миров, – все, как следствие, говорят на разных языках. И чтобы не возникало речевых барьеров, мой Начальник… Правитель – не везде, но во многих местах – внедрил систему трансформации любых наречий и диалектов в один понятный всем язык. То есть его не нужно учить, ты просто «понимаешь», о чем говорит собеседник. Получается, что в сознание внедряется не какой-то отдельный «новый» язык, а, скорее, способность понимать жителей других регионов.
– Как удобно. И сложно, наверное.
– Сложно?
– Такую систему создать. Должно быть, твой Правитель очень могущественный и мудрый человек.
– В общем, да.
Знала бы она, что недавно Дрейк самолично восхищался способностями Тайры по вытягиванию на поверхность тела дока «душевных» лучей, рдела бы от удовольствия.
Да, Начальник заинтересовался гостьей, это точно.
– А ты уже передал ему кристалл?
– Передал.
– Думаешь, он поймет, что там?
– Надеюсь на это.
– А то, может, пора вернуть твоему телу нормальный вид – спрятать Свет? Я могу, у меня хватит сил. Наверное.
Слово «наверное» как раз совпало с протяжным урчание в животе Тайры. Стив улыбнулся.
– Нет, пока не стоит. Сначала убедимся, что он разобрал ответ и сможет его использовать, а то вдруг мне придется идти обратно в Коридор?
– В Коридор? Ты что, серьезно? Снова?!
Хм, кажется еще недавно она мечтала в нем остаться.
– Нет, я не знаю. Просто предположил.
– Тогда я тоже надеюсь, что он разберет. Должен, ведь он же мудр.
Лагерфельду тоже хотелось в это верить.
Их разговор прервался, когда в дверь вошел держащий обеими руками объемный поднос представитель Комиссии.
– Еда. И вода.
– Вовремя. Очень вовремя.
Стив привстал, чтобы помочь расставить на столе бутылки и тарелки, а Тайра шумно втянула носом воздух и облизнулась.
– Не объедайся, ты обещала.
Прежде чем начать трапезу, она долго крутила в руках красные глянцевые яблоки, скрупулезно изучала бананы, разглядывала сливы и виноград, тыкала вилкой в сыры. Но больше всего ее, конечно, привлекала исходящая паром на тарелке курица и дольки жареной картошки.
Док мог не проводить анализ, чтобы понять, что ее рот доверху заполнился слюной, как тируанский грот водой.
– Не объедайся.
Тайра помотала головой.
– Не буду.
К этому моменту они поменялись местами – теперь дама сидела у стола в кресле, а Стив вытянулся на диване и тщательно пытался не допустить момента, когда веки слипнутся окончательно.
– Ты спи. Отдыхай. Я поем аккуратно.
– Пей побольше воды.
– Угу. А ты потом мне расскажешь, как все называется? Вот эти красные дольки и зеленые кружочки…
– Расскажу. – Помидоры и огурцы подождут, потому что он, кажется, уже спал. Усталость сморила тело – навалилась душным, но уютным покрывалом, призывала расстаться с мыслями, приказывала соскользнуть в дрему окончательно.
Прежде чем сделать это, терзаемый любопытством Лагерфельд не удержался и спросил.
– Слушай, Тай… А чем вы там на Архане подтираетесь, если не бумагой?
Несвоевременный вопрос – понятное дело, – но такой интересный. Не заснет ведь, пока не узнает.
Напротив уже с аппетитом жевали. Булькали водой и разве что не прихрюкивали от удовольствия.
Губкой, она сказала? Сваленной из козьей шерсти губкой, которая хранится рядом в чане с чистой водой?
Как ужасно, должно быть, подтираться шерстью, подумал Стив, засыпая. И негигиенично.
Тереть задний проход махровым комком?
Услышь подобное Эльконто, глумился бы над жителями Архана следующие три года, если не дольше. И хорошо, что Дэйна здесь не было. Хорошо и плохо. Стив по нему скучал… скучал, да, но не прямо сейчас – сейчас он вообще ничего не чувствовал и ни по кому не скучал.
Сейчас он был счастлив.
Потому что уже почти спал.
– Это что, издевательство?
Дрейк стоял в центре затемненной комнаты.
Информационный кристалл лежал на полу – из него, рассеиваясь и превращаясь в груду непонятных символов, обозначений и букв, лился к потолку серебристый свет. На уровне глаз, похожий для Джона на полную белиберду, висел принесенная из Мистерии подсказка-ответ – взрывающее мозг нагромождение из полузнакомых и незнакомых знаков – полночный бред спившегося ученого-математика.