– Это хорошо, когда люди вокруг добрые, – согласилась Тайра и коснулась пальцем мужской рубашки, мимо которой они проходили. – Я была бы рада, если бы у нас женщин чтили как равных. И если бы не гнали за поиск Знания. Хотя его и так мало кто ищет.
– Хе. – Бернарда невесело усмехнулась. – Вообще-то, в моем мире мне тоже приходилось скрывать свои способности – да и здесь частично приходится, но не потому что люди злые, а потому что не всем про них – способности – нужно знать. А в моей стране меня бы за них не гнали, а наоборот, искали бы, чтобы начать изучать, а после использовать.
– Меня… Тоже. Искали.
Заметив в зеркальном отражении, каким грустным при этой фразе стало лицо собеседницы, Ди повернулась к Тайре и замедлила шаг.
– Тебя искали? Ты, наверное, скрывалась, да? Печальная и длинная история?
– Ну, в общем, да, – та выдавила из себя жалкое подобие улыбки. – Поэтому я, собственно, и попала в Коридор.
И раздался длинный протяжный вздох.
– Смотри: зеленые, красные, розовые, бежевые – ты какие цвета предпочитаешь? А фасоны? – Бернарда снимала с перекладин одни плечики за другими и, как фокусник, жонглирующий платками из шляпы – профессионально и весело, – показывала разнообразные блузки Тайре. – С воротничками? Без? С кружевами? Рукав предпочитаешь длинный или короткий? А ткань?
И смеялась, потому что подруга Стива хлопала, как кукла, глазами и не умела скрыть восторженной детской наивности при виде подобного – огромного для нее – количества вещей. Конечно, если на Архане были «лавки», а не магазины, в них не поместилось бы и десятой части того, что лежало, стояло или висело здесь.
– Я совсем не разбираюсь в местных обычаях и не знаю, в чем ходят женщины. Ты говоришь, они здесь не кутаются в тулу, как наши?
– Вовсе нет. Наоборот! Тут женщины любят короткие юбки или узкие брюки, каблуки.
– А что такое «ка. Блуки»?
Разделением слова на части и постановкой неправильного ударения Тайра напомнила Бернарде Смешариков, чем вновь рассмешила.
– А это вот – смотри, – она сняла с ноги ближайшего манекена красную туфлю. – Вот эта палочка – каблук. Она бывает высокой или низкой.
– Но на такой неудобно ходить. Даже не пробуя, я чувствую, что будет неудобно.
– Конечно, неудобно! – по холлу рассыпался брызками звонкий хохот. – Но кого это заботит? Мы же делаем все для того, чтобы нравиться мужчинам, а не для того, чтобы нам было удобно.
Да? Нравиться мужчинам?
Тайра вновь подумала о том, что будь она в Рууре, ни за что бы не стала выряжаться в привлекающие внимание тряпки – не хватало ей раньше похотливых взглядов? Но здесь…
Если здесь такие мужчины, как Стив – от этой мысли она покраснела не внешне, но изнутри, – то, может, стоит постараться? Конечно, на то, что Тайра понравится ему как женщина, а не как подруга – все-таки она черноволосая, смуглая и… слишком другая, – шансов мало, но они есть. Ведь есть?
– А каблуки нужно носить обязательно?
– Ну-у-у… – промурчала Бернарда себе под нос, – желательно. Ты еще увидишь, с каким восторгом местные мачо поглядывают на ножки на шпильках. А если еще и в чулках…
– Мачо – это какие-то особенные мужчины?
– Ну да, можно сказать и так. Так что, нужны тебе каблуки?
– Нужны, – кивнула Тайра и покраснела – на это раз внешне. – Хотя бы одни.
– Да не одни, а тоже для разной одежды и разных цветов. Я имею в виду «туфли» разных цветов. Сейчас все найдем; я уже заметила, где здесь примерочная.
– Слу-у-у-шай, тебе все идет. Вот все, что бы ты ни одела.
Тайра теребила пальцами золотистый ремешок очередного – наверное, двадцатого по счету платья – смотрела на свое отражение в высоком зеркале и смущенно рдела от удовольствия. К ее темным волосам и ярким необычным глазам и цвета шли необычные: насыщенный бордовый, пронзительный синий, глубокий зеленый, слепящий желтый…
– Если бы я одела такой розовый – я ведь почти блондинка – то я смотрелась бы, как… ну, как распутная женщина, а ты даже в розовом смотришься, как чудесный цветок. Вот бы мне такие волосы! Знаешь, я в детстве мечтала о черных.
Бернарда, подперев щеку ладонью, завороженно рассматривала новую подругу, которая с каждый жестом, словом, взглядом, нравилась ей все больше. Как хорошо, что док привел ее из Коридора, что именно такую – интересную, загадочную, но при этом совершенно не высокомерную и крайне тактичную.
– Что ты – твои волосы великолепные и очень густые. На Архане такого оттенка не бывает – его добиваются очень сложными манипуляциями с краской, добываемой из помета одногорба.
– Что? Из…
По поднятым бровям Ди Тайра поняла вопрос и кивнула:
– Да. Из… г@вна, – и они заговорщицки захихикали. – Так что хорошо, что у тебя такой оттенок, и что…
– Мне не приходится мазать волосы пометом? Согласна.
– Не волосы даже – кожу.
– Спасибо, хоть не есть.
– Все равно противно.
Обычно выбор одежды, когда требуется огромное ее количество, – процесс скучный, но этот постоянно прерывался шутками, смехом и веселыми комментариями; время текло быстро и незаметно.
– Тебе действительно повезло с фигурой – все сидит, как влитое.
– Спасибо. Женщины моего мира всегда скрывают фигуру. Только если не работают в Сладких домах…
– О, это такие, куда мужчины приходят, чтобы?…
– Ага. И там все ходят голые.
– Пузатые, бородатые и лапают все, что движется за выступающие части тела?
– А ты откуда знаешь?
Бернарда прыснула в кулак.
– У меня хорошее воображение – могу представить.
– Точно, так и есть. И там все пахнет апельсиновым и лавандовым маслом. У меня подруга – бывшая подруга – там работала. Может, и сейчас. Так вот там все оголяются, а на улицах – нет.
– Хуже, когда ты решил оголиться на улице, а тебе и показать нечего, так что очень радостно, что это не твой случай.
– Спасибо тебе.
– Пожалуйста, – Ди удовлетворенно откинулась на спинку кресла. – Так, мы уже отобрали блузки, топы, брюки и нашли три хороших платья.
– Четыре, – робко поправила Тайра и снова с надеждой погладила золотистый ремешок.
– Хорошо, четыре. Снимай пока. Нам осталось отыскать верхнюю одежду, обувь, кофты и нижнее белье.
– А что такое нижнее белье?
– Нет, только не говори, что ты… Что вы…
На нее, не мигая, наивно и вопросительно смотрели желто-зеленые глаза.
– Он же голый!
– Он не голый – он в трусах и бюстгальтере.
– Но на него ведь смотрят мужчины! Как они… ой! Они ведь все видят…
– Тайра, да это манекен! Ему все равно, кто и что видит – он предназначен для того, чтобы демонстрировать вещи. А женщины перед своими мужчинами в домах так и ходят.
– Но зачем?
– Чтобы соблазнить.
Бернарда вдруг поняла, что ужас, написанный на лице прибывшей из другого мира девушки, скорее всего, связан с тем, что занятия любовью для женщин не являлись там чем-то приятным.
– Так ты… Ты никогда… Не была? Да?…
– Нет. И не хочу. Я боюсь. Мне рассказывали, что это грубо и больно.
– Вовсе нет! Бывает иначе. Мужчины бывают очень ласковыми, нежными, внимательными.
– Сари тоже говорила, что такие встречаются, но я все равно боюсь. И тем более, не хочу иметь у себя вещи, способные распалять похоть.
В этот момент (может, совершенно некстати) Ди почему-то подумала про Стивена. Про то, что он, представься ему подобная возможность, никогда не повел бы себя с Тайрой грубо – холил и лелеял бы ее, как бархатный цветок. Но и Тайре, в свою очередь, придется пересмотреть многие устаревшие взгляды на жизнь и решиться на то, на что раньше она бы никогда не решилась. Ох, трудно им будет. И зачем она – Ди – вообще думает про Стива? Может, он тут вообще ни при чем? Хотя, как тогда понимать сегодняшние взгляды в прихожей? Ах, сами разберутся.
– Не всякое нижнее белье предназначено для того, чтобы распалять в мужчине похоть, есть и другое. Оно помогает поддерживать гигиену – это я о плавках, а бюстгальтеры помогают поддерживать грудь…
– А зачем ее поддерживать? – Тайра успокоилась и даже хихикнула. – Моя итак держится.
– Ну, так повезло далеко не всем. Знаешь ли, есть такие бабки, да и не бабки даже, у кого грудь болтается до пупа…
– У нас тоже такие есть.
– Вот за этим и нужны бюстгальтеры. Так что лучше все-таки пойдем и посмотрим, ладно?
Когда Тайра, убежденная нерушимой логикой и словами Бернарды о том, что «грудь под блузкой без бюстгальтера привлечет туда больше внимания, чем без него» и «если носить штаны и не надевать плавки, они будут забиваться сама знаешь куда…» выбрала-таки себе несколько удобных и в то же время красивых комплектов, они плавно перебрались в отдел верхней одежды.
– Так, что нам осталось? Пара курток, свитеров и обувь? А косметикой ты пользоваться умеешь?
– Нет. Я слышала, что женщины чернят глаза, чтобы привлечь к ним внимание, но никогда этим не пользовалась. Так тоже часто делают в Сладких домах…
– Так, понятно. Теперь чувствую себя так, как будто мы тут все живем в одном большом Сладком доме – красим глаза, губы, румяним щеки и ходим по дому голышом. Ужас какой-то!
Но вместо того, чтобы изобразить на лице ужас, Дина улыбалась, и тогда Тайра улыбалась следом – она очень боялась, что ее комментарии придутся в Нордейле не к месту, но знакомая Стива, к огромному облегчению, обладала невероятно хорошим чувством юмора и на странные фразы совершенно не злилась.
– Я научу тебя красить губы, а дальше ты решишь сама – надо оно или нет. Может статься, что красный цвет очень пойдет к твоим черным волосам…
И она задумчиво прищурилась, прикидывая.
– Ты меня смущаешь! – смеялась Тайра в ответ. – Зачем мне красить губы? Они и так яркие…
– Ну, кто знает, тебе может понравиться.
– Не думаю.
– А ты не предполагай наперед – сначала попробуй.
– Хорошо. Попробую.
– Скажи, а кто учил тебя всему тому, что ты знаешь? – спросила неугомонная жительница Руура, кутаясь в симпатичного вида бежевый плащ, в то время как Бернарда повязывала ей на шею бордовый с золотыми разводами шарф. – Ведь у тебя был Учитель?