Они угадали правильно: едва дьякон коснулся молотка, как дверь распахнулась и перед ними предстала миссис Ратледж.
– Прошу в дом, – произнесла она обычным ровным голосом, и Босуорт, следуя за остальными, подумал про себя: «Что бы у них ни стряслось, по ее лицу ничего не прочитаешь».
В самом деле, черты Пруденс Ратледж были настолько застывшими и невыразительными, что искать в них признаки каких бы то ни было потаенных чувств едва ли имело смысл. По случаю она принарядилась в черное в белую крапинку ситцевое платье, вязанный крючком воротничок с золотой брошью и серую шерстяную шаль, скрещенную на груди и затянутую узлом на спине. Единственной заметной выпуклостью на ее маленькой продолговатой головке был лоб с округлыми надбровными дугами, из-под которых смотрели через очки выцветшие глаза. Над ним ровно лежали темные, разделенные пробором волосы – они плотно обхватывали кончики ушей и заканчивались на затылке уложенной в пучок косичкой. Длинная тощая шея, на которой веревками выступали мускулы, делала голову еще ýже. Глаза были светло-серые, холодного оттенка, лицо – сплошной белизны. Возраст мог быть любым – от тридцати пяти до шестидесяти.
Комната, куда миссис Ратледж провела гостей, очевидно, служила в доме Ашмора столовой. Нынче ее приспособили под гостиную, и из старинного, отделанного деревянными панелями в тонких бороздках камина выдавалась черная печь на листе цинка. Недавно разожженный огонь протестующе коптел, в комнате было одновременно тесно и жутко холодно.
– Энди Понд, – крикнула миссис Ратледж кому-то в задних помещениях, – иди позови мистера Ратледжа! Он, наверное, в дровяном сарае или где-то у амбара. – Она вернулась к гостям. – Прошу, располагайтесь.
Трое мужчин, все более смущаясь, заняли указанные ею стулья, а миссис Ратледж в деревянной позе уселась на четвертый за расшатанный бисерный столик. Она обвела взглядом гостей.
– Наверняка вы, ребята, гадаете, зачем я вас созвала, – произнесла она, как прежде монотонно.
Оррин Босуорт и дьякон Хиббен пробормотали что-то, означавшее согласие; Сильвестр Бранд сидел молча и из-под кустистых бровей следил за мерным покачиванием своего гигантского ботинка.
– И вряд ли вы ожидали, что это будет вечеринка. – Никто не решился подхватить эту далекую от веселья шутку, и миссис Ратледж продолжила: – Дело в том, что у нас здесь случилась беда. И нам нужен совет… Мистеру Ратледжу и мне. – Она откашлялась и, не отводя в сторону холодного жесткого взгляда, добавила тише: – На мистера Ратледжа наслано заклятие.
Дьякон посмотрел пронзительно, и его тонкие губы тронула улыбка недоверия.
– Заклятие?
– Ну да, прельщение.
Трое гостей сидели молча; потом Босуорт, не такой скованный, как прочие, или более языкастый, задал, с долей насмешки, вопрос:
– Этому слову вы придаете то же значение, что и Святое Писание, миссис Ратледж?
Смерив гостя взглядом, она ответила:
– Он сам так говорит.
Дьякон закашлялся, долго и шумно прочищая горло.
– А не расскажете ли подробней, пока муж не пришел?
Миссис Ратледж уставилась на свои сцепленные руки, точно обдумывала вопрос. Босуорт заметил, что в складках век у нее скрывается такая же бледная, как повсюду, кожа и обтянутые ею выпуклые глаза походят на невидящие глаза мраморной статуи. Наблюдать это было неприятно, и он перевел взгляд на надпись над каминной полкой, гласившую: «Душа согрешающая, она умрет»[131].
– Нет, – отозвалась наконец миссис Ратледж, – подожду.
Сильвестр Бранд рывком поднялся на ноги, отодвинул стул и проговорил грубым низким голосом:
– Я мало что смыслю в библейских премудростях, а нынче мне как раз надо в Старкфилд, у меня там сделка намечалась.
Миссис Ратледж подняла свою длинную худую руку. Ее кисти, исчерченные морщинами, загрубелые от работы и непогоды, все же не уступали белизной лицу.
– Я вас надолго не задержу. Посидите, пожалуйста.
Фермер Бранд стоял в нерешительности. Его багровая нижняя губа судорожно дергалась.
– Тут ведь дьякон… такие дела скорее по его части…
– Я хочу, чтобы вы остались, – ровно произнесла миссис Ратледж, и Бранд снова сел.
Воцарилось молчание, все четверо как будто прислушивались, ожидая шагов, но не дождались, и через минуту-другую миссис Ратледж снова заговорила.
– Хибара у Леймерова пруда – вот где они встречаются, – произнесла она внезапно.
Босуорту, смотревшему на Сильвестра Бранда, почудилось, что его задубелая кожа на мгновение окрасилась румянцем. Дьякон Хиббен подался вперед; в его глазах зажегся огонек любопытства.
– Они… кто «они», миссис Ратледж?
– Мой муж, Сол Ратледж… и она…
Сильвестр Бранд снова заерзал на стуле.
– Кто такая «она»? – встрепенулся он, словно за миг до того его мысли блуждали где-то далеко.
Миссис Ратледж сидела неподвижно и только повернула к Бранду голову на длинной шее.
– Ваша дочь, Сильвестр Бранд.
Фермер, шатаясь, вскочил на ноги и разразился потоком невнятных слов:
– Моя… моя дочь? Да что вы такое несете? Моя дочь? Да это… это наглые враки…
– Ваша дочь Ора, мистер Бранд, – размеренно выговорила миссис Ратледж.
По спине Босуорта пополз холодок. Инстинктивно он перевел взгляд с Бранда на прыщавое лицо дьякона Хиббена. Оно побелело подобно лицу миссис Ратледж, и глаза горели на нем, как угли среди золы.
Бранд издал смешок – а скорее хриплое карканье, не имевшее ничего общего с весельем.
– Моя дочь Ора? – переспросил он.
– Да?
– Моя умершая дочь?
– Так он говорит.
– Ваш муж?
– Так говорит мистер Ратледж.
Оррин Босуорт слушал, борясь с удушьем; он словно бы очутился в кошмарном сне. Невольно он опять перевел взгляд на Сильвестра Бранда. Как ни странно, лицо фермера, по обыкновению, походило на непроницаемую маску. Бранд встал.
– Это все? – презрительно фыркнул он.
– Все? Вам этого мало? Когда вы оба, ребята, в последний раз видели Сола Ратледжа? – внезапно спросила миссис Ратледж.
Босуорт вроде бы не встречался с ним почти год; дьякон виделся мельком прошлой осенью на почте в Норт-Ашморе, и, по его словам, выглядел Ратледж хуже некуда. Бранд не сказал ничего, но застыл в нерешительности.
– Потерпите минутку и убедитесь своими глазами, а еще узнаете с его собственных слов. Для этого я вас и собрала… чтобы вы посмотрели, что с ним сталось. И тогда вы заговорите иначе, – добавила она, резко повернув голову к Сильвестру Бранду.
Дьякон воздел тощую руку, показывая, что хочет задать вопрос.
– Миссис Ратледж, а супруг ваш знает, зачем вы нас созвали?
Миссис Ратледж кивнула.
– Значит, вы с его согласия?..
Она смерила дьякона холодным взглядом.
– Так надо, я считаю, – сказала она.
У Босуорта снова поползли по спине мурашки. Чтобы отделаться от этого ощущения, он энергично принялся за расспросы:
– Не скажете ли, миссис Ратледж, напасть, о которой вы говорите… в чем она проявляется? Отчего вы подумали?..
Она пристально посмотрела на него, потом потянулась вперед над шатким бисерным столиком. Бесцветные губы растянулись в ниточку презрительной улыбкой.
– Я не думаю – я знаю.
– Да? Но откуда?
Упершись локтями в столик, она придвинулась ближе и произнесла шепотом:
– Я их видела.
В мертвенном свете, проникавшем сквозь снежную пелену за окном, беспокойные глазки дьякона, казалось, заиграли красными искрами.
– Его и покойницу?
– Его и покойницу.
– Сола Ратледжа и… и Ору Бранд?
– Да.
С грохотом уронив стул, Сильвестр Бранд вскочил на ноги и принялся изрыгать проклятия. Лицо его пылало.
– Да это безбожная ложь, враки чертовы…
– Дружище Бранд… дружище Бранд… – запротестовал дьякон.
– Ну вот что, надо мне с этим разобраться. Я желаю встретиться с самим Солом Ратледжем и сказать ему…
– А вот и он, – объявила миссис Ратледж.
Хлопнула парадная дверь, послышались знакомый топот и шорох: перед тем как ступить в священные пределы парадной гостиной, вошедший стряхивал с себя хлопья снега. Потом на пороге возник Сол Ратледж.
Свет из смотревшего на север окна упал прямо на лицо Сола, и Босуорту подумалось, что он походит на утопленника, выловленного из-подо льда. «Утопившегося», – добавил про себя Босуорт. Однако в метель свет играет странные шутки с цветом лица человека и даже искажает черты, и это отчасти объясняло, почему Сол Ратледж вместо бодрого и сильного мужчины, каким он выглядел год назад, предстал сейчас разбитым и изможденным.
Дьякон с трудом подыскал слова, чтобы разрядить обстановку:
– Что ж, Сол… похоже, тебе надобно поскорей к горячей печке. Тебя, наверное, знобит?
Эта жалкая попытка ни к чему не привела. Ратледж не двигался и не отвечал. Немой и недоступный, он напоминал выходца с того света.
Бранд грубо схватил его за плечо.
– Слушай, Сол Ратледж, что за мерзкую ложь нам рассказывает про вас жена?
Ратледж остался неподвижен.
– Это не ложь, – ответил он.
Бранд разжал пальцы и уронил руку. Правила приличия его не сдерживали, но вид и тон Ратледжа явно внушили страх и почтение.
– Не ложь? А вы не спятили с ума?
Вмешалась миссис Ратледж:
– Мой муж не врет и с ума не спятил. Разве я не говорила, что видела их?
Бранд снова рассмеялся.
– Его и покойницу?
– Да.
– У Леймерова пруда, говорите?
– Да.
– И когда это было, нельзя ли узнать?
– Третьего дня.
Странная компания умолкла. Наконец тишину нарушил дьякон, обратившийся к мистеру Бранду:
– Сдается мне, Бранд, мы должны разобраться в этом деле.
Бранд погрузился в размышления. Глядя на него, мрачного и оцепеневшего, с пузырьками пены в углах багровой нижней губы, Босуорт подумал, что в нем есть что-то от зверя или от первобытного человека.