Исповедь началась, и задавать вопросы уже не требовалось, карандаш сам так и бегал по бумаге. Блокнот заполнялся страница за страницей, Людовик дважды затачивал карандаш Сильвии: откровения одно удивительнее другого следовали в таком количестве, что грифель очень скоро сходил на нет и запись делалась неразборчивой. Работа кипела не меньше получаса, но вот карандаш, громко скрипнув, остановился и рука Сильвии бессильно упала. Сильвия потянулась, зевнула и пришла в себя.
Следующий час был самым увлекательным за всю профессиональную карьеру Людовика. Байроны читали отчет о преступлении. Дядя, Александр Шпинат, был совершеннейший старый негодяй, превративший в ад жизнь своего племянника. Он узнал о проступке, совершенном сиротой Томасом, который подписал фамилией дяди грошовый чек. Угрожая разоблачением и арестом, дядя заставил беднягу днями и ночами задаром на него трудиться: ловить рыбу, обрабатывать землю, следить за домом – а сам вольготно проводил все время у очага.
Долгие размышления о своих несчастьях и обидах подвели юного Шпината к решению (естественному, как он по-прежнему считал) убить мерзкого старикашку, и он ловко подмешал гербицид[232] в дядин виски. На следующее утро Томас оставил труп в запертом доме и, как обычно, вышел на работу, а встречая знакомых, упоминал словно бы невзначай, что дядя отправился в Лондон и в ближайшие дни, видимо, не вернется. Воротясь вечером домой, Шпинат где-то спрятал труп, намереваясь позднее выкопать для него в саду глубокую яму и посадить сверху какие-нибудь полезные овощи. Но едва он успел поместить тело во временное укрытие, как разразилась та ужасная давешняя гроза и его убило молнией. Обретя себя на духовном плане, Шпинат не смог вспомнить, как распорядился телом.
Пока что история не содержала в себе ничего необычного, за исключением лишь способа, каким она была сообщена, однако дальнейший рассказ стал для молодых энтузиастов парапсихологии настоящей золотой жилой. Очутившись по ту сторону, юный Шпинат подвергся преследованию, но донимал его не призрак, а труп дяди. По словам Шпината, как на материальном плане убийцам иногда являются призраки их жертв, так в духовном мире, соответственно, в этой роли выступают материальные тела. Куда бы он ни пошел, повсюду ему, к его ужасу, являлся дядя во плоти и крови; даже за сбором явленных мыслью цветов и плодов его не оставлял в покое жуткий труп. Проснувшись ночью, Шпинат заставал его бдящим у ложа; окунаясь в кристальные воды, видел его плывущим рядом; и понял в конце концов, что не обретет покоя до тех пор, пока его жертва не будет должным образом похоронена. Людовику, сказал он, конечно же известны байки о скелетах, замурованных в стенах потайных комнат, и о призраках, угомонить которых можно, только обнаружив и предав земле тело. По ту сторону наблюдается зеркальная картина: пока жертва остается в материальном мире непогребенной, преступника преследует ее труп.
В том-то и заключалась трудность, на которую жаловался бедняга Шпинат. Внезапным ударом молнии у него начисто отшибло память о том, что с ним происходило непосредственно перед смертью, и, как он ни ломал себе голову, местоположение тайника оставалось для него загадкой… Далее он разразился отчаянными мольбами. «Любезные медиумы, помогите мне, помогите, – писал он. – Я знаю, оно где-то тут, так что найдите его и устройте похороны. Он был мерзкий старикашка, описать не могу, что это за мука – видеть постоянно его треклятый труп. Найдите его и устройте похороны, иначе мне от него не избавиться».
Читая при тускнеющем свете этот необычный документ, брат с сестрой испытывали не только острейший профессиональный интерес, но и некоторые смутные опасения касательно дальнейших событий, побуждавшие их то и дело окидывать робким взглядом комнату. Во время сеанса поднялся сильный ветер, завывавший теперь на углах дома, сумерки быстро сгущались, ночь предстояла ненастная. Шторы вздувались от сквозняков, в каминной трубе слышались глухие вздохи. Сильвия подсела ближе к брату.
– Не по душе мне это, – пожаловалась она. – И этот дух, Шпинат, не нравится; Виолетта с Астерией куда лучше. И потом его «это». Оно поблизости и может оказаться где угодно.
Людовик сделал попытку изобразить веселье.
– Оно не только, как ты говоришь, «может оказаться», оно и вправду есть. И нам, милая, нужно его найти. Лучше до темноты. И я уже представляю себе, какая грянет сенсация, когда мы опубликуем этот отчет: как к нам обратился полный раскаяния дух, мы вняли его мольбам…
– Но он вовсе не полон раскаяния, – поправила брата Сильвия. – Он ни слова не говорил о раскаянии, только о преследовании и страхе. Мало нам трупа, тут еще и дух нераскаявшегося убийцы. Приятного мало. На мой вкус, в дорогом съемном жилье и то было бы лучше.
– Брось, ерунда. Кроме того, юный Шпинат настроен к нам вполне дружески. Мы – его единственная надежда. А если мы найдем тело, он, несомненно, будет очень благодарен. Не удивлюсь, если он подарит нам еще много открытий. Да и один этот случай уже крайне интересен. Кто бы мог подумать, что в духовном мире являются материальные призраки! Но теперь нам надо срочно заняться Александром. Сосредоточь мысли на том, какой грандиозный нас ждет результат. Так, с чего бы начать? Есть дом, и есть сад…
– Да уж лучше бы в саду. Но это исключено: Шпинат собирался зарыть его там позднее.
– Верно. Тогда начнем с дома. Как правило, убийцы прячут тело под полом в кухне, посыпают негашеной известью, а потом заливают цементом.
– На это у него не было времени. К тому же тайник был задуман как временный.
– Может быть, он расчленил тело, – предположил Людовик, – и мы найдем фрагменты в разных местах.
Поиски начались. В сгущавшихся сумерках, под вой ураганного ветра эта зловещая задача потребовала от Байронов немалой решимости. Они обшарили угольный погреб, заглянули в шкафы прислуги, с замиранием сердца обследовали дровяной сарай. Там обнаружились приметы того, что кто-то здесь недавно рылся, и Сильвию довел едва ли не до обморока старый ботинок, выглядывавший из-за поленьев. Потом Людовик взял лестницу, взобрался на крышу и осмотрел бак для воды, к содержимому которого они уже успели приложиться. Но их старания ни к чему не привели: трупа нигде не было. Изматывавший нервы поиск продлился еще час, и тут Людовику пришла в голову удручающая мысль:
– А что, если Шпинат нас разыграл? Шутка, надо сказать, самого дурного свойства. Боже правый, что это?
В парадную дверь громко стучали, и Сильвия уткнулась лицом в плечо брата.
– Это Шпинат, – прошептала она. – Я его боюсь!
На дрожащих ногах они доковыляли до двери и открыли ее. Стоявший за порогом незнакомец сказал, что он курьер из Рая, принес записку для мисс Байрон.
– Через полчаса, мисс, я загляну снова: вдруг понадобится что-то забрать. Коробку, как я понял.
Записка была от Грэмсби, которая не хотела «полошить» хозяев, но все же отказывалась возвращаться в коттедж. Она что-то слышала, и ей это не понравилось, и она будет очень обязана, если ее вещи упакуют в коробку и отошлют с курьером.
– Трусиха! – Сильвию затрясло. – Не видать ей своей коробки, пока не явится за ней сама.
Брат с сестрой вернулись в гостиную, растопили камин и зажгли побольше свечей, чтобы в комнате стало уютней. От сквозняков по стенам забегали зловещие тени, и Байроны придвинули свои кресла ближе к очагу. Ветер уже успел набрать полную силу, дом сотрясался под его порывами, двери скрипели, шторы шуршали, в окна били струи дождя, из камина доносились какие-то подозрительные шумы.
– Только согреюсь немного, – сказал Людовик, – и опять возьмусь за поиски. Мне не будет ни минуты покоя, пока я его не найду.
– А мне не будет ни минуты покоя, когда найдешь! – простонала Сильвия.
Они сидели подле огня, и тут взгляд Людовика упал на что-то странное в камине.
– Что это? – Он взял свечу и поднес к камину. – Веревка. Она привязана к крюку в стене. – Заглянув в глаза Сильвии, он прочел в них ответный ужас. – Я ее отвяжу. Отойди, Сильвия.
Просьба оказалась излишней, сестра уже забилась в самый дальний угол. Людовик снял веревку с крюка и отпустил.
Высоко в каминной трубе что-то задвигалось, заскользило вниз и в облаке сажи свалилось с громким стуком на дно топки.
Байроны выбежали на темный двор; к калитке как раз подходил курьер.
– Возьмите нас в Рай! – крикнул Людовик. – Нам нужно в полицейский участок. Произошло убийство!..
Как и следовало ожидать, отчет об этих поразительных событиях появился на страницах всех газет, посвященных парапсихологии, а также множества других. На сеансы Байрона потянулась длинная очередь желающих услышать свежие откровения юного Шпината. Но в содружестве с Астерией и Виолеттой он тоже постепенно впал в банальность, и все его рассказы свелись к одним лишь цветам, рожденным мыслью, да белым одеждам.
Нельсон Ллойд
Последний призрак в Хармони
Он вел этот рассказ с наковальни, попыхивая послеобеденной трубочкой. Огонь в горне был потушен, день медленно утекал через открытые двери и узкие окна кузнечной лавки к гористому западному горизонту. В наступавших сумерках, пристроившись кто среди поломанных колес на верстаке, а кто на больших и малых бочонках, собеседники курили послеобеденные трубки и слушали.
– В деловые партнеры я выберу человека правдивого, но в приятели подайте мне того, у кого есть воображение. По мне, воображение – это та самая изюминка в жизни. Нет ничего скучнее фактов: узнаешь их, и пропадает весь интерес. Если свести всю жизнь к фактам, жить будет незачем; однако не пройдет и десятка лет – и воображение у человечества совсем иссякнет. Образование напрочь его вытесняет. Посмотрите на детей. Когда я был маленький, бука для меня был так же реален, как папа, и почти так же страшен, но не далее как вчера меня отчитали за то, что я всего лишь упомянул его в беседе с моим малолетним племянником. То же и с привидениями. Нас учили верить в них не меньше, чем в Адама и Ноя. Нынче же в них не верит никто. Это, мол, ненаучная чепуха, если не откажешься от суеверий, все подумают, что ты неуч, и будут смеяться. Призраки происходят из во