Что до низшего персонала… то, быть может, мальчик? Миссис Клемм могла бы послать за своим внучатым племянником. А женщины… служанки… если ее милость считает, что без них не обойтись… то, право, трудно сказать. Тудени-Блейзес? Вряд ли. Деревня скорее мертва, чем жива… одни разъехались, другие на кладбище… заколачивают дом за домом… все повымерло, так ведь, ваша милость? – Эти слова миссис Клемм сопроводила еще одной мимолетной кинжальной улыбкой, от которой у Джейн по коже пробежал мороз.
– Но моя племянница Джорджиана, миледи, умеет работать за двоих; это она, миледи, впустила вас в прошлый раз…
– Не впустила, – поправила ее леди Джейн.
– Ох, миледи, беда, да и только. Если бы ваша милость сказали… бедняжка Джорджиана должна была понять, но она такая бестолковая, встречать посетителей ей не по уму.
– Но она всего лишь повиновалась распоряжениям. Она ходила спросить мистера Джоунза.
Миссис Клемм молчала. Маленькие решительные ручки, все в морщинах, теребили складки фартука, быстрый взгляд скользнул по стенам комнаты и вернулся к леди Джейн.
– Все верно, миледи, но, как я ей сказала, она должна была догадаться…
– А кто такой мистер Джоунз?
На губах миссис Клемм снова промелькнула та же почтительно-отстраняющая улыбка.
– Что ж, миледи, он тоже скорее мертв, чем жив… если мне дозволено так сказать, – последовал поразительный ответ.
– Вот как? Очень жаль, но кто он?
– Он, миледи… он, если угодно, мой двоюродный дед… родной брат моей бабки.
– А, понятно. – Леди Джейн смотрела на прислугу с нарастающим любопытством. – Стало быть, он дожил до весьма преклонных лет.
– Да, миледи, так оно и есть. Хотя, – добавила миссис Клемм, дернув щекой, – мне меньше лет, чем, наверно, думает ваша милость. Так долго жить в Беллзе – от этого кто угодно состарится.
– Вероятно. И все же, – продолжала леди Джейн, – мистера Джоунза это не сломило; он выстоял – как и вы, конечно же?
– Нет-нет, совсем не так. – Миссис Клемм явно обидело это сравнение.
– Во всяком случае, он до сих пор на посту, как и тридцать лет назад.
– Тридцать лет назад? – повторила миссис Клемм. Руки ее выпустили фартук и повисли вдоль тела.
– Он ведь был здесь и тридцать лет назад?
– Да, миледи, конечно: он здесь все время, сколько я помню.
– Настоящий рекорд! А в чем именно заключаются его обязанности?
Миссис Клемм снова помедлила, ее руки оставались без движения в складках юбки. Леди Джейн заметила, что пальцы экономки крепко сжаты – словно миссис Клемм боялась сделать непроизвольный жест.
– Он начинал прислужником на кухне, потом стал лакеем, потом дворецким, миледи; но ведь если человек прослужил в доме так долго, то трудно в точности сказать, чем именно он занимается?
– Да, тем более что дом всегда пустует.
– Вот-вот, миледи. Берет на себя одно, потом другое и в конце концов все. Последний хозяин очень высоко его ценил.
– Последний хозяин? Но он здесь не бывал! Он всю жизнь прожил в Канаде.
Миссис Клемм немного смутилась:
– Конечно, миледи. – В ее голосе слышалось: «Кто вы такая, чтобы меня поправлять, когда я говорю про историю Беллза?» – Но письма, миледи, могу показать вам письма. А кроме того, был предыдущий хозяин, шестнадцатый виконт. Вот он однажды здесь побывал.
– Вот как? – Леди Джейн поразилась тому, как мало знает о них всех. Она поднялась с места. – Тем лучше для этих хозяев, что, пока они отсутствовали, кто-то так преданно пекся об их интересах. Мне бы хотелось повидать мистера Джоунза… поблагодарить его. Сможете прямо сейчас отвести меня к нему?
– Сейчас? – Миссис Клемм отступила назад, и леди Джейн показалось, что ее щеки слегка побледнели под румянцем. – О, миледи, только не сегодня.
– Почему? Разве он нездоров?
– Не совсем. По правде, он между жизнью и смертью, – повторила миссис Клемм, словно бы именно эта фраза наилучшим образом описывала состояние мистера Джоунза.
– Он даже не понял бы, кто я такая?
Миссис Клемм на миг задумалась.
– Этого я не говорила, миледи. – Судя по ее тону, такое предположение казалось ей недопустимой дерзостью. – Он бы понял насчет вас, миледи, но вы бы не поняли насчет него. – Она запнулась и поспешно добавила: – Про него скажу так: он не в том состоянии, чтобы вы могли его повидать.
– Так тяжело болен? Бедняга! Для него делается все, что нужно?
– Все и даже больше, миледи. Но, может быть, – миссис Клемм звякнула ключами, – ваша милость сочтет удобным сейчас осмотреть дом? Если ваша милость не возражает, я предлагаю начать с белья.
– И что же мистер Джоунз? – осведомился Стреймер через несколько дней, когда вместе с леди Джейн и всей компанией из Кента сидел в нише зеленой изгороди за импровизированным чайным столом.
Было тепло и безветренно, как в день первого явления леди Джейн в Беллз, и она смотрела на старинные стены с улыбкой собственника, а те, казалось, улыбались в ответ, всеми своими окнами выражая дружелюбие.
– Мистер Джоунз? Кто такой мистер Джоунз? – стали спрашивать остальные гости: все, кроме Стреймера, забыли прежний разговор.
Леди Джейн помедлила в нерешительности.
– Мистер Джоунз – мой незримый страж или, скорее, страж Беллза.
Друзья стали припоминать.
– Незримый? Разве он до сих пор ни разу не показывался тебе на глаза?
– Пока нет; может, и никогда не покажется. Ему тысяча лет, и, боюсь, он очень болен.
– Но он по-прежнему здесь верховодит?
– О, полностью. Сдается мне, – добавила леди Джейн, – он единственный человек, кто в самом деле знает о Беллзе все.
– Джейн, милая! Тот большой куст у стены! Ей-богу, кажется, это Templetonia retusa[75]. В самом деле! Слыхано ли, чтобы она выдерживала английскую зиму? – (Гости, все поголовно садоводы, кинулись к кусту, ютившемуся в укрытом от непогоды уголке.) – Попробую посадить такую у себя в Дипвее, у южной стены! – восторгалась подруга из Кента.
После чая все направились знакомиться с домом. Короткий осенний день клонился к вечеру, но у гостей, приехавших без ночевки и надолго задержавшихся в саду, не было другого времени; пришлось довольствоваться тем, что удастся рассмотреть в сумерках. Может, подумалось Джейн, это самый подходящий час для экскурсии по такому дому, как Беллз, – надолго покинутому и еще не согретому человеческим теплом, которое дало бы ему новую жизнь.
В камине, который Джейн распорядилась разжечь, играло пламя, придавая большому помещению гостеприимный, приветливый вид. Портреты на стенах, итальянские шкафчики, потертые кресла и коврики – все в зале выглядело так, словно еще недавно здесь жили люди, и леди Джейн сказала себе: «Может, миссис Клемм была права, когда советовала мне вместо этой комнаты закрыть голубую гостиную».
– Что за прекрасная комната, дорогая! Жаль, что окна выходят на север. Конечно же, на зиму ее придется закрыть. Ты разоришься на отоплении.
Леди Джейн задумалась.
– Не знаю; я собиралась так сделать. Но, похоже, здесь нет другой…
– Нет другой? Во всем доме?
Гости засмеялись. Одна из них решительным шагом пересекла отделанную панелями прихожую и воскликнула:
– Вот же! Не комната, а прелесть; окна на юг… да, и на запад. Самая теплая в доме. Отлично.
Остальные последовали за ней, и в голубой гостиной зазвенели голоса:
– Эти занавеси с попугаями – сплошное очарование… А каминный экран с вышивкой пти-пуан[76] – какой приятный синий цвет! Нет, Джейн, где еще жить, как не здесь. Ты только взгляни на этот письменный стол лимонного дерева!
Леди Джейн остановилась на пороге.
– Похоже, камин дымит, и с этим ничего не сделаешь.
– То есть как ничего? Ерунда! Ты со специалистами говорила? Я пришлю тебе прекрасного мастера…
– К тому же, если установить этот самый однотрубный обогреватель… В Дипвее…
Стреймер выглядывал из-за спины леди Джейн.
– А что об этом говорит мистер Джоунз?
– По его словам, пользоваться этой комнатой никогда и никому не удавалось, уже целую вечность. Это сообщила экономка. Она его внучатая племянница и, похоже, просто повторяет его изречения.
Стреймер пожал плечами.
– Ну ладно, он обитает в Беллзе дольше, чем ты. Не исключено, что он прав.
– Глупости! – воскликнула одна из дам. – Наверно, экономка с мистером Джоунзом повадились коротать здесь вечера и не хотят, чтобы им мешали. Глядите: зола в камине! Что я вам говорила?
Леди Джейн присоединилась к общему смеху, и все двинулись дальше. Предстояло еще осмотреть библиотеку, сырую и обветшавшую, столовую, отделанную панелями, комнату для завтраков и те из спален, где сохранилась хоть какая-то старая мебель. Таких было немного: очевидно, кто-то из последних владельцев Беллз распродал бóльшую часть движимого имущества.
Когда гости вернулись в холл, снаружи их уже ждали автомобили. В холле горела лампа, но в других помещениях единственным источником света служила широкая ясная полоса на западном небосклоне, видневшаяся в незанавешенных окнах. На крыльце одна из дам забила тревогу: у нее потерялась сумочка. Чуть погодя она вспомнила, что оставила сумочку на письменном столе в голубой гостиной. В какой это стороне?
– Я принесу, – сказала леди Джейн и повернула назад. За спиной она услышала шаги Стреймера. Он спросил, не принести ли лампу.
– Не нужно, я все вижу.
В закатном свете, проникавшем через западное окно, она пересекла порог голубой комнаты и остановилась. В комнате кто-то был, Джейн скорее ощутила это, чем увидела. Стреймер, следовавший за ней, тоже застыл, не говоря ни слова. А видела она – или подумала, что видит, – согбенного старика, отходившего от письменного стола. Видение исчезло чуть ли не раньше, чем возникло, только чуть заколыхался вышитый занавес на дальней двери.
Не было слышно ничего, даже шагов.