Как-то днем, совершая совместную автомобильную прогулку, мистер Лоу и доктор Фримантл очутились в долине, подобно чаше прятавшейся среди холмов в нескольких милях от берега. Проезжая через нее по проселку, который вел круто в гору и с обеих сторон был обсажен густым кустарником, разросшимся и нависавшим над головой, они в просвете среди листвы заметили серую двускатную крышу, видневшуюся над ветвями раскидистого кедра.
Флаксман Лоу указал на нее спутнику.
– Это дом молодого Монтессона, – ответил Фримантл, – и слава у него самая недобрая. Впрочем, не по вашей части, – добавил он с улыбкой. – Кошмарная слава этого дома вызвана отнюдь не обитающими в нем привидениями, а чередой произошедших здесь загадочных убийств.
– Похоже, сад давно заброшен. Пожалуй, я нигде не видел таких зарослей.
– На Британских островах подобного уж точно быть не может, – отозвался Фримантл. – Усадьба опустела, отчасти потому, что Монтессон не хочет здесь жить, отчасти потому, что невозможно найти работников, которые согласились бы приблизиться к дому. Климат в наших краях теплый и влажный, дом расположен уединенно, поэтому зелень и разрослась так буйно. В низине протекает ручей, и я думаю, что под пригорком, там, где виднеется полоса желтой африканской травы, образовалось настоящее болото.
Фримантл прибавил скорости, и они выехали на гребень холма. Оттуда была видна пышная растительность, подернутая пеленой поднимающегося тумана, который заволакивал крышу Грей-хауса.
– Да, – сказал Фримантл в ответ на замечание мистера Лоу. – Сторож Монтессона, который жил здесь и присматривал за усадьбой в отсутствие хозяина, превратил эти угодья в субтропический сад. Когда-то бродить по нему было для меня одним из величайших удовольствий, но я женился, и супруга, наслушавшись всяческих россказней, этого не приветствует.
– Что же может с вами случиться?
– Я могу погибнуть, – кратко отвечал Фримантл.
– От чего? От малярии?
– Нет, не от болезни, друг мой. Убитые в Грей-хаусе были повешены!
– Повешены? – изумленно повторил Флаксман Лоу.
– Да, повешены. Именно повешены, а не просто задушены, как показывают следы на шее. Если бы здесь был замешан призрак, вы могли бы провести расследование. Монтессон был бы вам только благодарен, если бы вам удалось разгадать загадку.
– Расскажите поподробнее.
– Я расскажу все, что знаю сам. Отец Монтессона умер лет пятнадцать назад, назначив ему в опекуны дальнего родственника по имени Лемперт, который, как я уже упомянул, был садоводом-любителем и высадил вокруг дома всевозможные заморские цветы и кустарники в восхитительном разнообразии. Лемперта в округе недолюбливали, и его внешность лишь способствовала общей неприязни – косоглазый, лицо, похожее на свиную морду, и манера подходить бочком, по-крабьи, и никогда не смотреть в глаза собеседнику. Он погиб первым.
– Его тоже повесили? Или он повесился сам?
– В его случае ни то ни другое. С ним приключился какой-то припадок, прямо перед домом, когда он высаживал свое очередное приобретение. Если бы не свидетельства тех, кто был тогда рядом, я бы сказал, что его смерть последовала от какого-то страшного душевного потрясения. Но и садовник, и родственница покойного, миссис Монтессон, единодушно заявили, что он отнюдь не перенапрягся и не узнал никаких неприятных новостей. Он был вполне здоров, и я не видел никаких существенных причин для его смерти. Он просто садовничал – и, по-видимому, укололся о гвоздь: на указательном пальце была капелька крови.
Затем все шло хорошо года два, но потом, во время летних каникул, случилась беда. Монтессону тогда было, наверное, лет шестнадцать, и у него был гувернер. Жили в усадьбе и его мать и сестра – хорошенькая девушка несколькими годами старше. Однажды утром девушку нашли на гравии под окном – мертвой. Послали за мной, и после осмотра я обнаружил поразительный факт: ее повесили!
– Убийство?
– Разумеется, убийство, хотя мы не нашли никаких следов убийцы. Девушку похитили из спальни и повесили. Затем веревку убрали, а бедняжку выбросили из окна, под которым она и лежала. Преступление стало настоящей сенсацией в округе, и полиция долго им занималась, но расспросы так ничего и не дали. Недели через две Платт, гувернер, сидел и курил у открытого окна кабинета. А утром его обнаружили перевесившимся через подоконник. В том, как он встретил свою смерть, не было никаких сомнений: мало того что у него осталась глубокая борозда от веревки поперек горла, но и шея его была сломана аккуратно, как в Ньюгейтской тюрьме! Однако, помимо этого, как и в предыдущем случае, ничто не указывало на то, как он встретил свою смерть: ни веревки, ни следов чьих-то ног или борьбы, которые позволили бы заподозрить присутствие посторонних, одного или нескольких. Но я могу сказать на основании фактов, что это не могло быть самоубийством!
– Вижу, у вас были какие-то подозрения, – сказал Флаксман Лоу.
– Да, были. Но дело было давно, и теперь я думаю, что, вероятно, ошибся. Должен объяснить, что ветви кедра, который вы видели, тянутся к окнам комнат, которые занимали соответственно мисс Монтессон и Платт в момент гибели, и не доходят до них на несколько футов. Я уже говорил вам, что никаких следов, ведущих к дому, не нашли. Поэтому мне пришло в голову, что человек достаточно сильный и ловкий мог прыгнуть с кедра в открытые окна и затем сбежать тем же путем, поскольку окна открываются вертикально, и, если обе створки открыты, промежуток между ними довольно велик. Но убийства были настолько бесцельными и случайными, что поневоле приходила в голову мысль о слепой силе, не наделенной разумом.
Мне вспомнился рассказ Эдгара По об убийстве на улице Морг, где, как вы помните, преступление совершал орангутан. Я не исключал, что Лемперт, который был человеком замкнутым и чудаковатым, мог, помимо всего прочего, купить обезьяну и выпустить ее на волю в лес. Поэтому я как следует обыскал и парк, и все угодья, но мы так ничего и не нашли, и я давно отбросил эту идею.
Лоу некоторое время молча обдумывал услышанное, затем уточнил даты всех трех смертей. Фримантл ответил со всей определенностью, и оказалось, что все убийства произошли в одно и то же время года, то есть летом. Тогда мистер Лоу предложил расследовать их как дела с участием потусторонних сил, если Монтессон не станет возражать. В ответ Монтессон первым же поездом примчался в Девон и попросил разрешения сопровождать мистера Лоу во время его изысканий.
Флаксман Лоу быстро обнаружил, что общество Монтессона может оказаться очень полезным для него. Монтессон был блондин плотного сложения, человек явно волевой и с сильным характером. Лоу отложил свои книги и сразу же вместе с Монтессоном отправился обследовать Грей-хаус, пока солнце еще не село.
Трудно подобрать слова, чтобы описать все пышное буйство дикой растительности, сквозь которую им приходилось продираться. Молодая, сочная, роскошная листва застилала и отчасти скрывала сырую гниющую старую поросль под ней. Пробравшись сквозь заросли высокого тростника, под толстым ковром которого разливался ручей, стремительно превращавший сад в болото, Лоу и Монтессон вышли на открытое пространство, когда-то бывшее лужайкой вокруг дома.
Под нестрижеными деревьями буйно разрослись сорняки и кусты ежевики. Там и сям цвели экзотические растения. При приближении людей лишь ласка метнулась прочь по узкой тропе, грязной и заросшей крапивой, – эта тропа вела вглубь почернелых кустов вокруг дома. В остальном всюду царило запустение; казалось, ни один листок не дрогнет в этот безветренный знойный день. Приземистый серый фасад был увит лианами с темными листьями и красными цветами наподобие орхидей, а чуть левее Лоу заметил кедр, о котором упоминал доктор Фримантл.
Лоу медленно подошел к оплетенной вьюном покосившейся калитке, выходившей на лужайку, и впервые подал голос.
– Расскажите мне о нем. – Он кивнул в сторону дома.
Монтессон повторил уже знакомую историю, но с некоторыми подробностями:
– Отсюда видно то самое место, где все происходило. Верхнее из этих двух окон в тени кедра, окруженных лианой, – бывшая комната моей сестры, а нижнее – окно кабинета, где погиб Платт. Гравийная дорожка внизу тянулась вдоль всего фасада, но теперь заросла. Фримантл рассказывал вам о Лоуренсе?
Лоу покачал головой.
– Мне невыносимо даже смотреть на этот дом, – хрипло проговорил Монтессон. – Его ужасная тайна у меня будто в крови. Не могу забыть… Мать уехала в тот день, когда погиб Платт, и больше ни разу здесь не была. Но когда я стал совершеннолетним, я решил предпринять еще одну попытку пожить здесь, надеясь, что при этом мне подвернется случай разобраться в событиях прошлого. Я велел расчистить территорию вокруг дома и, выпустившись из Оксфорда, приехал сюда с однокурсником по имени Лоуренс. Мы провели здесь пасхальные каникулы за чтением, и все шло неплохо. Тем временем я осмотрел весь дом, чтобы обнаружить какой-то тайный вход или комнату, но ничего подобного не нашлось. В этом доме нет призраков. Ничего сверхъестественного здесь никогда не видели и не слышали, ничего, кроме двух жутких бессмысленных убийств!
Через несколько мгновений он продолжил рассказ:
– Следующим летом Лоуренс снова приехал со мной. Однажды жарким вечером мы курили, прогуливаясь по гравию под окнами. Ярко светила луна, и я помню тяжелый аромат этих красных цветов. – Монтессон огляделся со странным выражением. – Я отлучился за сигарой. Мне потребовалось несколько минут, чтобы выбрать нужную коробку и раскурить сигару. Когда я вернулся, Лоуренс лежал у стены скорчившись, словно упал с большой высоты, и был мертв. Вокруг его шеи шла та же синеватая борозда, которую я видел в двух других случаях. Можете представить себе, каково это – оставить человека живым и здоровым всего на пять минут, а вернувшись, найти его мертвым, причем, судя по всему, повешенным! И, как всегда, никаких следов ни веревки, ни борьбы, ни убийцы!
Задав несколько вопросов, мистер Лоу предложил войти в дом. Было очевидно, что его покидали в спешке. В комнате, которую когда-то занимала мисс Монтессон, лежали ее девичьи сокровища – пыльные, выцветшие, поеденные молью. На пороге Монтессон остановился.