– Бедная малютка Фэн! Все так, как она это оставила! – пробормотал он.
Кедр за окном бросал в комнату мрачную тень, диковинные красные цветы неподвижно висели в раскаленном воздухе.
– Окно было открыто, когда нашли вашу сестру? – спросил Лоу, осмотрев комнату.
– Да, стояла жара – начало августа. С тех пор в этой комнате никто не жил. После истории с Платтом я старался не заглядывать в это крыло, так что мы с Лоуренсом решили покурить на этом участке лужайки по чистой случайности.
– Значит, можно предположить, что неведомая опасность подстерегает только по эту сторону дома?
– По-видимому, да, – ответил Монтессон.
– Вашу сестру видели живой в последний раз в этой комнате? А Платта – в комнате прямо под ней? А вашего друга?
– Лоуренс лежал на гравийной дорожке прямо под окном кабинета. Все они погибли в тени кедра. Это ведь Фримантл натолкнул вас на такую мысль? Гибель бедняги Лоуренса заставила отмести его теорию. Никакая обезьяна не выжила бы в Англии целых пять лет на воле, к тому же в любом случае ей нужно было бы где-то скрываться.
– Пожалуй, – рассеянно отозвался Лоу. – А теперь нам следует постараться найти смысл во всем этом. Чувствуете ли вы себя в силах – учитывая все, что вам довелось пережить в этом доме, – чувствуете ли вы себя в силах остаться здесь со мной на одну-две ночи?
Монтессон снова встревоженно обернулся через плечо.
– Да, – сказал он. – Я знаю, мои нервы не так спокойны и крепки, как следовало бы, но я поддержу вас. К тому же вы не найдете в наших краях больше никого, кто был бы готов так рискнуть. Вы видите, что это не призрак и не какая-то воображаемая сила, – вам грозит самая реальная опасность. Подумайте хорошенько, мистер Лоу, прежде чем пускаться в такую авантюру.
Лоу посмотрел в голубые глаза Монтессона, устремленные на него. Это были глаза усталые и беспокойные – и в сочетании со сжатыми губами и выпяченным квадратным подбородком они сказали Лоу о том, какая внутренняя борьба идет в этом человеке – между расшатанными нервами и сильной волей, которая сдерживает их.
– Если вы поможете мне, я постараюсь докопаться до сути, – сказал Лоу.
– Не уверен, что мне следует позволять вам так рисковать своей жизнью, – отозвался Монтессон и провел рукой по лбу, изборожденному ранними морщинами.
– Но почему же? Кроме того, я сам вызвался. Что касается риска для жизни, мы действуем во благо человечества.
– Не могу сказать, что мной движет то же самое, – удивленно отвечал Монтессон.
– Если мы лишимся жизни, то лишь потому, что старались сделать этот уголок земли чистым, здоровым и безопасным для жизни человека. Когда речь идет о преступлении, изловить убийцу – наш долг перед обществом. А здесь у нас действует какая-то убийственная сила непостижимой природы – и разве мы не должны точно так же стараться уничтожить ее, даже рискуя собой?
Итогом этой беседы было решение провести ночь в Грей-хаусе. Около десяти часов вечера Лоу и Монтессон отправились в путь, намереваясь пройти той же тропой, которую более или менее успешно расчистили себе днем. По совету Флаксмана Лоу Монтессон взял с собой длинный нож. Ночь была необыкновенно жаркая и тихая, и путь им озарял лишь тонкий серп луны. Они пробирались сквозь кусты, спотыкаясь о спутанные корни и сорняки, и искали дорогу буквально ощупью, пока не очутились у калитки возле лужайки. Там они ненадолго остановились, чтобы посмотреть на дом, высившийся посреди диковинного моря зелени, и на тусклую луну – она висела низко над горизонтом, бросая тусклые блики на окна и запустелые окрестности. В это время над лужайкой пролетела сова, ухая и хлопая крыльями.
В любой момент им предстояло схватиться с загадочной смертоносной силой, обитавшей в усадьбе. Теплый, проникнутый запахом зелени воздух и зловещие тени словно искрились, заряженные чем-то неведомым и зловещим. Когда Лоу и Монтессон подошли к дому, Лоу уловил тяжелый сладкий аромат.
– Что это? – спросил он.
– Так пахнут те алые цветы. Невыносимо! Их завез сюда Лемперт, – раздраженно ответил Монтессон.
– В которой из комнат вы проведете ночь? – спросил Лоу, когда они очутились в холле.
Монтессон ответил не сразу.
– Вы слышали, как седеют от страха? – И он рассмеялся в темноте. – Это обо мне!
Его смех Флаксману Лоу не понравился: Монтессон был всего на волосок от истерики, причем на самый тоненький волосок.
– Мы ничего не обнаружим, если не будем сидеть в одиночестве у раскрытого окна, как они, – сказал Лоу.
Монтессон взял себя в руки.
– Да, пожалуй, вы правы. Они были одни, когда… Доброй ночи. Если что-то случится, я позову вас, и вы должны поступить так же. Только, ради бога, не усните!
– И помните, что бы к вам ни прикоснулось, отсекайте это ножом, – напутствовал его Лоу.
Он постоял на пороге кабинета, слушая тяжелые шаги Монтессона, удалявшегося вверх по ступеням, поскольку тот предпочел провести ночь в комнате сестры. Лоу услышал, как Монтессон наверху прошел к окну и распахнул его.
Вернувшись в кабинет, мистер Лоу тоже попытался открыть окно, но обнаружил, что это невозможно, так как вьющаяся лиана плотно оплела деревянную раму и намертво скрепила створки вместе. Оставалось только одно: выйти из дома и встать там, где в роковую ночь стоял Лоуренс. Лоу осторожно обошел дом и очутился с его южной стороны.
Там он около часа мерил шагами лужайку в темноте.
В обманчивом радужном свете луны ему померещилось, что из тени кедра ему кивает чья-то бледная голова, но, метнувшись туда, он схватил лишь желтое соцветие гигантского крестовника. Тогда он замер и всмотрелся в ветви над головой – скрюченные черные ветви в бахроме из липкой черной хвои. Теория Фримантла о гигантской обезьяне, которая пробиралась по ним и прыгала на жертв, внезапно обрела в мыслях Лоу правдоподобие, и его охватил ужас. Он представил себе девушку, проснувшуюся оттого, что ее схватило ужасное чудовище…
Напряженную тишину ночи расколол вопль – а точнее, рев, сиплый, прерывистый, пульсирующий рев, прекратившийся так же резко, как начался.
Не медля ни секунды, мистер Лоу схватился за ближайшую ветвь и, подтянувшись, поспешно вскарабкался к окну комнаты Монтессона, откуда, как он почти не сомневался, доносился вопль. Будучи человеком необычайно сильным и натренированным, он прыгнул с ветки в открытое окно и кубарем скатился на пол. При этом мимо него что-то мелькнуло – что-то извивающееся, быстрое, наподобие змеи, – и исчезло за окном!
Лоу вспомнил, что на туалетном столике есть свеча; он встал на ноги, зажег ее и осмотрелся.
Монтессон лежал на полу скорчившись – именно так он когда-то описывал позу Лоуренса. Лоу сразу вспомнил об этом и в ужасе бросился к бедняге. На щеке Монтессона виднелось какое-то темное пятно, похожее на кровь, однако он был жив, хотя и без сознания. Лоу поднял его, уложил на постель и, как мог, постарался привести в себя, но безуспешно. Монтессон лежал, будто окаменелый, и его дыхание, медленное, почти неощутимое, свидетельствовало о глубоком обмороке.
Лоу хотел было подойти к окну, но свеча внезапно погасла, и он остался в сгущавшейся темноте, в сущности, один – и ему предстояло столкнуться с неведомым, но вполне реальным убийцей.
В доме снова воцарилась тишина – то есть тишина ночи, леса, густой листвы и всего того, что таит в себе ночь.
Лоу замер у окна и прислушался. Шепот и шелест казались ему резкими, пульсирующими – он словно слышал их за много миль. Запах алых цветов просочился в мозг, словно ядовитые фимиамы, и Лоу попятился от окна и, внезапно обессилев, бросился на диван. Тогда он вытащил нож, который носил на поясе, и не без труда заставил себя насторожиться.
Он знал, что ожидать нападения следует скорее всего из окна. Слабый неверный свет луны, пронизывавший листья и усики лианы, постепенно померк. Должно быть, небо затянуло облаками: влажная духота стала еще более гнетущей.
Низкий подоконник был всего в футе от пола, и Флаксману Лоу померещилось, что по ковру в тени густой листвы что-то ползет, но темнота сгустилась настолько, что он не мог ни в чем быть уверен. Монтессон дышал уже спокойнее. Стояла глубокая ночь, и теперь не было слышно ни звука.
Внезапно Лоу ощутил легкое прикосновение к колену. Он был всецело поглощен слушанием, и внезапное пробуждение другого чувства заставило его вздрогнуть. Теперь он ощущал эти прикосновения – быстрые, легкие, мягкие – по всему телу, там и здесь, словно какое-то животное обнюхивало его во тьме. Потом что-то гладкое и холодное прижалось к его щеке.
Лоу вскочил и наобум замахал в темноте ножом.
В этот миг что-то обхватило его и стиснуло – что-то гибкое и змеевидное вмиг обвило кольцами его руки и тело, словно лассо.
Флаксман Лоу был почти обездвижен в тугой хватке – но чьей же? Щупалец какого-то неведомого создания? Или это и вправду была огромная змея – явно разумное существо, норовившее дотянуться до горла? Нельзя было терять ни секунды. Нож был прижат к его телу, и Лоу бешеным усилием развернул его лезвием от себя и резко полоснул по сжимавшимся кольцам. Руку окатило струей вязкой жидкости, и щупальце обмякло, отпустило Лоу и упало куда-то в густую мглу.
Утром Монтессон пришел себя в одной из комнат на первом этаже, в противоположном крыле здания. Рядом сидел Фримантл.
– В чем дело? – спросил Монтессон. – Ах да, теперь помню. Вот и Лоу. Оно снова победило нас, Фримантл! Это безнадежно. Я не знаю, что произошло. Я не спал – и вдруг ощутил, как что-то схватило меня, подняло и потащило к окну, придушив живыми веревками. Только взгляните на Лоу! – сипло воскликнул он, приподнимаясь. – Какой кошмар, вы весь в крови!
Флаксман Лоу посмотрел на свои руки.
– Похоже на то, – проговорил он.
– Оно победило даже вас, Лоу! – продолжал Монтессон. – В этом проклятом доме обитает что-то куда ужаснее и реальнее любого призрака! Только посмотрите! – Он потянул вниз воротничок. Поперек горла тянулась бледная синеватая полоса, испещренная точками кровоизлияний.