Трек-номер: *Он мне больше не нужен*
Аноним: *А я всегда говорил, что отвергая женщину, мы приобретаем самого лютого врага*
Трек-номер: *Когда вы сделаете это?*
Аноним: *Очень скоро, Настя. Я даже пришлю тебе фото после работы снайпера*
Боже мой. Боже-е-е… Я выронила телефон, и на меня оглянулся весь класс, а учитель, злобно посмотрев, хотел было сделать замечание. Только мне плевать на них всех, прикрывая ладонью рот, я схватила телефон и выскочила из класса со словами, что мне очень плохо и срочно нужно в туалет. Бежала по школьным коридорам, чувствуя, что не могу дышать. Дрожу вся как в лихорадке и отцу попутно набираю. Нет связи. Черт. Да как же так. Ну же, да включи этот долбаный телефон. Папа. Куда ты подевался… черт, где же ты??? Ты жив вообще? Боже, а что, если я опоздала? Нет… нет… Он жив. Прекрати думать так, Карина. С ним все хорошо. Они ведь только сейчас говорили об этом. Не паникуй. Тебе просто нужно найти его. Ну же, думай… Набирая номер в десятый раз трясущимися пальцами, только в ответ все тот же голос. "Абонент вне зоны действия сети".
Господи, да заткнись же ты.
Максим. Да, я должна дозвониться хотя бы кому-то. Ищу в телефонной книжке его номер, а пальцы не слушаются, дрожат, проклятые, и я постоянно не туда нажимаю. Пять раз чужие номера набрала. Черт. Да что же это такое. Нашла наконец-то… набираю… и опять эта дрянь со своим "Абонент вне зоны действия сети". Куда вы все пропали, чтоб вас. Куда?
А если бы со мной случилось сейчас что-то?
На улицу выбежала, телефон отшвырнула и на траву присела. Боже, ну почему все так? Что же мне сейчас делать? Где они все? Смотрела на машину, на которой меня всегда водитель привозит, и понимала, что боюсь шагнуть за территорию школы. Потому что я теперь в каждом врага вижу. Это так страшно… жить и понимать, что ты никому не можешь верить. И опять это чувство одиночества нахлынуло. Моментально. Словно проливным дождем облило, и я чувствую, как мне сейчас холодно.
Сидела в оцепенении, обхватив себя руками, и смотрела в одну точку. Нужно заставить себя успокоиться. Я пока что в безопасности. Белый день на дворе, это частный колледж, сотни подростков рядом и камеры на каждом углу. Я буду ждать, когда отец или Макс на связь выйдут, и меня заберут. И тут опять паника накрывает "А если не выйдут? Что, если пока ты сидишь тут, на них уже устроили охоту? Ты, чертова трусиха, действу. Делай хоть что — нибудь. Соберись, в конце концов"
Поднялась наконец-то и в сторону машины направилась. Через дорогу только осталось перейти… первый шаг сделала и вдруг почувствовала, как сзади кто-то за шею схватил, и я начинаю оседать на землю, а перед глазами все поплыло.
— Сунь ей нашатырь под нос, не буду же я тащить ее из машины, как мешок…
Я слышала голос Насти, но не могла пока понять, что происходит.
— Да она уже и так оклемалась…
Я резко дернулась, пытаясь пошевелиться, но мои руки были связаны за спиной. Так, тихо… Орать не имеет смысла. Только хуже будет. Веди себя спокойно и соображай, Карина. Она собралась меня куда-то тащить и не хочет привлекать ненужного внимания. Значит, меня везут явно не в лес закапывать, что уже хорошо. Просто успокойся и дыши глубже.
— Настя… что происходит?
— Ничего, Карина. Игра закончилась, и доброй тетей Насте надоело с тобой возиться. Теперь это будет не моей заботой… В голове мысль одна скорее другой. Поняла ли она, что ее телефон на прослушке? Наверное, пока нет. Свидетелей не оставляют в живых.
— Зачем ты делаешь это? Что я тебе сделала?
— Ты ничего не сделала. В этом и дело. И ты мне не нужна. Раньше была нужна, пока твой папаша входил в мои планы. А сейчас… Единственное, чего я хочу — чтобы он сдох, только перед этим помучился и пережил один из самых жутких своих кошмаров. И ты — идеальный объект…
Чувствую, что теряю самообладание. От одной мысли о том, что они могут со мной сделать, я начала задыхаться. А вновь появившееся давно забытое ощущение, что я не могу двигаться, что я вообще не смогу ничего сделать, чтобы сопротивляться, захлестнуло горечью и страхом. Животным. Каким-то первобытным. Вот уже к горлу подкатывает то самое знакомое чувство… у меня начиналась паника. Я не хочу. Я не выдержу больше. Я опять еду на заднем сидении машины и опять понимаю, что никто не едет вслед. Что и в этот раз меня никто не спасет.
Мне хотелось кричать во все горло, орать так, чтобы в этой машине лопнули все стекла, хотелось схватить осколок и загнать его в горло этой суке и того, кто держит меня. Дернулась опять и почувствовала острую боль — меня со всей силы потянули за волосы.
— Не рыпайся, иначе скальп сдеру, нахрен. Поняла, мелкая? Понимала я все. Только справляться с собой все сложнее было. Я не хочу. Боже, за что ты опять наказываешь меня. За что? Чем провинилась? Зубы сжимаю до боли в скулах, кажется, сейчас раскрошу их, но только чтобы не заплакать. — Приехали уже… — Настя повернула направо, и я узнала этот двор. Это же ее дом. Она что, привезла меня к себе? Я не знала, мне радоваться или уже начинать молиться. Что ждет меня там, за дверью ее квартиры? — Карина, сейчас без глупостей. Я развязываю руки, ты спокойно выходишь из машины. Пойдешь под руку с… — видимо, хотела назвать имя, но передумала… — С этим мужчиной. Начнешь дергаться или кричать — он тебя за две секунды утихомирит. Так же как возле школы. Поняла? Я молча кивнула, пытаясь унять дрожь. Какая-то призрачная надежда появилась, что еще не все потеряно. Я так отчаянно цеплялась за нее. Потому что это единственное, что помогало сейчас держаться.
Мы вышли из машины, я сделала все, как они говорили, даже с бабушкой, выходящей из подъезда, поздоровалась. Каждая ступенька как шаг к краю пропасти. Дышу все глубже, глаза закрываю, потому что страшно. Господи, как же мне страшно сейчас. Тебя могут вот так вот выкрасть посреди белого дня, на глазах у сотен людей, которые будут проходить мимо и даже не догадываться, что тебя сейчас ждет. А ты… ты хочешь кричать, звать на помощь, смотришь на каждого встречного, пытаясь взглядом показать, что ты в смертельной опасности, только никто не видит. Каждый встречный взгляд, как новая надежда, которая рассыпается вдребезги…
Когда к двери Настиной квартиры подошли, я вдруг разрыдалась. Не выдержала. Это неправильно. Не должно быть вот так. За что? Почему они решили, что могут делать со мной, что им хочется. Кто им дал такое право?
— Отпусти меня. Отпусти. Отпусти.
Настя дернулась ко мне и влепила мне пощечину. Со всей силы. Даже эхо по коридору пошло.
— Заткнись, дура. Дрянь такая, — и потом за шею сжала, сквозь зубы процедив. — Еще раз пикнешь — в участок отвезу и в СИЗО к отморозкам брошу. На трое суток. Живого места на тебе не останется. Поняла?
Быстро ключи нашла и замок воткнула, провернула несколько раз, а когда дверь отворилась и мы вошли, на нас направили оружие. Шесть дул… Я не поняла, что происходит. Это что все? Вот это и есть конец? Я просто умру здесь непонятно за что, просто по чужой прихоти? Замерла, а потом металлический голос услышала, от которого поежилась и подскочила:
— Всем оставаться на своих местах.
Настю повалили на пол, замыкая наручники на запястьях, человека, который держал меня и пытался прикрываться мной, убили сразу же метким выстрелом в голову. Он не успел сориентироваться, упал мертвым грузом, еще и меня за собой потащил. И тут я глазам своим не поверила. Меня на руки Глеб подхватил… Боже… Что он здесь делает? Как оказался? Это он сейчас спас меня… Господи. Смотрю в эти голубые глаза и мужественное лицо, и обнимаю за шею со всей силы. Господи, спасибо тебе. Спасибо, что все обошлось. А потом опять в глаза, рассматривая голубую радужку и не веря, что все и правда позади.
— Это что ты… все ты? Но как ты догадался? — Ты думаешь, я поверил в историю со стервой одноклассницей?
— Не поверил? Почему?
— Доверяй, но проверяй…
— И как ты проверил?
— Настройки поменял, все уведомления получал, как и ты. Ну и…
— Что и? Ты что, следил за мной?
— Не следил, а присматривал. — Спасибо тебе, Глеб… — За то, что присматривал?
— Нет. За то, что не поверил…
ГЛАВА 19. Андрей
— Андрей Савельевич, здравствуйте. Прежде чем вы войдете в палату, мне нужно сказать вам несколько слов…
Доктор говорил настолько тихо, что иногда мне приходилось прислушиваться, чтобы разобрать какие-то слова.
Уравновешенный и настолько спокойный, что казалось, он лечит душевнобольных одним своим присутствием. От него веяло какой-то умиротворенностью. Есть такие люди, которые даже самые плохие новости произносят так, что кажется, у них все под контролем.
— Да, конечно…
— Дело в том, что она начала вспоминать кое-какие эпизоды из своего прошлого. Есть определенный прогресс. Если раньше это были внезапные припадки, непонятные фразы и отсутствие связи между предложениями, то сейчас ее ум намного яснее. Только в определенный момент ее мысли опять начинают путаться. Я хочу предупредить вас, что даже несмотря на улучшение ее состояния, разобрать, что из тех картинок, которые она описывает — правда, а что вымысел, практически невозможно.
— А что конкретно она вспомнила?
— Она постоянно говорит о ребенке. О Саше… Мы были уверены, что это мальчик, но оказалось…
— Это я знаю… Вернее, были такие предположения.
— Вот как?
— Да, именно. А больше она ни о ком не рассказывала?
— По моим наблюдениям, она помнит не только ребенка. Есть какие-то мужчины…
— Мужчины? Вы уверены, что говорите не об одном? — Нет… это разные люди. Только эти воспоминания причиняют ей настолько сильную боль, что она сразу же замыкается и блокирует их.
— Каковы ваши прогнозы, доктор?
— В таких случаях не может быть никаких прогнозов, понимаете? Я не могу вам вообще ничего обещать. Она может в один момент все вспомнить, такое тоже бывает. Но сказать, что это случится завтра, через месяц и случится ли вообще, я не возьмусь.