– Я тоже рад тебя видеть, Урд! Действительно рад, – счастливо улыбаюсь, глядя, как Глэйр, повинуясь женским инстинктам, попыталась было залепить оплеуху хамоватому гаеру. – Ты со своей помощью вовремя подоспел, мы уже хотели убираться подобру-поздорову.
– Я так и понял. Шенк не хотел рисковать, но если личная просьба от Фэйра… Вот он меня сюда и делегировал.
– Ренегат попросил Шенка?
– Да, Крио, да. Ему стало интересно. Особенно когда узнал, что Долар получил роскошную чесотку после визита незваных гостей. А ты, Мерцающая, носик не морщи, сама теперь вне закона. Закончились флирты со всеми подряд.
Урд беспокойно заозирался по сторонам, взглянул на Яргра, пытающегося пробить поставленные стены, на Черный Бархат. Принюхался к чему-то, прислушался.
– Все, пора всем нам в разные стороны. Яргр позвал на помощь. Да и мои стеночки он скоро проломит. Упорный, бродяга! Уходить не желает, сам хочет поучаствовать. А вот… тебе. – Последовавший в сторону Кромешника похабный уличный жест поневоле разрядил обстановку. – Накося и выкуси, дрель ты шумная!
– Так куда нам всем теперь?
– Тебе, Рэнду, как и этой синеглазой красотке, к нам в замок. Потом мы вас высадим. А ты, Тень, вместе со своей пассией под бравурно-траурные марши и с громкими песнями – в Стазис. Или передумал?
– Не дождешься!
– Это правильно, молодцом держишься! Прощаний не надо, я это не выношу, голова болит, ноги дергаются от желания пинка отвесить. Быстро, бодро, по замкам и Стазисам разошлись!
Урд. Шут! Умный, предусмотрительный и опасный. Союзник? Частично. Враг? Пока нет, и искренне надеюсь, что он им так и не станет. Поддерживая ослабевшую Глэйр, я быстро шел к Грани, оглядываясь назад.
Там было… Да много чего там было, начиная с разнесенных в клочья укреплений Корректоров и все еще заточенного Яргра и заканчивая моими знакомыми и… И, пожалуй, уже друзьями. По крайней мере, Рэнду-Механиста я мог считать таковым. Забавная гримаса жизни: тот, который первоначально должен был стать врагом, спустя определенное время стал союзником, и даже более. А ведь было и наоборот.
По коже, даже той, что была скрыта под одеждой, провели мягким шелком, теплым и в то же время охлаждающим. Черный Бархат… Он не задержал уходящих из Фрахталя, но картина за ним оказалась отрезанной. Вид, звуки, запах дыма и гари – все это исчезло разом, испарилось.
– Мы вернемся сюда?
– Да, Глэйр. Такая уж у меня привычка – всегда возвращаться…
И, не закончив фразу, я делаю последний шаг. Шаг через Грань, в Стазис.
Дикая боль пронизывает все тело, рвет раскаленными крючьями разум. Струи боли и страдания пронзают насквозь, заставляя проклинать все существующее и даже то, что еще только должно появиться. Вот она, плата за возвращающуюся память. Ту самую, которую у меня отняли… Отняли с моего согласия, заменив силой.
Туман. Он возникает из ничего, окутывая меня липкими щупальцами, затягивая в иной, отличный от родной реальности и мира Фрахталя уголок. Тот самый, где частенько сидит один циничный бог Хаоса и его шаловливый помощник. Теперь я начал вспоминать…
Интерлюдия
Преддверие Хаоса
Ну, здравствуй, знакомое место! Стоило пройти сквозь туман, как ушла и боль от восстанавливающейся памяти, и тревога об исчезнувшей Глэйр. Никуда она не исчезла. Находится все там же, в самом начале Стазиса. Наверняка даже не заметит моего исчезновения. Совсем не заметит. Если я только сам не расскажу ей потом.
Вот они, Артас и Шут. Сидят на краю колодца, как будто не одни из вершителей судеб миров веера, а два простых бродяги, остановившихся выпить и закусить на окраине деревни. Колодец тоже соответствует. Грубые камни, вода в нем. На сей раз она похожа на ртуть – такая же серебряная, блестящая, неподвижная. И насыщенная магией. Это один из источников силы Хаоса.
Так, а это еще кто такой? Вроде кошка, но с крыльями, как у нетопыря, и скорпионьим хвостом? Ну ты и красавица.
– Кис-кис, – ласково зову ее. – Иди сюда, прелесть блохастая…
Кошкоподобное создание прищурилось, внимательно посмотрело на меня, потом сказало «мр-р-мяу» и лениво порысило поближе. Грешен, сильно люблю кошек всех мастей и пород – от кошаненка дворянской породы до больших опасных тигров. Однажды родичей чуть инфаркт не хватил, когда я, еще мелочь пузатая, сквозь прутья клетки пытался почесать за ухом молодому леопарду. Он просто показался мне хорошей пятнистой кисой. Да и знал я, что кусаться он не собирается. А они раскричались, как на пожаре!
– Тебя как зовут, чудо кистеухое? – спрашиваю у зверюги, почесывая ее мордочку одной рукой и запуская вторую в густую шерсть на загривке. – Холеная, сразу видно, что не дикая.
– Ее зовут Скорпи. И я удивлен, что моя скорпикора так реагирует. Ты ведь для нее никто.
– Зато у меня всегда были хорошие отношения с кошками, – парировал я комментарий изумленного Артаса, после чего добавил: – Ну что, уважаемый Артас, он же Фэйр, вот и пришло время поговорить второй раз.
Шут закинул ногу на ногу и взглянул на меня в манере «ноль внимания, два фунта презрения».
– Третий, Тень, или тебя мама с папой в начальную школу отдать забыли? А может, учителя убежали в ужасе от бестолкового ученика? Ты повспоминай хорошенько. Первый раз был при переносе из твоего мира. Второй раз я привел тебя вроде как к «Фэйру». А сейчас третий. Один, два, а потом все же три.
– Второй раз не считается… Урд. Да, почему именно Урд, если ты Шут?
– Да потому и Урд. Шут-дурак-дурь… Мягкого знака в этом языке нет, поэтому его убираем, а потом переставляем буквы. Вот и все. Я люблю порой так пошутить – легко, безобидно.
– Для кого?
– Для меня, конечно.
– Безобидный ты наш! Только на десять этажей выше, в смирительной рубашке и пришпиленный зубами к стенке.
– Тихо!
Рык божества, сопровождаемый ментальной волной, быстро унял желание продолжать перепалку. Где-то я его понимал, потому как выдержать рядом с собой двух злоехидных гадюк, с энтузиазмом плюющихся ядом друг в друга, занятие не из простых. Вот он и вспылил. Избирательно, кстати, потому как скорпикора не обратила на случившееся ни малейшего внимания. Кошака была занята тем, что обгладывала какую-то пернатую добычу. С наслаждением, фыркая от попадающих в нос и рот перьев.
– Заткнулись. Оба. Тень, раз к тебе вернулась память, то ты должен примерно представлять ситуацию, да и помнить наш первый разговор. И… Ничего, что я называю тебя именно так? Или лучше старое имя использовать?
– Тень – вполне устраивает. Я ведь совсем не тот, что прежде. А разговор я помню. Хорошо так, серьезно. Один только животрепещущий вопрос имеется. Насчет времени во Фрахтале и в моих родных местах все так и обстоит?
– Да. В твоем мире прошло… часов восемь.
– Экселенц! Вы же про возмущающие вихревые поля веера запамятовали. – Гаер состроил ну очень серьезную мину. – Еще с часок набросьте по такому поводу.
– Уговорил. И все же, Тень… Если ты действительно все помнишь, то скажи, в чем заключался смысл нашего договора?
Ожившая память вмиг отбросила меня в прошлое. Тогда я, простой по сути своей человек, знакомый с мистикой только по книгам, волею судьбы оказался объектом живейшего интереса одной из сил мироздания. Спасшие меня от неминуемой гибели двое оказались богом Хаоса и его подручным. Впрочем, тогда это меня волновало мало. Да и сейчас волнует не так чтобы сильно.
Помню это место. Все было так, как и сейчас, только без экзотической кошки. Зато было мое желание уцепиться за предоставленный шанс выжить и продолжить существование в новом качестве. Да, принципиально новом! Ну вот отказались бы вы от силы, возможности овладеть магией, продления срока жизни только оттого, что предлагающий это есть как бы «зло»? Хаос. Если да, то… Каждый сам выбирает дорогу.
Помню и то, что сказал мне тогда Артас в ответ на вопрос: «В чем смысл Хаоса?»
– Видишь ли, человек, мой оппонент, тоже Игрок, сказал бы, что Хаос хочет уничтожить все миры, до которых дотянется. А к чему мне это? Если ломать игрушки, то они рано или поздно закончатся. По сути, каждый из миров для меня это как… Шут!
– Как компьютерные игры в твоем мире.
– Ага, понятно, – протянул я. – Понравившуюся игру жалко выбрасывать, да и на продолжение надеешься. Заново партию отыграть иногда хочется, новые закоулки обнаружить, секреты всякие.
– Вроде того, – согласился Артас. – Хаос, а значит, и я, как его разумное порождение, стремится изменить мир, сделать его более… Непредсказуемым, интересным. Мне противна сама мысль об упорядоченном обществе, где все неизменно течет день за днем. Безразлично, будет ли это жестко структурированная империя религиозных фанатиков или, как в твоем мире, серая масса служащих, что каждый день маршируют на работу и с нее. Изо дня в день, по одним и тем же дорогам. Скука – вот то, что ненавидит дух Хаоса. Постоянство и серость жизни – то, что я с удовольствием превращу в прах. Игра! Это единственное, что вечно и идеально. Надо только понимать ее, ценить и чувствовать.
Мой спаситель в тот момент если и играл на публику, то лишь самую малость. Это был монолог не фанатика, но азартного авантюриста, не мыслящего жизни без постоянных выбросов адреналина в кровь или что там вместо нее у богов протекает. Да и было сложно не согласиться. Однако возникли другие, более серьезные вопросы.
– Долг за мной есть, признаю. И хочется его отдать. Но чем я могу быть полезен столь могущественной личности? Не сочтите за лесть.
– Есть один интересный мир. Хочу, чтобы он оказался под моим покровительством, а не моего соперника. Все просто. И ты в этом поспособствуешь. Твоя задача попасть туда и перейти из одной области в другую. Место, где ты должен в конечном итоге оказаться, считается средоточием скверны, зла, угрозы, ну и так далее по списку. Обычная словесная тянучка, которая есть во всех мирах, только называется по-разному.