Когда место действия осветили, я увидел, что мы стоим рядом с Бьюмонтом. Возвышаясь над мисс Хисгинс, он держал в руке револьвер. Я взглянул на его лицо: на лбу зияла огромная рана. Возле молодого человека отец девушки делал выпады саблей то в одну сторону, то в другую, пристально вглядываясь во мрак ночи. Чуть позади стоял старый дворецкий с алебардой, прихваченной с одного из оружейных стендов в холле. А вокруг не было ничего необычного.
Мы отнесли мисс Хисгинс в дом и оставили ее на попечение матери и Бьюмонта. Конюх поскакал за доктором, а все остальные, с присоединившимися четырьмя другими лесничими, вооружились, взяли фонари и отправились прочесывать парк. Но ничего не нашли.
Вернувшись, мы узнали, что приезжал доктор. Он перевязал рану Бьюмонта, которая, к счастью, оказалась неглубокой, и велел мисс Хисгинс лечь в постель. Мы с капитаном пошли наверх и обнаружили Бьюмонта на страже у дверей девушки. Я спросил, как он себя чувствует, а потом, когда мисс Хисгинс и ее матушка были готовы нас принять, мы вошли в спальню и снова устроили пентаграмму вокруг кровати. В комнате уже стояли зажженные лампы, и, организовав защиту таким же образом, как и в прошлую ночь, я присоединился к Бьюмонту.
Пока я находился в спальне, наверх поднялся Парскет. Из рассказа Бьюмонта мы получили некоторое представление о том, что случилось в парке. Похоже, влюбленные возвращались после прогулки домой и шли по направлению от охотничьего домика, расположенного в западном конце парка. Стало довольно темно. Внезапно мисс Хисгинс прошептала: «Тихо» — и замерла. Ее жених тоже остановился и прислушался, однако поначалу не мог различить ни звука. А затем уловил: по-видимому, где-то вдалеке по траве скакала лошадь, и двигалась она к ним. Бьюмонт сказал своей спутнице, будто ничего не слышит, и поторопил ее домой, но обмануть мисс Хисгинс, естественно, не удалось. Менее чем через пять минут стук копыт раздался уже совсем рядом, и молодые люди бросились бежать. А потом мисс Хисгинс споткнулась и упала. Она начала кричать, ее крик и услышал дворецкий. Приподняв девушку, Бьюмонт обнаружил, что лошадь несется прямо на него. Он заслонил возлюбленную и выпустил туда, откуда приближался звук, все пять зарядов своего револьвера. Он нисколько не сомневался, что в свете вспышки последнего выстрела видел прямо над собой нечто похожее на огромную лошадиную голову. И тут же Бьюмонт получил сокрушительный удар, который сбил его с ног, а потом с криками подбежали капитан и дворецкий. А продолжение мы уже знали и сами.
Около десяти часов дворецкий принес нам поднос с ужином, которому я очень обрадовался, так как прошлой ночью сильно проголодался. Однако я предупредил Бьюмонта, что он не должен пить ничего спиртного, а кроме того, заставил его отдать мне свою трубку и спички. В полночь я начертил вокруг него пентаграмму, а мы с Парскетом сели по обе стороны от молодого человека, но снаружи пятиугольника, поскольку у меня не возникало опасений, что привидение может причинить вред кому бы то ни было, кроме Бьюмонта и мисс Хисгинс.
Какое-то время мы сидели довольно тихо. В каждом конце коридора стояла большая лампа, поэтому света хватало, к тому же у нас было оружие: мы с Бьюмонтом запаслись револьверами, а Парскет пистолетом. А я еще принес фотоаппарат и вспышку.
Периодически мы переговаривались шепотом, и дважды капитан выходил из спальни перекинуться с нами словечком. Около половины второго мы совершенно затихли, и вдруг, минут через двадцать, я молча поднял руку, так как с улицы вроде бы послышался стук копыт. Я постучал в дверь, капитан открыл и вышел в коридор, и тогда я прошептал, что мы, по-видимому, слышали лошадь. Какое-то время мы прислушивались. Капитану и Парскету показалось, будто они тоже слышат стук копыт, но теперь я не был уверен, да и Бьюмонт тоже. Однако потом я, кажется, снова услышал этот звук.
Я сказал капитану, что ему, по моему мнению, лучше вернуться в спальню и оставить дверь приоткрытой. Он так и сделал. Однако с этого момента мы больше ничего не слышали, а вскоре наступил рассвет, и мы все с облегчением отправились спать.
Когда меня позвали обедать, капитан удивил меня, так как сообщил собравшимся, что на семейном совете было решено внять моим рекомендациям и устроить свадьбу как можно скорее. Бьюмонт отправился в Лондон за специальным разрешением, и брак надеялись заключить уже на следующий день.
Новость меня порадовала, поскольку это казалось самым благоразумным выходом в подобных экстраординарных обстоятельствах, а я тем временем продолжил бы свое расследование. Однако, пока брак не был заключен, моя главная задача состояла в том, чтобы не спускать глаз с мисс Хисгинс.
После обеда я решил сделать несколько экспериментальных снимков девушки и ее окружения. Иногда фотоаппарат видит то, что неподвластно зрению обычного человека.
С этой целью и отчасти чтобы дать повод мисс Хисгинс как можно дольше оставаться в моей компании, я попросил девушку помочь мне с экспериментом. Идея ей, кажется, понравилась, и мы провели вместе несколько часов, блуждая по всему дому, из комнаты в комнату. Всякий раз, ощутив некий импульс, я фотографировал со вспышкой мисс Хисгинс и помещение, в котором мы оказывались в тот момент.
Когда подобным образом мы обошли весь дом, я спросил, чувствует ли она в себе достаточно смелости, чтобы повторить эксперимент в подвале. Она ответила согласием, и тогда я отыскал капитана Хисгинса и Парскета, поскольку не собирался вести девушку в темноту, пусть даже искусственно созданную, без помощи и поддержки надежных товарищей.
Подготовившись, мы спустились в винный погреб. Капитан взял пистолет, а Парскет специально подготовленный фоновый экран и фонарь. Я поставил девушку в центре погреба и, пока Парскет и капитан держали за ее спиной экран, сделал снимки. Потом мы переместились в следующее помещение и повторили опыт.
В третьем погребе, огромном помещении, где царила тьма кромешная, случилось нечто страшное и непонятное. Мисс Хисгинс стояла в центре, а ее отец и Парскет держали экран, как и раньше. Когда все было готово и я нажал рычажок вспышки, в погребе внезапно раздалось ужасающее, леденящее душу ржание, какое я уже слышал в парке. Создавалось впечатление, будто источник звука находился где-то над головой девушки. В резком сверкании вспышки я увидел, как мисс Хисгинс напряженно смотрит вверх, на нечто невидимое. А затем снова наступила темнота, и я крикнул Парскету и капитану, чтобы они вывели девушку на свет.
Они немедленно выполнили приказ, а я закрыл и запер дверь, произвел Первый и Восьмой пассы ритуала Саамаа возле обоих дверных косяков, а затем соединил их через порог тройной линией.
Тем временем Парскет и капитан отнесли девушку к матери и оставили ее в полубессознательном состоянии, я же остался сторожить дверь в погреб и чувствовал себя при этом довольно скверно, так как осознавал: внутри находится какая-то отвратительная сила. А еще я мучился от стыда за то, что подверг опасности мисс Хисгинс.
У меня остался пистолет капитана, а когда мои товарищи вернулись в подвал, то у них при себе были ружья и фонари. Невозможно описать, какое облегчение снизошло на мой дух и тело, стоило мне услышать приближение Парскета и капитана. Попытайтесь просто представить, что я испытывал, стоя возле двери в погреб. Можете ли вы это вообразить?
Помню, перед тем как отпереть дверь, я обратил внимание на побелевшее, мертвенно-бледное лицо Парскета, посеревшую физиономию капитана и подумал, может, и я выгляжу точно так же. И эта мысль подействовала на мое психическое состояние совершенно особым образом: чудовищность всего происходящего словно обрушилась на меня заново. Я знаю, одна только сила воли заставила меня подойти к двери и повернуть ключ.
Помедлив долю секунды, я распахнул дверь нервным рывком и поднял над головой лампу. Парскет и капитан встали слева и справа от меня и тоже подняли свои лампы, однако погреб был абсолютно пуст. Естественно, беглый осмотр меня не удовлетворил, поэтому с помощью своих товарищей в течение нескольких часов я исследовал каждый квадратный сантиметр пола, потолка и стен.
И все же в конце концов я вынужден был признать, что помещение само по себе ничем особенным не отличается, и мы оттуда ушли. Но я опечатал дверь и выполнил Первый и Последний пассы ритуала Саамаа с наружной стороны возле каждого косяка, соединив их, как прежде, тройной линией. Вы представляете, каково нам было обыскивать этот погреб?
Поднявшись наверх, я, обеспокоенный, поинтересовался здоровьем мисс Хисгинс, но девушка сама вышла ко мне. Когда я попросил у нее прощения, она сказала, что с ней все в порядке и что мне не стоит волноваться или винить себя.
Я немного успокоился и отправился переодеваться к столу, а после ужина мы с Парскетом оборудовали одну из ванных комнат для проявки отснятых мною негативов. Однако ни одна из пластинок ничем нас не удивила, пока мы не дошли до снимка, сделанного в погребе. Парскет занимался проявкой, а я взял несколько закрепленных пластин и вышел на свет, чтобы получше их разглядеть.
Только я дошел до последнего снимка, как услышал крик Парскета. Я кинулся обратно и обнаружил, что он поднес к красной лампе полупроявленный негатив и смотрит на него. Там ясно виднелась мисс Хисгинс с поднятыми вверх глазами — такая, какой я видел ее в погребе. Но что поразило меня — так это очертания огромного копыта прямо над ее головой. Оно словно опускалось на девушку из темноты. И знаете, ведь именно я подверг мисс Хисгинс такому риску. Лишь эта мысль и вертелась у меня в голове.
Закончив проявку, я закрепил изображение и тщательно изучил пластину при нормальном освещении. Никаких сомнений не оставалось: над головой девушки было изображение огромного, выплывающего из тени копыта. Тем не менее подобное открытие никоим образом не приблизило меня хоть к какому-то пониманию ситуации. Единственное, что я мог сделать, — это попросить Парскета ничего не рассказывать девушке — она только напугалась бы еще больше. Однако я показал фотографию ее отцу, так как, по моему мнению, он должен был знать истинное положение дел.