После смерти Дубынина кабинетом овладела мощная фигура Михаила Петровича Колесникова. Он был, в какой-то степени, посвящён в мои работы, но, поскольку целой картины себе не представлял, то относился к ним с большим скепсисом. Не дожидаясь моей очереди к представлению, он вызвал меня сам и, слегка кивнув в ответ на приветствие, объявил, что мне с моими «химиями» нужно служить в химических войсках, после чего предложил в недельный срок передислоцироваться в штаб войск химической защиты под начало моего друга генерала Петрова.
— Поработай со своим дружком, — напутствовал меня Колесников и тут он случайно обратил внимание на видеокассеты, которые я держал в руках.
Не то, чтобы любопытство, а, скорее всего, желание немного разрядить обстановку, подтолкнуло его на, как потом оказалось роковой для него шаг. Кивнув на небольшой пакет, который я сжимал в руке, он спросил:
— А это что?
— Фильмы о направлениях моих работ и основных результатах, — нарочито спокойно ответил я, сообразив, что Колесников попался.
— Длинные?
— Да нет: один — минут на семь, а другой — минут на двенадцать.
Произнося эти слова, я немного хитрил. Первый фильм был на пятнадцать минут, а второй на тридцать пять.
— Ладно. Поставь короткий, — ворчливо бросил Колесников, начинающий понимать, что контроль над событиями он по своей же воле начинает терять.
Этот мудрый и опытный человек обладал редчайшим чутьём обстановки, которое, по-видимому, не раз помогало ему в жизни. К тому же, он обладал прямо-таки собачьим обонянием. Мог по запаху определять настроение, и даже некоторые личные качества человека. Видимо, запахи у него были привязаны к образам. Если он чуял «не тот» запах, исходивший от человека, то даже не вставал при появлении в кабинете таких людей. Мы прошли в комнату отдыха и уселись за стол перед телевизором. Колесников закурил трубку, испуская приятный аромат какого-то незнакомого мне табака, и погрузился в сосредоточенное молчание. Просмотрев первый фильм, он кивком потребовал поставить второй. По окончании второго фильма он неторопливо подошел к серванту, достал оттуда мандарины и бутылку коньяка.
— Ну что, выпьем?
— Не откажусь.
— А ты ж не пьёшь, — улыбнулся Колесников.
— По такому случаю не грех нарушить и некоторые традиции, — отпарировал я.
— А по какому это случаю? — озорно сверкнув глазами, спросил генерал.
— По случаю принятия Вами решения о том, что я остаюсь в Генеральном штабе, и Вы будете нам покровительствовать.
— Придётся — усмехнулся он и вызвал своего помощника — офицера по особым поручениям полковника В.Морозова.
Дав ему распоряжение, пропускать меня к себе в любое время, без предварительной записи, Колесников стал подробно расспрашивать о последних днях жизни Дубынина. Он знал, что моя команда круглосуточно находилась около шефа, стараясь оказать ему посильную помощь, и была, в какой-то степени, участником бригады врачевателей высокопоставленного пациента. Все в Генеральном штабе знали, что болезнь зашла слишком далеко, но бросать этого замечательного человека в безвыходной ситуации никто не хотел.
По распоряжению Колесникова мы вдвое увеличили свой штат и начали интенсивную отработку своих методик подготовки военнослужащих. От желающих принять участие в этой интересной работе не было отбоя: академии, учебные центры, научно исследовательские институты, войсковые части, многие гражданские учебные и научные заведения. Одними из первых были лётчики и ракетчики. Так, например, начальник академии ракетных войск стратегического назначения выделил нам, освободив от других занятий, более семидесяти человек. Как-то в самый разгар занятий, проводимых во многих учреждениях, Колесников, внимательно отслеживающий ход и результаты работ, как-то сказал, что будущее мира будет принадлежать людям, обладающим высокой моралью, незаурядным умом, культурой и эрудицией. И чем ближе человек находится к Богу, тем дальше он стоит от конфликтов, войн и зла, приносимого завистью, стремлением к безудержной власти, наживе и другими пороками. В этих словах косвенно прозвучала оценка моей работы, и содержалось благословение на дальнейшие поиски в выбранном нами направлении. Оценивая сказанное, я был почти уверен, что начальник поощряет мои занятия трансцендентальной философией и попытки увязать её с миром, выстроенным научной логикой через чувственные ощущения.
В то время я уже завершил обобщение объёмного материала по философии космизма от индийских «Упанишад» и сочинений Платона до Л.Н.Толстого, русских и европейских космистов. Этот материал в виде учебного пособия использовался при подготовке к занятиям, а также был как-то подарен мной М.П.Колесникову. В связи с этим он, конечно же, знал ход моих размышлений и суть их основных мировоззренческих выводов, главный из которых сводился к следующему: сегодня наступил именно тот этап развития цивилизации, когда идеи гармонии и единства должны войти доминантами в сознание каждого человека и сформировать тот образ мышления, который можно назвать «космическим сознанием». Такие идеи были честно доложены Колесникову в надежде на его образованность и терпимость к чужому мнению. Нельзя сказать, что он целиком и полностью разделил все выводы. Но я не торопил события, постепенно снабжая его соответствующей литературой.
В разработке философской теории я видел большую перспективу, поэтому начал верстать Программу работ по формированию новой картины мира, ведущую роль, в выполнении которой отводил Институту философии РАН и Институту государства и права РАН, который возглавлял академик Б. Топорнин — человек с высочайшей репутацией учёного передовых взглядов и необыкновенной эрудиции. Однако продолжить эти исследования я тогда не смог. Реалии жизни заставили существенно изменить все мои планы. Перевалил за экватор 1993 год. В стране назревали грозные события, уже горел Парламент. Правоохранительные органы «зашивались», разыскивая бандитов различных мастей, склады с оружием, наркотиков, вскрывая явки, тайники и перевалочные базы иностранных агентов, наводнивших нашу страну.
Учитывая эти реалии, Колесников приказал отложить основную работу и все силы бросить на помощь сотрудникам государственной безопасности и милиции. Координация взаимодействия была возложена на генерала Квашнина, занимавшего один из ведущих постов в Генеральном штабе, который отдавал дань способностям сотрудников моей части и высокой эффективности их работы. В итоге контрразведка и милиция по достоинству оценили помощь наших сотрудников, после чего даже прислали Колесникову благодарственные отзывы. Чуть позже в очень удачной обработке эти документы попали на страницы газеты «Московский Комсомолец», где я неожиданно для себя увидел истинный масштаб проделанной моим подразделением работы. Вот как отреагировал на нашу практическую работу корреспондент МК Михаил Ростовский:
О том, что конец империи Романовых был в немалой степени связан с деятельностью экстрасенса-самородка Григория Распутна, знают все. Но о том, что в свои последние властные месяцы высшие сановники умирающей Советской империи благословили рождение программы, могущей стать, возможно, одним из самых крупных прорывов наших знаний о том, что принято называть сверхъестественным, до сих нор не подозревал почти никто.
Три года назад новый союзный премьер-министр Валентин Павлов … способствовал созданию целой закрытой научной структуры, которой было вменено в обязанность "изучать нетрадиционные биоинформационные явления".
Если журналист обратится сегодня в Министерство обороны с вопросом, какая структура там занимается изучением аномальных явлений, то он наверняка получит ответ, схожий с тем, что получил МК по официальным каналам. Высокопоставленный сотрудник пресс-центра МО РФ сделал по просьбе "МК" 15 (!) телефонных звонков во все ключевые подразделения министерства. Было обнаружено, что один единственный офицер в штате одного из родов войск занимается исследованием одной области аномалии… чуть ли не в качестве хобби.
Если обратиться с этим вопросом в Академию наук, то там есть шанс напороться на серьезный ответ типа: "Мы здесь занимаемся серьезными вещами, а не мистикой".
Итак, внешне все выглядит как тишь, да гладь, да божья благодать. В реальности же дела обстоят почти с точностью до наоборот. Один из офисов руководителя научной программы МО по исследованию аномальных явлений в России, начальника управления министерства, генерал-майора, а также академика Российской академии естественных наук, имя которого, как и название его института, все еще является госсекретом, находится в комплексе зданий Генерального штаба на Арбатской площади. Там же… где и пресс-служба МО. Впрочем, корреспондента "МК" академик принимал в своем "открытом офисе" в одном элитарном районе Москвы. Рассказанные им вещи заставляют совсем по-другому взглянуть на мир.
Простая экстрасенсорика и экстрасенсы считаются уже пройденным этапом и уж совсем не ассоциируются с чем-то мистическим и непонятным. Мне привели даже упрощенное научное определение, описывающее эти процессы: "Сверхслабые энергетические взаимодействия на внутриатомном уровне". Самые современные приборы способны регистрировать энергетические излучения в 1O**-14-16 Джоуля. А излучения, которые есть абсолютно у всех живых организмов, составляют, по предположениям ученых, около 10 ** -20-22. Эти-то излучения у отдельных людей, умеющих лучше других владеть своим организмом, и выражаются в их необычных способностях.
Происходящее в комнате внешне очень напоминало заседание новомодной религиозной секты. Девять женщин одна за другой читали молитвы (правда, отменного литературного качества). Соответствующим было объяснение этого. Молитвы эти якобы не были сочинены ни этими женщинами, ни вообще кем-нибудь из человеческого рода, а были только что "спущены сверху".