Родился я в селе Курово, Луховицкого района, Московской области в 40-ка км от г. Рязани и в 165 км от Москвы. До революции эта территория относилась к Рязанской губернии. А село располагалось в низине в четырех километрах от Оки, на берегу реки Меча. Непосредственно момент родов произошел в 4 часа утра в Строиловском лесу, рядом со столбовой дорогой, так как доехать до роддома моя мама, просто не успела. Возницей и акушером оказался дед Поликарп, который конечно, абсолютно ничего не смыслил в родах. В итоге мальчик болтался на пупке целых два часа, пока в соседней деревне не нашли бабку-повитуху, чтобы завязать пупок.
Рос, я в обычной деревенской среде, вместо соски сосал, завернутый в марлю жеванный черный хлеб и подобно былинному Илье Муромцу набирался сил на чистом вольном воздухе среднерусских полей. В 1951 году пошел в первый класс. В послевоенные годы детей было мало, поэтому с 1-го по 4-ый класс мы сидели все вместе в одной комнате, причем на все классы приходился всего один учитель. Однако, не смотря на тесноту, дисциплина в классе была строгой, отвлекаться было не то, что бы нельзя, а порой даже опасно — всегда можно было получить вдоль спины большой геометрической линейкой, которой вбивались азы знаний в маленькие головы мальчишек послевоенных лет. Учился я хорошо, но от природы был непоседой, за что регулярно получал заслуженные подзатыльники, как от учителя, так и от собственных родителей. В детстве была у меня одна страсть, я безумно полюбил гармонь, мог часами стоять возле гармониста и смотреть на работу его пальцев. Родители, видя такое увлечение сына, долго думали покупать мне гармонь или нет, ведь все гармонисты в деревне были пьющими. Однако настойчивость матери сыграла свою роль, и в итоге отец все же купил мне в Рязани Хромку — гармонь тульскую с хроматическим строем. Инструмент я освоил быстро, и, начиная с 3го класса, играл в деревне на всех пирушках: на проводах в армию, на свадьбах, на престольный праздник Успенья Пресвятой Богородицы, на первое и девятое мая, на 7е ноября и Новый Год. Правда отец сразу честно предупредил меня, что если только учует запах спиртного, тут же гармонь разрубит на куски. Но все обошлось и уже в 7-ом классе, после его окончания мне купили настоящий баян — в, то время большую редкость в деревне. Подарок был настолько дорог моему сердцу, что я храню его до сих пор с 1957 года.
После школы я поступил в Московский авиационный институт, который выпускал не только профильных авиационных специалистов, но и управленцев всех мастей, артистов и конечно чекистов. Вступительные экзамены прошли тяжело, сказывался недостаточный деревенский багаж знаний, но все равно я был зачислен в институт на факультет систем управления летательных аппаратов, правда, без предоставления общежития, для чего было необходимо набрать на балл выше. С этого момента я стал прилежно грызть гранит науки, который доставался мне очень нелегко. Так сложилось, что впервые же летние каникулы, я студент первого курса МАИ отправился со строй отрядом под Новороссийск — строить железную дорогу от станции Крымская балка до Новороссийского морского порта, для приема нефтяных составов. На следующий год поехал я вновь на стройку, со стройотрядом, но уже в Казахстан, на целину, строить различные объекты, начиная со свинарников, овчарников, и заканчивая жилыми домами.
За три месяца мы возмужали, определились неформальные лидеры, которые затем становились командирами стройотрядов, комиссарами и даже бригадирами. Одним из них оказался и я, а вернувшись в Москву, во время учебы случайно обратил внимание на двух украинок, сестренок близнецов — Аллу и Нину. Оказалось, эта была моя первая и последняя любовь всей жизни. Девчонки оказались шустрые, с украинским говорком, который выдавала буква «г». Стараясь быть им чем-то полезным, я точил ножи Нине, делал разделочные доски, помогал носить воду. Разумеется, за ударный труд повариха Нина и бригадир Боря были награждены первой правительственной наградой в 1966 году — медалью «За освоение целинных земель»
Спустя год в 1967 я дорос до комиссара отряда, отвечающего за моральный облик бойцов, и женился на Нине, ставшей впоследствии доктором технических наук, профессором МАИ. Играли сразу две свадьбы — обе сестренки вступили в законный брак одновременно. На комсомольской свадьбе гуляли все целинники, а в октябре 1968 года у меня родился сын Алексей, будущий суворовец.
Началась настоящая семейная жизнь. После учебы молодая семья получила распределение в город Жуковский — подмосковный авиационный центр с наличием на его территории Летно-исследовательского института имени Громова и Центрального аэрогидродинамического института имени Жуковского. Молодые специалисты пришли инженерами в КБ Радио строения, но поработать инженером, мне было не суждено, так как скоро по партийной путевке меня направили на работу в органы КГБ в возрасте 29 лет. С этого момента и началась та увлекательная жизненная дорога, которая и привела меня к изучению уникальных биотехнологий…
Глава 4На службе в КГБ
В те годы, существовала особая процедура отбора кадров в органы государственной безопасности. Наиболее талантливых, положительно себя зарекомендовавших студентов определенных вузов страны, после получения диплома приглашали на работу в комитет государственной безопасности, сначала на собеседование. Затем только та часть студентов, которая выдержала беседу, шла работать в органы КГБ. Так случилось и со мной — 1 сентября 1973 года в числе других отобранных органами КГБ потенциальных чекистов, я сдал экзамены для поступления на годичные высшие курсы КГБ СССР в Минске. На них всего за год, будущим чекистам предстояло изучить немало сложных предметов, среди которых были: оперативная психология, топография, международное право, государство и право, криминалистика, этика, уголовное право, процессуальное право и множество других специальных дисциплин от теории до практики, а также спортивная подготовка и борьба «Самбо».
Учились на курсах, не за страх, а за совесть, осваивая чекистскую науку, понимая, что государство «на трояк» защищать нельзя. Доходило до того, что полученные «тройки» разбирали на партсобрании. При этом всеми двигал исключительно личный интерес, так как слушатели курсов пришли работать в органы добровольно, каждый по велению сердца, защищать от невидимых врагов свое Отечество.
После окончания курсов все выпускники получили путевки в тот или иной орган КГБ. Моей «участью» стал Раменский городской отдел УКГБ по г. Москве и Московской области. Получив назначение на должность младшего оперуполномоченного, я ревностно приступил к новой работе и принял в оперативное сопровождение ряд важных режимных и несколько обычных объектов. Начались суровые будни, во время которых, я получал огромное удовлетворение от интересной работы, всегда был аккуратен с документами, успешно строил взаимоотношения, как с нужными людьми, так и руководством, промышленных объектов города.
Необходимо сказать, что Комитет государственной безопасности во все времена готовил из своих сотрудников в первую очередь государственников, смотревших на оперативную деятельность именно с позиций пользы или вреда для государства, защищая интересы отечества. Служба сразу пошла в гору, и уже в 1976 году я покинул стены Раменского гор. отдела в должности оперуполномоченного, перейдя в службу контрразведки на авиационном транспорте в аэропорту «Быково», где мне было поручено, оперативно обслуживать Быковский авиаремонтный завод № 402 гражданской авиации. Спустя два года став заместителем начальника подразделения, я быстро наладил работу в новой должности, но душа требовала чего-то большего, и в декабре 1980 года я подал рапорт в Афганистан, не выдержав привычной рутины суточных дежурств и однообразия.
И уже в начале января вместе с другими коллегами мы прибыли в афганскую столицу г. Кабул, в распоряжение представительства местного КГБ СССР в ДРА. Отметив как положено, с баяном, прибытие в Афганистан, меня направили советником в г. Кандагар в органы ХАД (местная госбезопасность) по-русски СГИ (служба государственной информации).
Кандагар встретил непривычным для россиянина зноем, больше 6 °C в тени, — ощущалось сильное дыхание пустыни Регистан. Без привычки постоянно нестерпимо хотелось пить, но встречающие старожилы, предупредили, что с водой вымываются все соли из организма, поэтому пить надо исключительно зеленый подсоленный чай, который утоляет жажду и является хорошим антисептиком.
Охраняемый Кандагарский аэропорт в то время являлся вторыми по значимости после Кабула воздушными воротами страны. В это время афганская компания «Ариана» все еще по инерции выполняла рейсы из Кабула через Кандагар в Дели. Поэтому задачей опер группы ХАД было обеспечение безопасности авиарейсов из Кабула в Дели и обратно. Для этой цели разработали целый комплекс антитеррористических мероприятий, который афганцы успешно выполняли под руководством наших советников.
Жили мы прямо на территории аэропорта в боксах, до этого принадлежавших местной авиакомпании и каждый день выезжали «на броне» в Кандагар, находившийся в 17 километрах от аэропорта.
Дорога в Кандагар была вся изрыта воронками от противотранспортных мин, каждый день на ней кто-нибудь подрывался: или бронетехника, или автомашины, поскольку она контролировалась местными бандгруппами, имеющими на вооружении и РПГ и противотранспортные мины импортного производства.
Но, как говорят, если судьба благоволит к человеку, то это происходит в любых условиях. Так произошло и со мной — карьера неуклонно шла вверх, буквально через несколько месяцев работы в Афганистане, руководитель объединенной советской группы был переведен на работу в Кабул, а меня назначили исполняющим обязанности руководителя зоны «Юг», куда входили провинции: Кандагар, Урузган, Гильменд и Заболь.
Под моим началом волей судьбы оказались несколько полковников и подполковников, разумеется, к их общему неудовольствию. Но консенсус все-таки был найден и.о. руководителя зоны я прослужил в этой должности всего полгода, передав затем бразды правления новому руководителю, прибывшему из СССР. Вскоре руководство Представительства перевело меня в Кабульский аэропорт, где освободилось место авиационного специалиста по контрразведке и антитеррору. Однако спустя год мне пришлось вернуться в