Чтобы облегчить психологическую травму, государь постоянно устраивал для аристократии игры. Они могли быть забавными, типа возведения на московский престол касимовского принца Симеона Бекбулатовича, коему «Иванец» Грозный адресовал подобострастные петиции, могли — кровавыми, типа опричнины, однако всегда преследовали одну цель. Сознание русских, раскачиваясь, привыкало к динамике, постоянному обновлению социальной жизни. В царствование Фёдора Иоанновича игровой ресурс политики исчерпали. Подгонка пирамиды власти к имперскому образцу, выход к Балтийскому морю, освоение Сибири — здесь требовались уже не импровизации, а долгосрочный креатив. Необходимо было довершить начатое либо навсегда отказаться от амбиций Третьего Рима.
Одно из свойств православного самодержавия — преемственность, гораздо более плотная, чем даже у секретарей КПК. Именно это свойство оправдывает свободу маневра, которой наделён автокра-тор. Один царь выдвигает идею, другой — готовит условия, третий проявляет инициативу и лишь четвёртый, если Господь благословит, завершает начатое. Борис Годунов вытянул в финальном толчке тот груз, который принял на грудь Иван Грозный.
Да, Годунов рвался к власти, но в какой-то момент (какой — выясним) Борис Фёдорович понял, что жертва, приносимая им, превышает бонус, который в состоянии выжать из себя реальность. Достоинство Годунова в том, что даже тогда он не опустил руки, приняв судьбу правителя, за каждое благодеяние получающего чёрную неблагодарность. В конечном итоге он потерял семью вкупе с доброй памятью потомков. Однако то, ради чего — обширная, независимая Россия — существует до сих пор.
Захудалый Чингизид
Так уж повелось, что первый источник, из коего мы черпаем сведения о Годунове, — знаменитая драма Пушкина. Хоть сам поэт считал её юродством, образ Бориса, нарисованный там, легко принимают за чистую монету. Но чем больше фактов всплывает, тем более соглашаешься с автохарактеристикой Александра Сергеевича.
Начнём с родословной: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты». Это его так Василий Шуйский величает. Каждый эпитет как пальцем в кисель. Рабами Годуновы не были никогда. Да, отсчитывали себя от мурзы Чета (или Черта), крещёного в 1310-х с именем Захарии. Но до Петра европоклонством на Руси не страдали, четверть знати имела татарские корни и славянами не прикидывалась. Удивитесь, но Чингизиды однозначно котировались выше Рюриковичей. Чет-Захария относился к Чингизидам. Дело не в национальности. До 1547 года Рюриковичи были великокняжеской семьёй, а Чингизиды — царским родом. Невдомёк пушкинскому герою, что Иоанн IV нарёкся царём лишь после того как покорил Казанское и Астраханское царства. Да и родством со Скуратовыми настоящий Шуйский Годунова вряд ли
бы попрекнул: брат Шуйского Дмитрий был женат на другой дочери «палача» Мал юты.
Менталитет кочевников был для Годунова на ладошке. Прямо перед его коронацией поступила депеша, что на Москву идут полчища крымчаков. Борис Федорович смело вверил войско служилым татарам. Главнокомандующему, астраханскому царевичу Араслана-лею Кайбуловичу, подчинялся боярин Мстиславский. Полк правой руки вёл казанский царевич Ураз-магмет, в его распоряжение поступил князь Василий Шуйский. А с передовым полком шли сибирский хан Маметкул и Шуйский Дмитрий.
Ехали они, ехали, до Оки доехали… и закатили грандиозный сабантуй. На берегу вырос город с шатрами, вратами, высоченными башнями. Каждый день царь устраивал пир для определённого разряда воинов. И так два месяца. Пока татарские послы добирались до Годунова, на протяжении семи вёрст они встречали гуляющих по степи и постреливающих ратников. Запуганные до полусмерти, крымчаки предстали пред государевы очи… Тот гневаться не изволил, даже отослал подарки хану. В результате этого милитари-шоу Борис сберёг сотни жизней.
Мир — основа благоденствия. После воцарения Годунова на границе с «диким полем» стало необычно тихо. Будучи ещё правителем (премьер-министром) при Феодоре Иоанновиче, Борис оградил южное «подбрюшье» России крепостями: Ельцом, Белгородом и др. Особенно далеко вдвинулся в степь Царёв-Борисов, разделивший орды Северного Причерноморья и донских казаков-разбойников.
Ермака называют покорителем Сибири. Правда, ни ему, ни воеводам, присланным на помощь, не удалось закрепиться в Искере, ставке хана Кучума. Лишь после 12-ти лет упорной борьбы, пришедшихся на годуновскую эпоху, Сибирь по-настоящему вошла в состав России. Значение данного события для грядущих поколений (наших в том числе) трудно переоценить. Только имя правителя, присоединившего Сибирь, все как-то запамятовали.
Он действительно любил людей. Годунов стал первым московским царём, провозгласившим процветание всех без исключения сословий основным приоритетом политики. Отвечая на благословение патри-
| Засечные линии и города-крепости |
арха в ходе венчания, он поклялся: «Бог свидетель, что не будет в моём царстве бедного человека!» Борис взялся за жемчужный ворот (что происходило, когда Годунов волновался) и произнёс: «И сию последнюю сорочку разделю со всеми!»
Архивисты поныне не теряют надежды отыскать указ, закрепостивший крестьян. Остаётся гадать, какой именно царь отменил Юрьев день. Одно известно точно: хотя Иван Грозный узаконил Юрьев день, с какого-то момента его упразднили. Борис Годунов 28 ноября 1601 года восстановил свободу уйти от несимпатичного помещика.
Можно презирать стукачей, но следует учесть, что для маленького человека жалоба царю иногда была единственным законным способом восстановить справедливость. Грозный запретил холопам доносить на господ, Годунов поощрял их в этом. «Борис Федорович суд правед-
| Городок-застава на пути через Засечную черту. Реконструкция из «Русского градостроительного искусства», т.[2] |
ной ввел, что отнюдь нихто никово не изобидит». Никакой романтики, право слово…
У историков России скромный диапазон: суровый царь — тиран, мягкий — салабон. О Борисе Фёдоровиче не скажешь ни того, ни другого. Его милосердие, желание утешить «малых сих» трактуют как комплекс вины из-за незаконного якобы воцарения. Всякий выезд из Москвы Годунова как у римского императора сопровождался застольями и раздачей денег. После большого пожара в Троице-Сергиевом монастыре царь вдвое-втрое возместил погорельцам имущество. Благотворительность, справедливость перестали быть случаями, превратившись в государственную программу, которую сразу оценили иностранцы. Но разве из этого сделаешь сенсацию, закрутишь сюжет? Куда интересней выискивать «страшную тайну» годуновского гуманизма.
Профессия — шурин
Годунову во всём отказать готовы. Даже в грамотности — пока не обнаружились собственноручные подписи молодого Бориса. Аккуратный, каллиграфический почерк. Рано лишившись родителей, он с сестрой Ириной воспитывался дядей Дмитрием Ивановичем, владельцем внушительной библиотеки. Надев венец, Годунов писать, естественно, не разучился, просто собственноручное письмо было тогда табуировано для русских государей.
Дядя Дмитрий высоких чинов не занимал, даже не попал в тогдашний рейтинг дворянства — «тысячу лучших слуг». Однако в опричном ордене состоял со дня основания и племянника туда записал. Благодаря надёжности Дмитрий Годунов дорос до постельничего, ночного телохранителя Грозного, а Бориса произвели в оруженосцы его сына, наследного царевича Ивана. Совсем юному Годунову сосватали Марию Скуратову. Нужно ли упоминать, что Борисова согласия тут не спрашивали: влиятельные вельможи, дядя и Малюта, обо всём за него подумали.
Хотя Борис смолоду носил опричный кафтан, он боялся понапрасну проливать кровь. Секрет прост: верил в Бога и вера его была
чиста. Однажды за «бесчестье», понесённое Борисом от князя Тулу-пова, Иван Васильевич пожаловал Годунову его вотчину, а самого князя посадил на кол. Что это было за оскорбление — неизвестно, но едва Грозный умер, Борис поспешил избавиться от «имения неправедного»: передал его в монастырь под условие вечно поминать Тулупо-вых (мать князя погибла вместе с сыном). Делалось не напоказ.
Жизненная стратегия аристократии базировалась на родственных узах. Поэтому женитьба Фёдора, сына Ивана Васильевича, на Ирине стала для Годуновых подлинным взлётом. Борис оказался шурином царевича, что было не менее важной «должностью», чем думный чин кравчего, полученный следом.
Иерархия феодального государства была скалькирована с родовой, но клановость сама по себе никуда не исчезла. Цвела и пахла. Если подданных больше заботила именно она, то для государя интересы «большой» семьи должны были перевешивать интересы «малой». Повенчавшись на царство, Борис установит чёткий порядок: принадлежность к клану Годуновых высших чинов гарантировать не будет.
Черта самоотверженности проявилась спонтанно, когда он в 1581 году оказался свидетелем знаменитой ссоры между Грозным и царевичем Иваном. Услышав шум и крики из царских покоев, Борис без спроса ринулся туда, что было серьёзным нарушением этикета. Видя кровь на царевиче, попробовал успокоить государя, но также пострадал от его посоха. Наследник престола скончался через несколько дней, а раскаявшийся Грозный сам пришёл к раненому Годунову. Царь убедился: тот рисковал головой ради государева блага. Иоанн Васильевич показал Годунову три перста, объяснив, что теперь Борис, Фёдор и Ирина для него одинаково дороги. Говорят, мол, это легенда, но она отражена в официальных источниках.
На правду похожа и другая. Во время коронации Фёдора Иоанновича он ослаб и передал золотую державу Борису Годунову. Царя Фёдора почитали блаженным: возможно, то было скрытое пророчество. Временный правитель при болезненном государе, Юрьев, назначил Годунова своим преемником.