сознания, свободного от порабощённости греху, высокая степень синергии. Не освободившийся от ветхого человека, «тлеющего в похотях», не вспыхнувший огнём Любви, не может знать Христа, следовательно, не может вступить в настоящее сражение с Князем тьмы. Обучение воинскому искусству и его секретам предполагает знакомство с азами аскетической дисциплины.
250 _
В древних и более молодых, средневековых, сообществах было место и для воинов и для солдат. Правда, в отличие от нашего времени, эти две категории никогда не смешивались. Если солдат в лучшем случае только орудие (т. е. прямое продолжение) Высшей воли, то воин — её непосредственное воплощение. Мир солдата — это мир человека, ещё не осознавшего своей божественной сущности, мир до Креста; путь воина — это путь, выходящий за рамки обычных человеческих способностей и возможностей, — мир Вознесения после Креста. Понимание этого было выражено в иконографии Христа-Рыцаря, где он в воинских доспехах, вынимая меч из ножен, восседает на собственном Распятии, поправ Ад. Чёрная туника Господа облачена в золотые латы и ярко-вишнёвый плащ.
Что делает солдата солдатом? Мобилизация, некая внешняя воля. Не важно, чем она мотивирована, главное, что эта внешняя сила настолько могущественна, что ей невозможно не подчиниться. Далее та же сила регулирует армейскую карьеру солдата, присваивает звания, отличает шевронами, измеряя и взвешивая его заслуги перед собой. Воинами же становятся по личному выбору и божественному промыслу, ибо каждый воин может называться таковым лишь после ритуализованного испытания (посвящения), в ходе которого вскрываются воинские таланты, заложенные в нём от рождения. Субординация воинов основана на непосредственном проявлении могущества, а потому чище и справедливее, чем у солдат.
Нельзя не заметить, что мир солдата от калорий пайка до бляхи с личным номером на шее просчитан, в нем всё сведено к количественным характеристикам. Напротив, в мире воина количественные показатели не являются определяющим фактором. Воин находится по ту сторону расчёта: цифры исчезают, но оголяются пропорции, их некогда породившие.
Война является радикальным лекарством от эгоизма: участие в ней превосходит любой личный интерес, поскольку чревато смертью. Она отсекает все временные наносы, оставляя человека наедине с вечным заданием: быть активным орудием. Любая другая внутренняя установка лишь уменьшит требуемую для участника боевых действий концентрацию. «Те, кто смотрят смерти в лицо, вошли в царство, где
| Икона «Единородный Сыне». Конец XVI в. Фрагмент |
252 _
над ними уже не властны смертные и где они уже не подчиняются ничему, кроме своей свободной воли», — пишет Мартин ван Кре-вельд. Но какова градация этой свободы?
Она зависит от осознания Я. Я можно рассматривать как место приложения высшей воли, что говорит о внутренней отделённости от неё. А можно — как место положения, что свидетельствует о замещении временного — вечным. Мир солдата — мир до осознания Я, индивидуальной бесконечности; мир воина — мир после осознания Я, но именно после — мир евангельского умершего и проросшего зерна — мир сверхиндивидуальности, объективной бесконечности. Сосредотачивая в себе действие высшей воли и одновременно устранившись от эгоистического желания выжить, воин заключает иррациональный завет с ничтожащей силой. Таким образом, он постигает мистерию Творения вселенной «от обратного», получая поистине апо-фатический опыт Богообщения.
Отсюда различие в причинах, целях, действиях и средствах у участников войны:
| Феномены | Солдат | Воин |
| мир | долга | воли |
| цель | победить противника | превзойти себя |
| причина | приказ | внутренняя потребность |
| модус действия | подчинение | понимание |
| средство | дисциплина | самодисциплина |
Солдат не принимает решений и потому несёт ответственность лишь за точность исполнения команд. Воин отвечает за все свои действия, т. к. не имеет над собой никакой власти кроме Бога. Он озаряется свыше, принимая решения непосредственно из области неосуществлённого.
Современное положение, когда войны практически ведутся одними солдатами против других солдат, создалось не сразу. В истории наблюдается постепенная деградация воинского искусства: от священнодействия к средству приобретения власти, от ремесла к заработку. Попытки описывать предмет занятий воина в категориях «работы» всегда имеют оттенок иронии:
Bci на ceimi козаки трудятъся богато,
Виставляютъ у бою груди презавзято За вшчизну i добро ваше, християни…
Не годиться також т осуд виявляти,
Козаюв, немое святих, треба шанувати.
Служба тоже дело подневольное, связанное с долгом. — А как же служение государю, помазаннику Божию, имевшему, согласно церковному учению, онтологическое, бытийное превосходство? — спросят знатоки монархической идеологии. Ответ прост: воин Христов не мог и не должен был служить никакому царю, кроме Царя Небесного, — всякое иное служение было бы обманом, изменой первообразу. Что же получается: Церковь искажала истину, призывая паству служить самодержцу? Но логического противоречия здесь нет: иконически земной царь не отделялся от Небесного. Христианский самодержец представал для своих подданных не как абстрактный образ Христа, а как икона индивидуальности, т. е. икона, сопряжённая с личными качествами того или иного правителя. Отсюда царственные имена: Грозный, Тишайший, Великий, Благословенный, Освободитель. Конкретный автократор являлся земным воплощением воли Небес — тем, кого так боится теплохладная религиозность, тем, кому в его лице поклонялись православные верующие — живым образом Бога. Иконе молятся тогда, когда ощущают её связь с небесным архетипом, если же она утрачена —… Начальник для воинов всегда выступал как Senior (старший), в то время как для солдат он Dominus (судья и господин).
Исходя из этого, можно проследить различные степени градации солдат и воинов:
| Уровни | Солдат | Воин |
| 1 | Гладиатор: человек-вещь, несознательное орудие чужой подчиняющей воли | Воин: носитель высшей (внутренней) воли — Ангел |
| 2 | Солдат: сознательное орудие высшей (внутренней) воли | Военачальник: тот, кто даёт ход действию воли — Архистратиг |
| 3 | Ученик (оруженосец рыцарства): сознательный исполнитель высшей воли | Царь: воплощённая воля, высшая степень свободы на Земле — Автократор |
254_
Существование солдата ограничено наличием воина над ним. Воинское искусство не имеет пока границ в мире предметного существования, хотя в принципе может быть ограничено наличием ситуации противостояния как таковой.
Жизненными ценностями современного общества являются безопасность и комфорт. Но мир долга и тем более мир воли недоступны для того, кто принимает эти ценности как абсолют, ведь тогда жизнь человека перестаёт служить исходным мерилом для долга и воли. Культура смерти, тем более, насильственной смерти (войны, казни), воспринимается сегодня как выход за рамки цивилизованности.
ТЕХНОЛОГИЯ ЮРОДСТВА
«Будь собой!» — кричат рекламные лозунги и убеждают восточные практики, адаптированные для западного потребителя. Юродство суть нечто противоположное. «Не будь собой» — такой девиз можно было бы начертать на щите высшей в православии формы подвижничества. Когда вы убедитесь в ущербности практик самореализации, то неизбежно столкнётесь с технологией самоотречения.
Святые изгои
Чтобы окунуться в радикальный мир юродства (однокоренное со словом «урод»), представим картинку времён его расцвета. Восточный Рим или Византия (как привычнее для нас), конец V — начало VII вв. Нечёсаный оборванец выкапывает из помойки дохлого пса, привязывает к поясу и под улюлюканье ребятни вбегает в городские ворота. Бьёт палкой сосуды с вином, а когда трактирщик прикладывает его той же палкой, покушается на честь трактирщицы. Если что не по нему, юродивый (а речь о святом Симеоне Эмесском) может и косоглазие наслать, да и просто по уху съездить, как, например, учёному монаху, пришедшему к нему за советом. В церковь Симеон заходит, чтобы покидаться с амвона орехами в прихожанок или, пока его не изловили, затушить побольше светильников. Вместо поста юродивый набивает живот мясом, а вместо мужской бани ломится в женскую.
_255
Крадёт из училища плётку, носится по городу, ударяя по каменным колоннам, а некоторых, словно живых, стращает: «Господь повелевает тебе стоять крепко!» Вдругорядь, появившись в школе, юрод принимается целовать детей, говоря наставнику: «Не бей тех, кого я целую, ибо они отправятся в далёкий путь». Нужно ли доказывать, чем закончилось невинное «педофильство»? Старца привязали к столбу и долго издевались.
…Правда, имеются детали, свидетельствующие о втором дне этих антиобщественных поступков. Так, зайдя в корчму, святой узрел над одним из сосудов невидимую для остальных надпись «смерть». Перед его приходом приползала змея и, напившись вина, выпустила туда яд. Схватив палку, старец расколотил сосуд. Наутро всё повторилось, однако когда трактирщик готовился окончательно прибить блаженного111, то увидел уползающую гадину и, поняв произошедшее вчера, раскаялся. Он слёзно благодарил Симеона и стал перед всеми превозносить его. Чтобы скрыть свою святость, юрод выждал, пока трактирщица останется одна, зашёл к ней в спальню и начал раздеваться. Та завопила. Явившийся муж опять избил старца и выгнал на стужу полуголым. Зато Симеон добился своего: святым его считать перестали.